Афоризмы
Шрифт:
Нет стариков столь дряхлых, чтобы им зазорно было надеяться на лишний день. [1927]
Каждый день нужно проводить так, словно он замыкает строй, завершает число дней нашей жизни. (…) Отправляясь ко сну, говорить весело и радостно: «Прожита жизнь, и пройден весь путь, что судьбой мне отмерен». А если бог подарит нам и завтрашний день, примем его с радостью. [1928]
Поблагодарим бога за то, что никто не может навязать нам жизнь. [1929]
1927
«Письма к Луцилию», 12, 6
1928
«Письма к Луцилию», 12, 8
1929
«Письма к Луцилию», 12, 10
Я не устану потчевать тебя
Воображение (…) доставляет нам больше страданий, чем действительность. (…) Многое мучит нас больше, чем нужно, многое – прежде, чем нужно. [1931]
Вымышленное тревожит сильнее. Действительное имеет свою меру, а о том, что доходит неведомо откуда, пугливая душа вольна строить догадки. [1932]
1930
«Письма к Луцилию», 12, 11
1931
«Письма к Луцилию», 13, 4
1932
«Письма к Луцилию», 13, 9
Если бояться всего, что может случиться, то незачем нам и жить. [1933]
Беда глупости еще и в том, что она все время начинает жизнь сначала. (Со ссылкой на Эпикура, но, вероятно, это собственная формулировка Сенеки.) [1934]
До чего противно легкомыслие тех, (…) кто перед кончиной начинает надеяться заново. (…) Что гнуснее старика, начинающего жизнь сначала? [1935]
1933
«Письма к Луцилию», 13, 12
1934
«Письма к Луцилию», 13, 16
1935
«Письма к Луцилию», 13, 16—17
Многим пришлось бояться оттого, что их можно было бояться. [1936]
Кто мудр, тот во всем смотрит на замысел, а не на исход. Начало в нашей власти; что выйдет, решать фортуне, над собой же я не признаю ее приговора. [1937]
Мы не должны ни во всем уподобляться (…) толпе, ни во всем от нее отличаться. (…) Больше стойкости в том, чтобы оставаться трезвым, когда весь народ перепился до рвоты, больше умеренности в том, чтобы, не смешиваясь со всеми, не выделяться и не составлять исключения и делать то же самое, что все, но иначе. [1938]
1936
«Письма к Луцилию», 14, 10
1937
«Письма к Луцилию», 14, 16
1938
«Письма к Луцилию», 18, 3—4
Чего ты дожидаешься? (…) Исполнения всех желаний? Такое время не наступит! (…) Такова цепь желаний: одно родит другое. [1939]
Покуда ты будешь на все зариться, все будут зариться на тебя. [1940]
Заблуждается тот, кто ищет друзей в сенях, а испытывает их за столом. [1941]
Люди больше всего ненавидят тех, кому больше обязаны. [1942]
1939
«Письма к Луцилию», 19, 6
1940
«Письма к Луцилию», 19, 7
1941
«Письма к Луцилию», 19, 11
1942
«Письма к Луцилию», 19, 11
Малая ссуда делает человека твоим должником, большая – врагом. [1943]
[Благодеяния надо] не разбрасывать, а распределять. (…) Дело не в том, что ты дал, а в том, кому ты дал. [1944]
Люди не знают, чего хотят, до того мига, пока не захотят чего-нибудь. [1945]
Даже самый робкий предпочел бы один раз упасть, нежели все время висеть. [1946]
1943
«Письма к Луцилию», 19, 11
1944
«Письма к Луцилию», 19, 12
1945
«Письма
к Луцилию», 20, 61946
«Письма к Луцилию», 22, 3
Немногих удерживает рабство, большинство за свое рабство держится. [1947]
Все заботятся, не о том, правильно ли они живут, а о том, долго ли проживут; между тем жить правильно – это всем доступно, жить долго – никому. [1948]
Все, чем тешится чернь, дает наслаждение слабое и поверхностное, всякая радость, если она приходит извне, лишена прочной основы. [1949]
1947
«Письма к Луцилию», 22, 11
1948
«Письма к Луцилию», 22, 17
1949
«Письма к Луцилию», 23, 5
Плохо живут те, кто всегда начинает жизнь сначала. (…) Напрасно мы полагаем, будто таких людей мало: почти все таковы. А некоторые тогда и начинают жить, когда пора кончать. А (…) некоторые кончают жить, так и не начав. [1950]
Зачем сейчас портить себе жизнь страхом перед будущим? Глупо (…) чувствовать себя несчастным из-за того, что когда-нибудь станешь несчастным. [1951]
Если ты хочешь избавиться от всякой тревоги, представь себе, что пугающее тебя случится непременно, и какова бы ни была беда, найди ей меру и взвесь свой страх. Тогда ты наверняка поймешь, что несчастье, которого ты боишься, или не так велико, или не так длительно. [1952]
1950
«Письма к Луцилию», 23, 9, 11
1951
«Письма к Луцилию», 24, 1
1952
«Письма к Луцилию», 24, 2
Поверь мне, (…) смерть настолько не страшна, что благодаря ей ничто не страшно. [1953]
Надейся на справедливое решение, но будь готов к несправедливому. [1954]
Отдели смятение от его причины, смотри на само дело – и ты убедишься, что в любом из них нет ничего страшного, кроме самого страха. [1955]
Как водяные часы делает пустыми не последняя капля, а вся вытекшая раньше вода, так и последний час, в который мы перестаем существовать, не составляет смерти, а лишь завершает ее: в этот час мы пришли к ней – а шли мы долго. (…) «Смерть, уносящая нас, – лишь последняя смерть среди многих». [1956]
1953
«Письма к Луцилию», 24, 11
1954
«Письма к Луцилию», 24, 12
1955
«Письма к Луцилию», 24, 12
1956
«Письма к Луцилию», 24, 20—21
Только люди бывают так неразумны и даже безумны, что некоторых заставляет умереть страх смерти. [1957]
Мудрый и мужественный должен не убегать из жизни, а уходить. И прежде всего нужно избегать той страсти, которой охвачены столь многие, – сладострастной жажды смерти. Ибо помимо прочих душевных склонностей есть (…) еще и безотчетная склонность к смерти, и ей нередко поддаются люди благородные и сильные духом, но нередко также и ленивые и праздные. Первые презирают жизнь, вторым она в тягость. [1958]
1957
«Письма к Луцилию», 24, 23
1958
«Письма к Луцилию», 24, 25
Все, в чем мы нуждаемся, или стоит дешево, или ничего не стоит. [1959]
Гнет возраста чувствует только тело, а не душа, и состарились одни лишь пороки и то, что им способствует. [1960]
«Размышляй о смерти!» – Кто говорит так, тот велит нам размышлять о свободе. Кто научился смерти, тот разучился быть рабом. Он выше всякой власти и уж наверное вне всякой власти. [1961]
1959
«Письма к Луцилию», 25, 4
1960
«Письма к Луцилию», 26, 2
1961
«Письма к Луцилию», 26, 10