Алиса Длинные Ноги

— Я почесывал, поглаживал нагих крестьянок – не волки они, не кусали меня! – пушистик, будто не слышал слов графини Алисы Антоновны, погрузился в Мир нравственных воспоминаний, когда деревья выше головы возносили кроны к Небесной Обезьяне Хануме! – Задумался во время поглаживания: матросом на кораблях ходил за Три моря, в корчме подносил фиолетовое крепкое гулякам и балеринам, шкуры сдирал с оборотней – сто профессий перепробовал, искал себя, даже пить начал горькую; не находил себя, а с крестьянками вознесся, возвеличился, почувствовал себя усами дикого кота!

Моё призвание – пока меня не переубедили, не посадили на трон – поглаживать красавиц с явными половыми признаками, а я – бесполый, Звезда на небосклоне!

— Вы – Принц с мохнатыми лапками бурлака? — графиня Алиса Антоновна задумалась, кусала веточку дубовую, чуть жёлудь не проглотила, будто сливу африканскую! – Где же ваш Конь Белый с чёрными антрацитовыми копытами по сто рублей за грамм?

Сомнения меня одолевают, не имею права кручиниться, потому что девушке скромной, целомудренной только спокойное дозволено, без золотых табакерок и нюхательного табака с мохнатыми зверушками.

Даже, если вы – Принц, и в кустах Белый Конь – как же вы на него заберетесь, карлик? – вы – не богатый Принц, оттого, что – постылый, изгнанник!

Я горда, признаюсь себе, что — чистосердечное сокровище, без намёков на хлебный мякиш в душе!

Полюблю Принца на Белом коне, юношу без моральных и физических недостатков, остроумного атлета, красавца, и, чтобы он поклонялся мне, как рыбке золотой!

Вам же роль Пушкина, пажескую роль отведу в своих покоях – умиляйте меня в часы грустных раздумий над судьбой героев из книжек: вы – половинка волосатой Луны!

— Баловство! Познание! Самолюбие! – зверушка поклонилось, прижало лапки к грудки – дивно, грациозно, – сю-сю-сю!

Затем – ураганом – сорвало с графини Алисы Антоновны платье, понюхало, страшно захохотало (с дуба упали три оглушенные сойки), с платьем девушки скрылось смоляной молнией среди густого – чёрт в нем ногу сломит – леса!

— Обман! Сам себя обманул! Меня чести душевной на время лишил, обольститель, лукавый под шубкой целомудренного зверька! – графиня Алиса Антоновна закусила губку, зарыдала бы, пересилила слёзы, убеждала себя, три раза вздохнула, возвратила душевное равновесие – так белки на качелях находят точку движения; захохотала – сначала натужно, искусственно, затем – с полнотой девичьих чувств, не усиливала звук хохота – потому что неприлично, когда девушка хохочет водопадом. – Потешно! Любознательно!

Оставил меня без наносной одежды – пришло платье и ушло без мучений, без слёз и узников совести!

Никто не назовёт меня обнаженной, потому что я облачена в пышные юбки целомудрия, благочестия и скромности – весталки Древнего Рима не поднимались до высот моих!

Но почему, под платьем нет кружевных трусиков беленьких, обязательных; девушка без трусиков уподобляется грубой белошвейке с очами-воротами!

Где изящные панталончики с рюшечками и ленточками – ласковые взгляды останавливаются на панталончиках!

Где корсет из китового уса и лиф, набитый пухом гагары – без корсета и без лифа я чувствую себя поэтессой на вечеринке ветеринаров!

АХ! Я запамятовала, что одежда моя – мои мысли, моя убежденность в силе нравственности, в Победе Добра над хамлом вонючим, ненавистным; зависимость от одежды!

Пошлые слова, гнусные, маковые зёрна между зубов мышки!

Итак, я облачаюсь в морально устойчивые одежды: трусики – ФУЙ! нельзя произносить интимное вслух, рыдания вызывают слова, румянец деревенский… трусики с рюшечками, с висюльками, с меховым потешным хвостиком, будто я – зайка! – графиня Алиса Антоновна провела руками по бедрам, словно трусики натягивала, даже на миг ощутила под пальчиками нежность атласа – так голодающий матрос Пармы почувствовал во рту вкус жареной свинины. — Панталончики – скромненькие, беленькие, с розовыми ленточками, с крючочками для колокольчиков, с подвязочками белыми, на иудейские веревочки похожи, но не веревочки, а ленточки деспотичные, гордые, как и я.

Корсет – очень дорогой, на выдумку денег не жалко, придумаю самый шикарный, у матушки Царицы подобного нет, с золотыми нитями, бриллиантовой каймой, серебряными застёжками, выкованными в мастерских слепых гномов.

Лиф – ОЙ! ротик, прости меня за ласковое слово, соболезнование тебе, ротик, приличная девушка не говорит о нижнем белье, только – думает, и в думах, обязательно проскакивают строки из назидательного чтения – так лисичка проскакивает между ног кобылы охотника. – Лиф набит пухом гориллы – модно, в ногу со временем, французские балерины и княгини мне в ножки упадут спелыми манго!

Не возгордилась ли я, не возношусь ли над людьми – плохо, неприлично, когда нескромность побеждает в драке скромность, душевные чувства – не танцовщицы на арене цирка в грязи!

Оделась, и не стыдно мне, в платье в горошек с белым воротничком – удивительная одежда институток, на князей действует сильнее перебродившего кваса.

Графиня Алисия прикрыла глаза, подняла руки-веерА (чтобы пальчики не коснулись голой кожи, тогда спадёт туман очарования, самообман огорчит едким перцем)!

— Голая под деревом на съедение дракона тебя оставили, девица?

В наше время красавиц жалели, а драконам и другим чудищам приносили в жертву простушек, побитых оспой и ревнивыми мужьями носорогами!

Личико замазывали заморской глиной белой – блудницы за морем лица белят, не узнаешь – больная ли кожа под слоем извести, старая ли дама – всё одно для ценителей с превосходными харизмами золотодобытчиков!

Девственность жертве восстанавливали — арбузную корку между ног пришивали – дракон в своём невежестве вековом не поймёт – где корка арбуза, а где девичья честь.

Вы же, девушка, длинноногая красавица, благородная – не из нашего Мира, напрасно, бочку смолы им на голову за растрату красоты – для дракона слишком жирно, обойдется, пусть в репу превратится, а мой ум помешается, если я позволю вас принести в жертву, как резиновую блудницу! – голос — назидательный, строгий, но без ноток укоризны – успокаивал графиню Алису Антоновну, доносился, словно из классной комнаты в Институте Благородных Девиц.

— Дуэнья? Классная дама? – графиня Алиса Антоновна открыла глаза, с восторженным удивлением двухмесячного щенка рассматривала женщину. – Умно говорите, а я уже в отчаянии дыхание сбила, не верила, что в этом Мире повстречаю классную даму – наставницу, остров среди моря лжи, порока, безнравственности!

— Не оскверняйте свой розовый глубокомысленный язычок, барыня, все богатства нашего края дешевле вашего целомудрия! — Женщина поклонилась с достоинством, показывала, что ниже по происхождению, но выше по знаниям – так китайский мудрец поклоняется черепахе. – Яблоко надкусишь – останется часть яблока, и следы зубов на обеих половинках – знак качества молодости.

Но, если оскорбить честь – натужно, или по незнанию, то надкусанная честь не восстановится, честь – не зомби!

С назидательными речами и пирожками с маком я направляюсь из города Зимбабве в город мудрецов и шаманов Луц – трудная дорога, подобна пути улитки из Санитарбурга в Мослу.