Алиса Длинные Ноги

Уходи, не продавай зелье из мухоморов и толченых зубов колдуний, повесят тебя, а мёртвая ты больше бед натворишь, сто чертей в пригожем теле с умильным голосочком соловушки. – Крестьянка упала на колени перед графиней Алисой, стучала лбом в землю, но – когда поднимала голову – из очей её летели злые искры раскаленного металла.

— ОХ! Не понимаю, почему ты и гадалка меня распутницей называете, я – морально устойчивая, целомудренная, птички ко мне прилетают за советами, лапками-тростиночками кожу мою бархатную щекочут! – графиня Алиса Антоновна зарыдала, отошла от крестьянки – вдруг, простолюдинка укусит, в оборотня перекинется; чёрт-сапожник разные образы принимает, даже любит в мать-героиню перекидываться. – В невежестве ты погрязла, а твоя предсказательница – развратница с самодовольными суждениями несчастной побирушки!

Вы против эстетики выступаете, преступление это, когда девушка в земле возится, будто червь – фуй!

Природа матушка о каждой веточке забоится, каждой зверушке пищу и кров даёт бесплатно, без предоставления гарантий платежеспособности.

Воробушки, гуси-лебеди живут беззаботно, пища им вокруг – рукоплещут лягушки, маковые зёрнышки мячиками в клювики прыгают!

Человек без труда проживёт, без пота, без слёз над погибшей свинкой Пеппой!

Отпусти лошадушку, злая батрачка с цинизмом прискорбного безногого адвоката!

Лошадка Мир познаёт зубами, не плуг ей нужен ненавистный, а – пляски с другими лошадками, зубоскальство, мотание хвостами, хвосты – кометы!

Ребенок твой – выживет и без тебя, без картошки с брюквой – дурная еда несформировавшихся крестьян, на сломанный асфальтоукладчик ты похожа, София!

Об элементарном образовании своём заботься, обо мне, потому что я для тебя – поэма; а лошадка – сама, ребенок – топ-топ; Маугли индийский в джунглях один рос, питался дарами Природы – в красавца преобразился без материнской постылой опеки.

Ты – разнузданная девка, от пьяного нищего понесла – ОХИ-ОХ! – слова мои грязные, из вашего быта, и в том твоя вина, что слова чужие мне в рот липкими могильными мухами залетают.

Беги за каретой для меня, нужда мне – о славянофильском театре в вашем Мире задумалась с тоской генерала от инфантерии.

Ребенка – на волю, в лес, на воспитание вурдалакам и сатирам – в театре Сатиры твой сын найдет роль после воспитательного срока в лесу – так из тюрьмы разбойник выходит столяром-сантехником.

Лошадку – к цветочкам дурманящим, урожай без рук человеческих в каждом цветочке с именем – Чрезвычайная Радость! – графиня Алиса Антоновна быстро распутала лошадку – удивилась расторопности и ловкости своей, подстегнула развитое животное прутиком в мощные воздухопроводные ягодицы.

Не обратила внимания, что прутик с щипами – разодрал нежное между ягодиц, зубами вампира вонзился в плоть лошадки.

— ИГО-ГО! ХОРЬ! КАЛИНЫЧ! – лошадка ржанула, лягнула колыбельку и понеслась свободная, умопомрачительно элегантная в лошадином танце полевого игрока.

— Дитя, сиротинушка; отец твой – ноль, а мать – бездуховная необразованная простолюдинка со свинцовой верой в блуд и унижение достоинства учителей танцев! – графиня Алисия выхватила дитя из колыбельки – большое дитя, уже на ногах стоит неуверенно, словно могилу только что выкопало бабушке. – В джунгли беги за древними манускриптами, осваивай азбуку пения и светской беседы; Маугли найди, загляни в его очи премудрые, не говори, что Маугли – рыба окунь, попроси об одолжении – чтобы на свирели научил тебя играть, поэтично, когда рыцарь прикладывает свирель к аристократическим губам и извлекает русско-народную музыку полусфер – так хирург извлекает сердце больного балерона, рассматривает, и со вздохом опускает обратно в натруженную тонкую грудную клетку. – Алиса подтолкнула ребенка к желудочно-кишечному тракту костра, верила, что костёр – дорога в джунгли, к черноногому Маугли, борцу за нравственность!

— АХ! Вы, длинноногая красавица – Длинные Ноги имя вам в этом Мире, негодная – столовое серебро дороже вас, потому что вы – красивая снаружи, блистательная, золотые ступеньки на небо с Вами не сравнятся, а в душе – отвратительная лицемерка, садистка! – Крестьянка София склонилась над графиней Алисой Антоновной – тополь над Плющихой. – Ребёнка моего гонишь, учение мне в кабалу приписываешь, Сивку мою в поля отправила – ищи её, приводи – сто лет пройдёт, сивку оборотни на косточки разберут, словно музыкальную шкатулку ярмарочную.

Погибель нашего Мира пришла в твоём прекрасном облике вспененной жемчужины!

Провались ты в ад, барышня в платье соблазна! – Батрачка, справедливая в своём гневе, жизнетворная, проговорила прерывающимся голосом новорожденного эльфа, с размаха – ОГОГО! трепещите горы Кавказа и Средиморья! – ударила кулаком в левый глаз графини Алисы, поставила печать Соломона под своими словами. – Сейчас добавлю ножкой – улетишь из МОЕГО Мира, сто Миров пролетишь, ни чёрт, ни дикие гуси-лебеди с их предводительницами – крылатыми макаками – тебя не остановят! – София подняла – удивительную, соразмерную, музейную — реликвию-ножку, задумалась на миг – возможно ли задеть краем черного крыла честь длинноногой красавицы (низменным пинком плачущим – три часа после него человек не ощущает связи с жизнью).

Передумала – ногой отвратительно, не соответствует продовольственной программе, поэтому добавила из щедрых закромов крестьянской души – ещё раз кулаком под глаз, в то же место – место удара изменить нельзя, иначе нарушится гармония в лесу!

Ахнуло! Вскрикнуло раненой лебедью!

Графиня Алисия отлетела под куст малины, потеряла на миг сознание, а, когда вышла – вздрогнула раненой перепелкой!

Неподобающе для благородной Девицы – на четвереньках побежала от непонятной батрачки – разве возможно, девушку благочестивую кулаком в личико, а личико – зеркало души?

«Учитель физической культуры – несравненный князь Одоевский Виктор Афанасьевич – не напрасно проклинал мужицкие нравы, когда вместо топора – баклажан! – графиня Алиса Антоновна поднялась Пизанской башней – дальше от костра, от Сивки, от Маугли, от беды на двух крепких крестьянских ногах-клёнах. – Лучшая борьба с хамами, мерзавцами, прелюбодеями, а я добавлю – с крестьянками – расстояние; чем дальше от хулителя, тем эффективнее битва по-французски.

Французы убежали из России, поэтому победили, и немцы отступили – победили, квас не варят, а в каждое кушанье кладут серебряную монетку для улучшения пищеварения – так страус проглатывает пуговицы ботаника».

Графиня Алисия запыхалась – небо не с овчинку, но левый глаз заплыл свинцовым туманом, сто лет пройдет, пока синяк и опухоль исчезнут, возможно, вместе со зрением, и придёт час болезни Кота Базилио!

— Люблю Природу, обожаю жизнь, поклоняюсь изящным искусствам, они – суть, косточка виноградная! – графиня Алиса Антоновна осторожно присела на траву-мураву – ласковую, нежную, зовущую к сладкому сну под дубом, где вдохновенно журчит хрустальный ручей – предвестник симфонического концерта. – АХ! Непозволительно скромнице сидеть на голой земле, пусть даже между ягодицами – ФУЙ! опять я опустила язык до комнатной температуры в жилище батраков – и почвой – травка – сю-сю-сю! миленькая травушка, нормальная в своём сознании и не похожа на мать с грудным младенцем. – Алисия вскочила, прислонилась к дубу, надула губки шариком, пожалела, что нет зеркальца; платье появилось из ниоткуда, а зеркальце и расчески – тю-тю, не предусмотрены, возможно, не изобретены в этом драчливом Мире безумных крестьянок.