Алиса в стране Оплеух

«Искалеченный учёбой в институте академик, волшебник великолепный, – математически завлекает, знаю, читал книги Эсаула Георгия об обольщении лохов. – Тебя одного ждала, Принц Персии.

Приди же ко мне, утоли жар моих умирающих бёдер, не бедра, а – две русские печки!

Если ты не масон и не мальтузианец – прокляну тебя, но, если – младогегельянец – награжу Знанием, дороже которого только моя материнская любовь ко мне!

За твою красоту – уродливый карлик с очами больного пигмея – приведу тебя к Горячему Камню Аркадия Гайдара.

Камень исполнит любое твоё, даже сокровенное, скрытое желание, что ты хотел стать мальчиком Ваней, помощником конюха Английской Королевы».

Завлекла, подластилась, пошёл я за ней — любопытно на Горячий Камень — который исполняет любое желание – присесть, ягодицы подогреть.

Иду следом за балериной, словно осёл на цепи, наблюдаю игру татуировок на манящих ягодицах – на левой ягодице – чёрт с вилами, на правой – поп с крестом; при ходьбе чёрт на татуировке ловчит, изгибается, потому что мышцы создают игру рисунка, вилами в священнослужителя целит, а поп в ответ крестом по рылу чёрта бьет – уверенно, красиво, художники-передвижники завидуют искусству татуировки.

Загляделся, возле Горячего Камня очнулся, а камень – не камень, а – узбекская печь для лепешек, тандыр имя ему – Бубновая Дама, а не тандыр.

«Положи – не сложи, ты же не отважный рыцарь Ланселот – голову свою на Горячий Камень и выкажи желание – тот час исполнится, особенно, если – искреннее, с полнотой чувств высказанное выстраданное, светлое и сверкающее мобильными словами Правды.

В каждом уроде найдётся печальный пахарь в обвислых портках, но главное – не портки, а что за ними – душа за портками. – Балерина хитрит, ножками перебирает мелко, готовит себе алиби; и лукавство выступает пунцовыми пятнами на белой равнине личика. Очень хочет меня сгубить – зажарит и съест, каннибальша со знанием юриспруденции. – Пахари мечтают о прудах с жирными карпами и называют карпов – Королевские рыбы, хотя в карпе не больше королевского, чем в больной голове макаки.

Позвольте, гнусный карлик с мечтами непристойными, разве зверь карп выше по табели о рангах, чем стерлядь или лебедь?

Нравственно низко падёт рыбак – он же пахарь, если возвеличит карпа, посадит на трон и поклонится карпу, как Царю Ироду.

Пусть каждый поймёт свою вину, разденется донага, повяжет на шею платочек с монограммой дома Романовых, а затем облачится в рыболовную сеть – все желания – верьте мне, карлик — исполняются без прикрас, если обнаженный или голая, а на теле – рыболовная сеть для ловли карпов.

Бултыхайтесь в сауне с тюленями, с моржами, даже раскручивайте любовный роман с мышами — Остров Святой Елены с Наполеоном вам судья».

«Полноте, балерина!

Позвольте усомниться в вашей чести! — оскорбляю даму, дрожу от негодования и от страха, что – смелый, девушке с поднятой выше головы ногой перечу. – Вы уверяли, что Горячий Камень имени Аркадия Гайдара выполняет все желания, а теперь – словно к врагу переметнулись в станицу – уверяете, что желания исполняются, если человек или женщина разденется догола и обмотается крупноячеистой сетью на карпа, пусть он даже не королевского рода, со стиснутыми зубами.

И я стисну зубы, потому что во мне говорит ехидное самолюбие – поддался ложному чувству, увлёкся вашим телом гимнастическим, поверил в басню о Горячем Камне – ад горячий, а не Камень.

Матушка ваша – Ложь, а батюшка ваш — Стяжатель.

Как же вы восхваляете карпа и Горячий Камень, когда в душе вашей – сера и вопли чахоточных грешников?

Цена вам – медная копейка на базаре трусов и фармазонов!» – сказал и взялся за гульфик, ищу сам себе поддержку.

«Раскрыл меня, унизил достоинство балерины с поднятой выше головы ногой! – девица заголосила, упала передо мной на колени, ноги мои целует — отвлекла, обманула, ох, как обманула мою доверчивость – пусть меня моя совесть судит и пытает каленой кочергой в анус. – Главная беда мужчин в том, что вы ставите перед собой вопрос – а дальше что? Бездна?

Поднимаете вопрос, когда рядом с вами — прелестнейшая фея с поднятой выше головы ногой!

До вопросов ли, милейший – бери, хватай, целуй тело жаркое, податливое, натренированное у станка и на сцене Больших и Малых театров.

Нет, вы о Горячем Камне мечтаете, путаетесь в сетях лжи, карпов возвеличиваете, ложку с мёдом просовываете сквозь их стиснутые губы; рассуждаете о широте горизонтов, перспективах карьерного роста, извихляетесь ужом, а привычки дикарские забыли – когда девушку по голове дубиной, а затем жертву – на сеновал в пещеру.

Получи же оплеуху за свои грехи, за пренебрежение к красавице – да, хотела тебя съесть, и должен ты был принять смерть от меня с пониманием, с блаженной улыбкой удовольствия на челе, грубиян.

Можно оскорбить девушку действием, но ещё оскорбительнее – бездействие; будь ты прОклят в семи поколениях!»

Разгневалась, оплеуху мне отвесила – Звёзды в очах вспыхнули пионерскими кострами.

Ручка у балерины – изящная, миленькая — приложился и целовал бы по посинения губ, но тренированная – мозги мне через щёку едва не выбила.

Отлетел – мужчина я или восторженный удивленный сокол Жириновского?

В ответ оплеуху балерине отвесил, от всей души, и вложил в оплеуху ненависть карликов перед баскетболистами.

Балерину отшвырнуло, девица головой мотнула, пришла в себя – и мне оплеуху – БАБАЦ! – плотину слёз прорвало.

Таблетку виагры проглотил, чтобы сердце успокоилось, и боль в голове прошла, балерине ответил – очередной оплеухой, смачной, как два преступника на одном пне летом на солнышке.

Балерина мне – я – ей, оплеухи отвешиваем, довольные, счастливы с туманом в очах и разбитыми лицами – так старшеклассница подглядывает за учителем физики в лабораторном кабинете.

Почувствовала мою крепкую мужскую руку, в глазах уважение вспыхнуло, даже любовь зарождается, страсть – обожают балерины – особенно украинские — когда их оплеухами награждают; если бьёт мужчина, то значит – любит.

Еще десяток взаимных оплеух — и бросились бы в объятия, упали бы на острые камни и миловались бы девять месяцев и один день – передержка беременности.

В восторге блатных чувств – слишком сильную оплеуху отвесил, вложил в неё ум, даже литературный талант Пушкина.

Балерина вскрикнула от счастья, от моей силы, но головка её закружилась – девушка равновесие потеряла, присела на Горячий Камень, словно на трон величественно опустила нижнюю часть тела.

Ягодицы обнаженные, без трусиков – неразумно для борьбы сумо и раздачи оплеух.

Может быть, и не обожглась бы сильно, если сразу вскочила, но по девичьему неумолимому закону – щебетала, меня восхваляла – вот и досиделась, как крот на пепелище Помпеи.

Жареным запахло, зашипело на адской сковородке Горячего Камня Аркадия Гайдара.

Балерина вскинулась раненым голубем, побежала в пещеры, оглашала адские подземелья дикими криками – птеродактиль её похвалит за многоголосие; кричала, что я выбил из-под неё нравственную опору.