Анархизм

Между тмъ, взаимодйствія разнообразныхъ сторонъ общественной жизни не ршаются отрицать даже и наиболе слпые поклонники теоріи. «...Взаимодйствіе — пишетъ Бельтовъ (Плехановъ) — безспорно существуетъ между всми сторонами общественной жизни». И у Маркса и у Энгельса мы найдемъ множество отдльныхъ мстъ, въ которыхъ они признаютъ обратное вліяніе на экономику, но наиболе интереснымъ представляется намъ то знаменитое мсто въ I том «Капитала», гд Марксъ описываетъ процессъ труда. «...Въ конц рабочаго процесса — замчаетъ онъ — получается результатъ, который при начал этого процесса уже существоваль въ представленіи работника, т.-е. въ иде. Человкъ не только производитъ своею дятельностью извстное измненіе формы въ данномъ веществ природы, но онъ осуществляетъ въ этомъ веществ свою цль, которую онъ знаетъ напередъ, которая, съ принудительностью закона, опредляетъ способъ его дятельности, и которой онъ долженъ непрерывно подчинять свою волю... «Это мсто является однимъ изъ самыхъ краснорчивыхъ опроверженій разбираемой теоріи. Если Марксъ утверждаетъ, что всякій процессъ труда, всякая дятельность обусловливается напередъ поставленной цлью, ясно, что производству и производственнымъ отношеніямъ, изъ него вытекающимъ, предшествуетъ идея, что, вопреки утвержденію Энгельса, «конечныхъ причинъ общественныхъ измненій слдуетъ искать «въ головахъ людей» раньше, чмъ въ «измненіяхъ способовъ производства и обмна».

И послдующій марксизмъ долженъ былъ фатально длать уступки «взаимодйствію».

Такъ Каутскій въ своей стать о матеріалистическомъ міровоззрніи долженъ былъ въ историческомъ процесс удлить мсто и личности: «Индивидуумъ — писалъ онъ — не можетъ создать новыхъ проблемъ для общества, хотя порою онъ и можетъ видть проблемы тамъ, гд ихъ до сихъ поръ не видалъ никто; равнымъ образомъ, онъ связанъ и въ отношеніи ршенія проблемъ, такъ какъ средства для этого ему даетъ его время; напротивъ того, выборъ проблемъ, которымъ онъ себя посвящаетъ, выборъ точки зрнія, съ которой онъ приступаетъ къ ихъ ршенію, направленіе, въ которомъ онъ ищетъ этого ршенія, и наконецъ, сила, съ которой онъ его защищаетъ, не сводятся безъ остатка къ однимъ экономическимъ условіямъ; вс эти обстоятельства оказываютъ вліяніе, если и не на направленіе развитія, то на его ходъ, на способъ, какимъ осуществляется, въ конц концовъ, неизбжный результатъ, и въ этомъ смысл — отдльные индивидуумы могутъ дать много, очень много для своего времени».

Бернштейнъ и другіе ревизіонисты, разумется, ушли еще гораздо дальше отъ первоначальныхъ твердынь теоріи, отказываясь признавать за экономикой абсолютное значеніе.

То, что можетъ быть здсь поставлено въ упрекъ экономическому матеріализму въ некритической его форм, это — то, что, называя себя эволюціоннымъ ученіемъ, онъ совершенно игнорируетъ эволюцію «личности». Ортодоксальные марксисты, съ такимъ жаромъ отстаивающіе законы исторической необходимости, готовые принести имъ въ жертву человческую иниціативу и свободное творчество, забываютъ, что «я съ моимъ сознаніемъ, съ моей совстью — есть также исторія». (Масарикъ. Философскія и соціологическія основанія марксизма).

Даже признавая, что человческая психика реагируя на окружающія явленія, обусловливаетъ ихъ и сознательно опредляетъ, они все же не считаются съ измненіями, происходящими во времени въ самой человческой природ, въ способности ея реагировать на окружающія явленія. Они слдятъ за малйшими измненіями въ соціальной структур и остаются равнодушными къ измненіямъ въ человческой вол и психик. Глубокое замчаніе Маркса, что «человкъ, дйствуя на вншнюю природу, измняетъ свою собственную», было совершенно забыто въ разработк доктрины историческаго матеріализма. И это сознательное или безсознательное игнорированіе успховъ человческой природы, искусственное ея «упрощеніе» въ угоду «объективнымъ законамъ» есть несомннный результатъ полнаго неуваженія къ историческому опыту. Ростъ личности, съ точки зрнія историческаго процесса, т.-е. взаимодйствія между личностью, обществомъ и матеріальной средой — есть фактъ громадной соціологической важности, и т, которые дорожатъ законами исторической необходимости, должны были бы озаботиться приведеніемъ въ соотвтствіе успховъ матеріальной культуры съ интеллектуальными и моральными успхами личности.

Личность живетъ не для историческихъ законовъ, и ихъ фетишизмъ обязателенъ лишь для первичныхъ стадій человческаго развитія; соціальный прогрессъ съ каждымъ днемъ расширяетъ возможности сознательнаго самоопредленія личности въ стихійномъ до этого общественномъ процесс.

По мр восхожденія на высшія ступени, человкъ начинаетъ самъ ковать свое «общественное бытіе».

Въ результат теорія экономическаго матеріализма оказалась совершенно безсильной разршить антиномію свободы и необходимости.

Противорчіе это, проникающее всю теорію, нашло превосходную формулировку въ труд проф. Булгакова — «Философія хозяйства».

Съ одной стороны, экономическій матеріализмъ — пишетъ онъ — есть «радикальный соціологическій детерминизмъ, на все смотрящій черезъ призму неумолимой, желзной необходимости, «игнорирующій личность», «приравнивающій ее къ нулевой величин», «чуждый всякой этики».

Съ другой, онъ — «не мене-же радикальный прагматизмъ, философія дйствія», для которой «міръ пластиченъ и нтъ ничего окончательно предопредленнаго, неумолимаго, неотвратимаго»; этотъ экономическій матеріализмъ — «въ своей соціалистической интерпретаціи, насквозь этиченъ», т.-е. обращается къ человческой вол — ея свобод. И самая формула «свобода есть познанная необходимость» — «насквозь прагматична», такъ какъ «познаніе есть идеальное преодолніе слпой необходимости, а за нимъ слдуетъ и реальное».

Этими замчаніями, которыя можетъ раздлить всякая непредубжденная критика, вн зависимости отъ ея соціально-политическихъ платформъ, подрываются самыя основанія теоріи въ ея первоначальной непримиримости.

Наоборотъ, т аргументы, которыми обычно пытаются защищать теорію экономическаго матеріализма въ этой ранней ея форм, оказываются слабыми и малодоказательными.

Проф. Туганъ-Барановскій такъ формулируетъ важнйшіе изъ этихъ аргументовъ: «1) неизбжность хозяйственнаго труда для созданія матеріальной основы всякой иной дятельности, 2) количественное преобладаніе хозяйственнаго труда въ общей совокупности соціальной дятельности и 3) наконецъ, наличность въ хозяйственномъ процесс мало измняющагося матеріальнаго момента, не зависящаго отъ соціальнаго развитія и опредляющаго его».

Но совершенно справедливо указываетъ онъ, что, оставаясь именно на почв этихъ аргументовъ, можно констатировать «неизбжность уменьшенія преобладающаго вліянія хозяйства по мр хода исторіи. Чмъ ниже производительность труда, тмъ тсне зависимость соціальнаго развитія отъ матеріальнаго момента вншней природы. Но само это развитіе создаетъ условія для относительнаго освобожденія общества отъ власти хозяйственнаго момента ...Общественное бытіе есть не только причина, но и продуктъ сознанія; и чмъ дальше идетъ общество, тмъ въ большей мр общественный строй, вс формы общежитія, и даже форма хозяйства становятся продуктомъ свободнаго сознанія людей...»

Однимъ словомъ, если экономическій матеріализмъ, онъ не хочетъ, по слову Плеханова, отнесенному имъ къ анархизму, быть «тощей абстракціей», то онъ долженъ отказаться отъ утвержденія, что экономическій факторъ есть факторъ первоначальный, къ которому возвращается и отъ котораго исходитъ все. Онъ лишь одинъ изъ факторовъ, взаимодйствующихъ въ общественномъ процесс.

Любое общественное явленіе опредляется не одной, a цлой совокупностью причинъ. Въ свою очередь, причины, какъ выражается Минто, есть «совокупность всхъ условій явленія, какъ положительныхъ, такъ и отрицательныхъ, при наличности которыхъ всегда будетъ происходить данное слдствіе». Поэтому, всякое исканіе первичнаго двигателя исторіи не только заране обречено на неудачу, но является и научно совершенно несостоятельнымъ.

По остроумному замчанію Бернгейма, экономическій матеріализмъ, гипостазируя, какъ самостоятельно дйствующую силу и выставляя, какъ основную причину всего соціальнаго развитія — только одну сторону человческой дятельности — матеріально-экономическую, впадаетъ въ обычную логическую ошибку матеріализма — смшеніе «непремннаго условія» съ «производящей причиной». Краснорчивой илюстраціей могутъ служить слова Энгельса, которыми экономическіе матеріалисты обычно защищаютъ творческую роль «экономики»: «Люди должны сначала сть, пить, имть жилище, одваться, прежде чмъ думать и сочинять, заниматься политикой, наукой, искусствомъ, религіей — и т. п.» («Lehrbuch der historischen Methode und der geschichtsphilosophie»).

Такъ падаютъ претензіи экономическаго матеріализма на универсализмъ. Стремленіе его объяснить «все», исходя изъ одной экономической первоосновы, несостоятельно. Онъ преувеличилъ свое значеніе, полагая, что въ немъ ключъ ко всмъ историческимъ эпохамъ, къ раскрытію всхъ сокровеннйшихъ тайнъ исторической общественности.

Такъ-же должны пасть и его претензіи на «научность». Марксизмъ есть культъ науки. Онъ назвалъ «свой» соціализмъ научнымъ и именно въ «научности» его видлъ его способность разршить вс «проклятые вопросы» и утвердить торжество правды.