Анастасия или Анна? Величайшая загадка дома Романовых

Благодаря достижениям науки о ДНК была разгадана одна из величайших тайн столетия – удалось узнать, какая судьба постигла семью Романовых. Но почему бы не прибегнуть к помощи этой науки, чтобы раскрыть и другую тайну – раз и навсегда установить, кем же была на самом деле Анна Андерсон? Решение этой задачи представлялось маловероятным, ведь для этой цели нужен определенный генетический материал, а тело Анны Андерсон было кремировано после ее смерти в 1984 году. Первые шаги на пути к решению этой загадки были сделаны Сидом Мандельбаумом, ученым-генетиком из Лонг-Айлен-да. «Я подумал, что любому человеку, живущему в каком-то городе, – говорит он, – так или иначе приходится посещать лечебные заведения. В связи с этим я предположил, что, может быть, больница в Шарлотсвилле сохранила биологический материал, и если бы они согласились им поделиться, это могло бы позволить провести генетические исследования. Узнав о том, что в 1979 году Андерсон была прооперирована по поводу непроходимости кишечника, Мандельбаум связался с больницей Марты Джефферсон; однако его усилия не дали результата, поскольку официальный представитель сообщил ему, что больница не сохранила генетических материалов пациентки {3}.

Идея Мандельбаума нашла поддержку у других специалистов, и достаточно скоро администрации больницы Марты Джефферсон пришлось разбираться с запросами, поступившими из нескольких мест. Судя по всему, подобный взрыв интереса привел к более тщательной ревизии материалов, имеющихся в распоряжении больницы. Вскоре Пенни Дженкинс, руководитель медицинского архива, обнаружила, что в распоряжении больницы Марты Джефферсон действительно имеются образцы тканей, удаленные у миссис Мэнехен во время операции, а именно гангренозный участок кишечника длиной пять дюймов (127 мм), разделенный при консервации на отрезки по одному дюйму (25,4 мм) каждый, обработанные формалином и залитые в парафиновые блоки для герметизации. Помеченные для сохранения врачебной тайны условным номером пациента, эти образцы тканей были помещены в хранилище при патологическом архиве больницы {4}.

Обнаружение образцов тканей послужило поводом для бурной и нелепой юридической баталии по поводу предполагаемых генетических испытаний, развитие этой баталии проходило в полном соответствии с десятилетиями противоборства по делу Андерсон. Сам Джек Мэнехен умер в 1990 году, однако писатель Джеймс Блейр Лавелл в установленном порядке получил от одного из двоюродных братьев Мэнехена право распоряжаться тканями, подлежащими исследованию. {5} Данное право было опротестовано немецким продюсером Морисом Филипом Реми, в качестве доверенного представителя которого выступал некий Вилли Корте. Дело в том, что Реми делал документальный фильм об Андерсон и хотел организовать проведение собственных генетических исследований {6}. Чтобы помешать принятию решения по ходатайству Лавелла, Корте нанял юридическую фирму из Вашингтона, округ Колумбия, и объединил свои действия с действиями Союза потомков русского дворянства – объединением эмигрантов, которое обосновалось в Нью-Йорке и которое исподволь вошло в состав участников этого процесса {7}.

Болезнь вынудила Лавелла отказаться от участия в судебном разбирательстве, и осенью 1993 года в дело оказался вовлеченным муж дочери Глеба Боткина Ричард Швейцер, вышедший на пенсию юрист, специалист по международному финансовому праву. «Для нас, – так он объяснил свое решение, – тех, кто был близко знаком с Анастасией и Джеком, будет делом семейной чести использовать все, что есть в наших силах, чтобы выполнить бывшее с нею всю жизнь желание, чтобы ее право на титул великой княжны было признано в установленном законом порядке» {8}. Швейцер, который хотел, чтобы генетические испытания образцов проводил доктор Джилл, подал от имени своей жены прошение в Шестнадцатый окружной суд штата Вирджиния по гражданским и правовым вопросам. Он просил, чтобы ткани, подлежащие генетическому исследованию, были переданы в распоряжение Джилла {9}. Последовало шесть месяцев юридических разбирательств, и не было в них чего-либо более нелепого, чем заявление, которое подала в суд некая женщина, назвавшая себя Эллен-Маргарита-Тереза Кейлинг-Романова. Она утверждала, что она – плод лю-бовной связи, существовавшей между Андерсон и Генрихом Ройссом. Она хотела получить в свое распоряжение образцы тканей, чтобы придать законную силу своему собственному иску, который, подобно многим другим в этой истории, возник на фоне шумихи, поднятой в прессе, и подобно многим другим быстро исчез {10}.

Решением, принятым в мае 1994 года, суд предоставил право ответственного распоряжения третьему лицу, выдвинутому дочерью Боткина и зятем последнего на предмет проведения испытаний. Девятнадцатого июня 1994 года доктор Питер Джилл прибыл в Шарлотсвилль, чтобы отобрать образцы испытуемых тканей. Британский режиссер Джулиэн Нотт, который делал телевизионный документальный фильм по этому делу, снял этот процесс, в ходе которого от образцов тканей, хранившихся в блоках из парафина, были отрезаны пять небольших кусочков, которые затем уложили в стерильные контейнеры и загерметизировали. Чтобы избежать любого загрязнения или возникновения сомнений в эффективности условий хранения, образцы оставались у доктора Джилла, пока он не передал их на хранение в Научно-исследовательскую лабораторию судебной медико-биологической экспертизы в Великобритании {11}.

В то время как судебная тяжба временно усложнила передачу образцов тканей, что находились в Шарлотсвилле, стало известно о том, что остались и другие материалы, пригодные для проведения генетического исследования. В сентябре 1990 года женщина из Северной Каролины, которую звали Сюзанна Гриндстаф-Буркхарт, узнала, что после смерти Мэнехена расположенный на Чейпелхилл книжный магазин Avid Reader, приобрел большую часть его библиотеки. Однажды Сюзанна, которая с огромным интересом следила за делом Андерсон, начиная с 12 лет, просматривала ящики с книгами в подвале магазина и обнаружила в них некоторое количество волос миссис Мэнехен. Один большой клубок волос, очевидно снятых со щетки для волос, был засунут в пустую коробку из-под вина, которую положили в ящик с книгами. Другие волосы были обнаружены ею в книгах; в виде срезанных прядей, они были помещены в небольшие, обычно прикладываемые к букетам конверты, и на них рукой Мэнехена была сделана надпись «Волосы Анастасии» и поставлены различные даты. За 20 долларов она приобрела издания, в которые были вложены волосы, а также некоторое количество волос, что лежало в коробке из-под вина, остальные волосы из этой коробки были проданы Лавеллу. Позднее, когда она стала более тщательно рассмотривать приобретенные ею волосы, Сюзанна Гриндстаф-Буркхарт заметила, что на некоторых из них сохранились корневые луковицы, как если бы эти волосы были выдернуты с корнем щеткой для волос. Задумавшись над тем, нельзя ли, работая над ними, получить комплекс достоверных генетических характеристик, Сюзанна поделилась тем, что ей удалось получить, со своим мужем, который работал в научно-исследовательской лаборатории, занимавшейся изучением ДНК. Желая осуществить задуманное, Гриндстаф-Буркхарт тщательно обеспечила стерильность образцов и поместила их на хранение в сейф депозитария. Когда стало проводиться генетическое исследование останков, найденных в России, в лесу у деревни Коптяки, Марлен Эилерс, специалист в области генеалогии и писатель, устроил встречу Гриндстаф-Буркхарт с биографом Андерсон, писателем Петером Куртом. Курт организовал проведение генетических испытаний образцов волос. В сентябре 1992 года Курт приехал в город Дэрхем, штат Северная Каролина, чтобы лично получить образцы волос, которые, как вспоминает Гриндстаф-Буркхарт, были «подготовлены специалистом-иссле-дователем ДНК в строгом соответствии с действующей процедурой подготовки» в лаборатории, где работал ее муж. Несколько прядей волос были направлены доктору Джиллу из Научно-исследовательской лаборатории судебной медико-биологической экспертизы, а шесть других были отосланы Сиду Мандельбауму. Мандельбаум, в свою очередь, сделал так, что исследованием этих прядей занялись доктор Марк Стоункинг и доктор Терри Мелтон из Университета штата Пенсильвания {12}. «Во всем этом деле, – вспоминает Гриндстаф-Буркхарт, – у меня было только одно желание – помочь доказать справедливость иска Анны Андерсон» {13}.

В течение нескольких месяцев три независимых научно-исследовательских учреждения проводили изучение генетического материала Андерсон. В Великобритании доктор Джилл и его коллеги проводили испытания образцов тканей, изъятых из двух парафиновых блоков, сохраненных в больнице Марты Джефферсон, а также образцов прядей из большого клубка волос, найденного Сюзанной Гриндстаф-Буркхарт. Образцы тканей немного пострадали от времени, но доктор Джилл и его коллеги смогли найти пригодный для работы материал. Образцы такней и волос однозначно подтвердили, что они принадлежали женщине и были получены от одного и того же лица. Теперь нужно было ответить на вопрос, есть ли соответствие между образцами, взятыми у Андерсон, и останками, найденными у деревни Коптяки. Чтобы установить линию родства, доктор Джилл и его группа получили профиль первичных структур нуклеиновой ДНК Андерсон, проведя исследование тканей кишечника посредством коротких последовательных повторений анализа. Когда полученные результаты были сопоставлены с тем, что удалось получить при исследовании останков Николая II и императрицы Александры Федоровны, а также трех их дочерей, были установлены различия в четырех областях, тогда как различие даже в двух областях исключает возможность общего происхождения. Подобное несовпадение, как это отметили доктор Джилл и его группа, опровергает возможность того, что Андерсон является дочерью царя Николая II и императрицы Александры Федоровны {14}.

После этого ученые провели анализ митохондриального профиля мтДНК, полученный по результатам исследования тканей кишечника и образцов волос, и сопоставили его с митохондриальным профилем мтДНК герцога Эдинбургского, которая нашла свое повторение в эксгумированных останках императрицы Александры и трех ее дочерей. В результате этого анализа были обнаружены шесть несовпадений в профилях ДНК семейства Гессен и ДНК Андерсон {15}. Эти два результата не оставляли почвы для сомнений. Данные по исследованию нуклеиновой ДНК исключали вероятность того, что Андерсон могла быть ребенком Николая II и императрицы Александры, тогда как несовпадения в профиле мтДНК, полученном по результатам анализа тканей и волос по линии семейства Гессен, исключали всякую возможность родственных связей с императрицей по материнской линии. С научной точки зрения женщина, известная как Анна Андерсон, никак не могла быть великой княжной Анастасией.

Одновременно с испытаниями, которые проводились в Научно-исследовательской лаборатории судебной медико-биологической экспертизы в Великобритании, Сид Мандельбаум позаботился о том, чтобы доктор Марк Стоункинг из Университета штата Пенсильвания получил вместе со своим помощником доктором Терри Мелтоном возможность подвергнуть генетическому исследованию шесть прядей волос, найденных Сюзанной Гринд-стаф-Буркхарт {16}. На этих образцах проводились только исследования профиля митохондриальной ДНК (мтДНК), полученный генетический профиль точно соответствовал тому, что был построен доктором Джиллом вплоть до тех же шести несовпадений. Эти испытания еще раз опровергли, что Андерсон на самом деле была великой княжной Анастасией {17}.

Расположенный в Мериленде Патолого-анатомичес-кий институт армии США, которым руководит доктор Виктор Уидн, провел третий цикл исследований, который, так же как и исследование, проведенное Джиллом, было поручено этому институту Ричардом и Мариной Швейцер. Оно проводилось с целью получить при рассмотрении этого дела дополнительное генетическое подтверждение и убедиться, что все полученные профили совпадают между собой, независимо от того, в какой исследовательской организации проводилось изучение. Уидн проводил исследования новых срезов тканей кишечника, взятых в больнице Марты Джефферсон, и сравнивал полученные им характеристики профиля митохондриальной ДНК (мтДНК) с теми, что были получены в Научно-исследовательской лаборатории судебной медико-биологической экспертизы и в лаборатории Университета штата Пенсильвания. Результаты этих новых опытов совпали с полученными результатами предыдущих исследований, проведенных на тканях и на двух отдельно взятых образцах волос. И вновь шесть несовпадений, выявленных на всех образцах, исключили любую возможность того, что Анна Андерсон на самом деле была Анастасией {18}.

После полувека споров, взаимоисключающих признаний и разоблачений, противоречащих друг другу результатов фотографических сопоставлений и графологических экспертиз, проведенные анализы ДНК однозначно и убийственно достоверно опровергли убеждение, что Неизвестная, она же Анастасия Чайковская, Анна Андерсон, Анастасия Мэнехен, является русской великой княжной Анастасией Николаевной. Какое бы имя ни избрала себе самая знаменитая в мире претендентка на великокняжеский титул, она не имела на него никаких прав. Ткани кишечника, исследование которых проводил доктор Джилл и его коллеги, генетически соответствовали другим образцам тех же тканей, изучением которых занимался Уидн; волосы, лежавшие в книге, оказались идентичными волосам, найденным в коробке из-под вина, и профили, полученные при исследовании двух отдельно взятых образцов волос, соответствовали тем, что были получены при исследовании тканей кишечника. Все три лаборатории, работая независимо друг от друга и исследуя каждая свои образцы, получили одинаковые профили генетической кривой Андерсон, и она исключала всякую возможность того, что Андерсон являлась дочерью Николая II и Александры.