Ангел от Кутюр

– Только что прилетели.

– Завтра жду вас в моей конторе. Жан-Пьер, пожалуйста, не откладывайте. Я нарушаю закон, занимаясь прослушиванием телефонных разговоров без санкции прокурора. Официально у меня нет никаких оснований для этого. Ты меня понимаешь, надеюсь.

– Завтра мы будем у тебя…

Де Бельмонт остался у неё в квартире. Они допоздна просидели за столом. Жан-Пьер быстро вывел Настю из угрюмого настроения, довольно ловко заставив её вспомнить дни, проведённые на лазурном берегу.

– А помнишь, как этот… ну, на выставке художник был лысый, с длиннющими усами… Он ещё твердил, что искусство должно перевешивать любую сторону нашей жизни, – Настя закрывала глаза ладонью и смеялась чему-то.

– Но он прав, дорогая, он прав! В искусстве важно искусство, оно должно перевешивать всё остальное, иначе получается публицистика. Если острые темы поднимаются только ради злободневности, то произведение всегда проигрывает. Искусство поднимает человечество до божественного уровня, выдёргивает нас из болота повседневности, – де Бельмонт говорил довольно агрессивно, уводя Настю всё дальше и дальше от беспокоившего её маньяка.

– А как же всякие триллеры, которые становятся блокбастерами?

– Блокбастеры далеки от искусства. Ну как ты не понимаешь этого? Они всегда подстраиваются под спрос толпы. Они имеют отношения только к бизнесу.

– А почему ты так уверен? – протестовала Настя.

– Потому что я выражаю собственное мнение. У тебя есть собственное мнение по поводу искусства?

– Нет.

– Поэтому ты повторяешь чужие мысли… Впрочем…

– Что «впрочем»? – спросила Настя.

– Может, человечество и не нуждается в собственном мнении отдельных людей? Я давно пришёл к выводу, что человечество – это толпа.

– Прости, но я не желаю быть толпой.

– Неужели?

В эту минуту зазвонил Настин мобильник.

– Это он, – прошептала Настя, и де Бельмонт знал, что она права. Что-то подсказывало ему, что в телефонной трубке будет звучать неугомонный вкрадчивый голос.

– Я отвечу, – сказал он.

– Алло? – проворковала трубка.

– Алло? – прошептал Жан-Пьер в ответ. – Вам кого?

– Мне? – удивился голос, сразу извинившись. – Простите, я ошибся.

Раздались короткие гудки. Де Бельмонт сразу отключил телефон.

– Теперь не дозвонится. Теперь и не нужно. Пусть думает, что ты вне досягаемости. Завтра поговорим с Этьеном. Кстати, он сказал, что парень звонит из студенческого квартала. Ты знаешь кого-нибудь там?

Настя взглянула на него почти удивлённо.

***

Комиссар Этьен Мулен долго расспрашивал Настю о её знакомых. Его вопросы были настолько умелыми, что она сама удивлялась себе, какие детали порой вспоминались ей.

– Да-да, бывала я там… Нет, точно знаю, что нет… Похоже, начинаю вспоминать что-то про это…

Этьен дымил сигаретой и не переставал извиняться за дым.

– Не могу без табака, мадмуазель. Надеюсь, вы простите мне мою слабость. У нас не положено курить, но я старый грешник. Табак – моя единственная слабость…

– Настя, -встрял де Бельмонт в разговор, – я вдруг вспомнил про одного твоего парня.

– Моего парня?

– Ну… Ты ещё нос разбила ему, помнишь?

– Ах да! Идиотская история… – смущённо опустила она глаза. – Неловко даже рассказывать об этом.

– Что за история? – заинтересовался Этьен. – Расскажите подробно…

И он принялся забрасывать её наводящими вопросами о первой встрече, о внешности, о манере говорить, обо всём подробнейшим образом. Потом включил запись телефонного разговора. Настя слушала, наморщившись.

– Его голос? – спросил комиссар.

– Не знаю. Я слышала его давно… Этот мне знаком, а тот… Теперь не скажу…

– Ладно, рассказывайте, где происходило ваше знаменательное свидание,

– Почему знаменательное?

– Потому что вы нос расквасили парню.

– Ты думаешь, это он? – наклонился де Бельмонт к Этьену.

– А почему нет? Выясним сейчас адрес.

– Да, он жил в студенческом квартале, – кивнула Настя, и глаза её сделались испуганными.

– Диктуйте адрес.

– Я не помню точно. Только визуально.

– Тогда поедем, покажете. Мы установим за ним наблюдение. Если будет звонить, возьмём его с поличным…

Весь день де Бельмонт провёл с Настей и Этьеном. Лишь к вечеру они освободились.

– Теперь остаётся ждать. Не отключайте ваш телефон, мадмуазель, -потребовал Этьен. – Чутьё подсказывает мне, что уже завтра мы сцапаем этого телефонного террориста.

– Мне бы очень этого хотелось, – улыбнулась Настя, пожимая Этьену руку.

***

Утром Жан-Пьер проснулся у себя дома от телефонного звонка. Он вцепился в трубку так, словно она могла взорваться, если бы он не поднял её. Звонила его бывшая жена.

– Приезжай, – произнесла она тихо.

В этом единственном прозвучавшем слове он услышал столько чувств, что не посмел спросить, что случилось. Это были плохие чувства – острые, горькие, болезненные. Он быстро спустился по лестнице и сразу же вернулся обратно, потому что обнаружил, что впопыхах забыл ключи от машины.

– Что с тобой, Ирэн? – повторял он один и тот же вопрос, пока ехал к ней.

Когда он подъехал к её дому, он уже знал ответ, но боялся верить в правильность своей догадки…

Дверь отворила незнакомая женщина в медицинском халате. У неё было мягкое округлое лицо без признаков конкретного возраста, карие глаза-пуговки, тонкие губы.

– Проходите, месье, – сказала женщина тем тоном, которым обычно успокаивают. – Она в спальне.

– Что случилось?

И не дождавшись ответа, де Бельмонт почти бегом пронёсся в спальню.

Ирэн лежала в кровати. На прикроватной тумбочке лежали блистеры с таблетками, флаконы и чашка с горячим чаем. Ирэн Она улыбнулась, обрадованная его появлением, и протянула к Жан-Пьеру обе руки. Её осунувшееся лицо серого цвета заставило сжаться срдце де Бельмонта.