Ангел сердца

Ведро нес Дима. Судя по тому, что грибов в нем было меньше половины, надеяться на сытный ужин находящимся в убежище сегодня не придется. То ли место для сбора женщина нашла неудачное, то ли очень спешила вернуться, раз шла обратно с таким небогатым уловом.

Неужели они каждый день питаются впроголодь? Или, может быть, у них есть кое-что в запасе? От мысли о том, что все мы, недавно жившие в своих теплых и уютных домах и не задумывающиеся над тем, что будет на завтрак, обед и ужин, вынуждены каждый день встречать туманную неизвестность, маячащую впереди и бояться смерти не от пули, так от голода, меня передернуло.

– А вас как зовут? – поинтересовалась женщина, неслышно ступая впереди и не оглядываясь на нас.

– Дима.

– Надя.

– А меня Татьяна. А сына моего – Даня. Он вам уже рассказал, наверное? Общительный у меня сынок. – При этих словах её лицо впервые озарилось улыбкой, и я поняла, что она отнюдь не так сурова, просто боится, как и все мы.

– Вот здесь? – вдруг произнес Дима, указывая рукой на прикрытый ветками бугорок.

– Да, – ответила Татьяна, бросая на него настороженный взгляд, – Это вход.

Парень бросил на меня победный взгляд и не без хвастовства пояснил:

– Я же сказал, что при особой внимательности найти убежище не составит труда.

– Но если бы нас не привели сюда, ты не нашел бы это место так скоро, – обрубила его я, не разделяя улыбки.

– Не отрицаю, – согласился он, ничуть не обидевшись.

Татьяна с Диминой помощью отодвинула ветки и моему взгляду открылся довольно узкий проход, больше похожий на яму.

– Здесь только один вход? – уточнил Дима.

– Нет. Есть ещё, с другой стороны, он гораздо шире и маскируется только на ночь. Думаю, именно через тот вход Даня и выбрался. Не представляю, как ему удалось уйти так далеко.

Она пригнулась и сделала первый шаг. Оказалось, внизу находились порожки. Дима сделал мне приглашающий жест, и я проследовала за Татьяной.

Внизу было темно и жутко страшно. Я пыталась ощупать руками стены, чтобы найти перила или другую опору, но не нашла. Конечно, убежище вовсе не приспособлено для постоянного жилья со всеми удобствами. Пришлось медленно переступать со ступеньки на ступеньку, надеясь на чудо, которое спасет меня от падения.

Татьяна передвигалась весьма ловко, и, спустившись, подала мне руку. Я с благодарностью приняла её, и тут же заметила пробивающийся впереди свет.

Как только Дима спустился, мы отправились по узкому земляному коридору вперед, прямо на свет и приглушенные голоса. Узкий проход и земляные стены сильно сужали пространство. Если мне придется жить в таких условиях, кажется, к обилию уже имеющихся страхов в мою коллекцию добавится ещё один – клаустрофобия.

К счастью, вскоре мы оказались в широкой комнате, служившей, видимо, общей спальней. Всё вокруг напоминало одно огромное спальное место. Низкие кровати с продавленными матрасами, одеяла на полу, и кругом – люди. Много людей.

Я оглядела толпу и заметила, что при нашем появлении все одновременно побросали свои занятия и впились в нас с Димой взглядом. Видимо, за прошедшие дни, проведенные в убежище, эти люди уже неплохо знали друг друга и сразу определили, что мы чужаки.

Татьяна не успела ничего сказать, как вперед выступил один из мужчин среднего телосложения, довольно высокого роста, с пышными усами, и остановился прямо перед нами. Он оглядел сначала Диму, затем меня, и произнес:

– Кто такие будете?

Дима представился сам и назвал мое имя, а затем в кратко в очередной раз рассказал о том, где мы находились всё это время и как попали сюда, не затрагивая тему «знакомства» со стебачами.

– Понятно, – кивнул тот. – А меня Анатолием Васильевичем зовут, я тут за порядком пристроен присматривать. Нас пятьдесят семь человек, коек не хватает, так что извините, придется спать на полу. Кормить будем, но, конечно, изысканных блюд обещать не можем. Как говорится, чем богаты – тем и рады.

Дима кивнул, и я инстинктивно повторила за ним.

– Миша, – Анатолий Васильевич обернулся и тотчас на его зов с одной из кроватей приподнялся похожий на него самого мужчина, примерно тех же лет и комплекции, только чуть полысее и без усов – вот и все отличия, бросившиеся мне в глаза. – Пойдем, надо в штаб о новоприбывших доложить. Хвоста-то за собой не привели? – снова обратился он к нам.

– Никак нет, – по-военному отрапортовал Дима, и надзиратель оценил это.

– Молодец, хвалю! Хороший боец будешь.

От этих слов мне стало не по себе. Неужели действительно будет война? Что они знают о планах стебачей и что собираются предпринять?

Вместо того, чтобы озвучить рвущиеся с языка вопросы, я подавленно молчала. Никто мне, конечно, ничего не расскажет. Кто я такая?

– Только… Мне бы поговорить с Вами, – негромко произнес Дима, склоняясь к уху мужчины, но я услышала, так как я стояла рядом с ним.

Анатолий Васильевич осмотрел его с недоверием, словно не понимая, что у такого юнца могут быть за важные разговоры к нему, но всё же сказал таким же негромким голосом:

– Ну пошли.

Они втроем удалились, словно позабыв обо мне. Татьяна тоже незаметно отошла от меня и занялась своим ребенком, а я не знала, куда себя деть. Люди постепенно возвращались к своим занятиям, прерванным с нашим неожиданным появлением. Я оказалась предоставлена самой себе среди огромного на первый взгляд количества людей.

Я осмотрела каждого, пытаясь найти кого-нибудь, кто бы расположил меня к себе ласковой улыбкой или доброжелательным взглядом, к кому я смогла бы подойти со своим вопросом. Но каждый был чем-то занят. Кто-то читал, облокотившись на спинку койки, несколько компаний по интересам играли в игры – морской бой, карты, «крокодил» – или разговаривали, активно помогая себе жестами. Гул голосов не смолкал ни на миг. Комната напоминала огромный рассерженный улей.

Своих ровесников я не заметила. Был лишь один молодой парень, но и он казался старше меня лет на семь. Кроме Данилы наблюдалось ещё несколько детей, а в основном – мужчины и женщины среднего возраста. Я насчитала тридцать восемь человек. Значит, остальные придут позже?

– Пойдем, покормлю тебя. Голодная, наверно? – услышала я и обернулась на голос из-за спины.

Ко мне незаметно подошла невысокая женщина лет пятидесяти, с волосами, чуть тронутыми сединой, спрятанными под простой белый платок с голубой каймой, и в темной юбке ниже колен.

– У нас с собой немного картошки, – вспомнила я, приоткрывая сверток и демонстрируя женщине его содержимое.

– Ну, пойдем на кухню, там разберемся, – ласково улыбнулась она, дружески касаясь моего плеча, и на душе сразу стало немного легче.