Ангел сердца

Я вспоминала наш поцелуй, и сердце внутри сладко замирало. А потом всё испортилось… Из-за чего мы поссорились? И ведь видно, что он ничуточки не переживает по этому поводу, а я не нахожу себе места.

Пойду лучше спать – разумно решила я, тем более что время стремительно приближалось к минуте отбоя. И почему мысли нельзя захлопнуть, чтоб они хоть ненадолго оставили меня в покое?

«Мысли, вы слышите? Это про вас! Спокойной ночи!» – хлестко осадив свои глупые иллюзии, я сильно зажмурила глаза и пообещала себе, что уже утром смогу выбросить все глупости из головы. Мне придется это сделать ради собственного же блага.

Глава 12

Разумеется, этой ночью мне ничего не снилось. Ничего, кроме Димы. А что ещё может сниться, когда рядом, совсем близко, находится он сам?

Я проснулась ночью, и долго не могла уснуть. Ворочалась с боку на бок – не очень-то удобно спать вдвоем на одном узком матрасе и стараться сохранять при этом приличное для друзей расстояние. А мы друзья. Я сама это сказала, а он подтвердил и даже не попытался возразить, мол, «и только?». Нет, его всё устраивает. Отлично. Так тому и быть.

Я лежала в темноте, поджав под себя ноги и прислушиваясь к размеренному дыханию парня. Он дремал, лежа на спине, и тихо посапывал во сне. Затем перевернулся на бок, ко мне лицом, и я невольно протянула руку, чтобы поправить упавшую ему на лоб прядь волос, и дольше положенного задержала руку на его волосах. Они у него такие… не слишком мягкие, но и не жесткие. Приятные на ощупь.

Чувствуя, что вновь утопаю в своей необъятной нежности и погружаюсь в мечты, я убрала руку и закрыла глаза, стараясь восстановить дыхание и не думать о Диме. Не думать о том, что пока он спит, я могу любоваться его едва видимым силуэтом, касаться его лица и волос.

Не думать. Не думать. Спать.

Я не люблю навязчивые мысли, но они всё равно меня преследуют. День ото дня. Каждую минуту.

Ещё добрые полчаса я боролась с бессонницей, считая овец, пытаясь сосредоточиться на математических формулах, урывками унесенных с уроков алгебры, и уснуть, представляя, как проведу завтрашний день (вероятно, также монотонно и скучно, как и прошедший). Наконец мне всё же удалось уснуть, но и эти несколько часов сна нельзя было назвать спокойными.

Утро снова началось с гула голосов, невыспанной физиономии в зеркальце, одолженном у Татьяны и невыносимом желании принять душ. Любой. После завтрака я как можно корректнее поинтересовалась об этом у Людмилы Викторовны, и она пообещала помочь.

Использование горячей воды здесь было строго по очереди, а очередь, нужно заметить, весьма внушительная, поэтому я, не дожидаясь напоминания, сама предложила помощь, наплевав на запреты штаба.

– Может быть, мы с Димой тоже могли бы сходить за водой? Только скажите, куда.

Людмила Викторовна колебалась лишь долю секунды, а затем кивнула:

– У нас как раз группа сейчас собирается идти. Не знаю, ведер-то хватит?

Она окликнула кого-то, и оказалось, что свободные ведра еще есть, так что мы с Димой, получив разрешение у Васильича, который относился к нам куда снисходительнее, отправились вместе со всеми в сторону водоема. Я была счастлива от того, что хоть так, под охраной, но могу выбраться наружу.

Я не была на воздухе только сутки, но, едва выбравшись наверх поняла, как мне этого не хватало. Свежий ветер, чистое небо, безграничное пространство, даже холод, пробирающийся под свитер и покалывающий кожу – всё это казалось невообразимо прекрасным и вселяло в меня почти детский восторг. Здесь вкусно пахло омытым воздухом и мокрой землей. При малейшем дуновении ветра с деревьев градом падали капли воды. Видимо, ночью прошел дождь.

До небольшого озера идти оказалось не больше пяти минут, но протоптанная дорожка оказалась размытой, так что скользили мы в полтора раза дольше. Прибыв на место, наша группа из двенадцати человек разошлась по разным участкам озера и начала умываться и набирать воду.

Улучив момент и оставшись с Димой наедине, я задала мучавший меня всю ночь вопрос:

– Ты рассказал Васильичу о брате?

– Только ему. Он посоветовал держать это в тайне, потому что последствия такого знакомства для нас могут быть далеко не лучшими.

Я тут же поняла, что это значит.

– Ты думаешь, они всё ещё хотят нас убить?

Дима и бровью не повел, оставаясь верным себе и своему ледяному спокойствию.

– Нет, – ответил он с убежденностью, которую я не разделяла.

– Тогда зачем… – начала было я и прервалась, не в силах продолжить.

– Видимо, кое-для-кого мы представляем опасность.

Несколько секунд я обдумывала услышанное. Для людей из штаба? Чем мы для них опасны? Мы хотим помочь спасти людей!

– Я не понимаю, – признавая поражение, горестно вздохнула я, и присела на корточки перед озером.

Набрав горсть воды, я умыла лицо. Прохладная вода студила пальцы и приятно освежала кожу.

Дима по-прежнему молчал, и я не выдержала, обрушив на него поток своих эмоций:

– Дима, мне страшно!

Я так хотела услышать, что всё будет хорошо – пусть даже это неправда. Я хотела, чтобы он меня обнял, чтобы проблемы на пару минут оставили меня, как это было всегда, когда я, слабая, оказывалась в его сильных объятиях. Но Дима повел себя кардинально иным образом.

Он поднялся с корточек и зачерпнул ведро воды. Затем то же самое сделал с моим ведром и поставил его на землю. Всё это время он молчал, будто не слышал моих слов.

– Что с тобой происходит? – приподнимаясь, прошептала я, не уверенная, что он меня слышит и адресуя эти слова в никуда.

– А ты чего добиваешься? – грубовато произнес в ответ он.

Я посмотрела на него с укором, но он стойко выдержал этот взгляд. И снова меня посетило чувство, будто я знаю двух людей под одной маской – Диму, которой может быть любящим и сострадающим, и того, кто жесток и равнодушен, с кем я не хочу иметь дела, да и он со мной – тоже. И я не понимаю, в какой именно момент эти роли в нем переключаются. И как это происходит. И почему второго Димы в нем больше, чем первого.

Мы в молчании вернулись в убежище, чтобы через десять минут выбраться к озеру снова. Я совершила ещё один поход, а на третий меня сменили. Настало мое время принять душ – если можно так выразиться относительно того, что я увидела в «ванной комнате». Вместо душа – грязная ширма в медицинском крыле. На полу стоял неглубокий таз, на всё-про всё давалось два ведра теплой воды и огрызок мыла.

Я старалась побыстрее управиться с этим делом, тем более что мороз по коже не прибавлял комфортности этой процедуре.

Натягивать старый свитер отнюдь не хотелось, но выбора не было – новой одеждой нас не снабжали, поэтому я вновь влезла в привычные вещи, успевшие порядком поднадоесть, едва промокнула волосы выданным полотенцем, и убрала за собой, приготовляя место для следующего.

Когда я вернулась из медицинского крыла, Димы нигде не было видно. Наверное, он вызвался и дальше носить воду. Я старалась не думать о нем, но не знала, чем ещё себя занять.