Ангелы опустошения. Книга 1

А вот и бережок где я провел весь день за рытьем в каменистой почве, на четыре фута в глубину, Мусорной Ямы Лесного Объездчика и за болтовней с Зилом пацаном на четверть индейцем который бросил бегать по тропе вдоль плотины и больше его никогда не видели, бывало он вместе с братьями колол кедровые бревна по морозобоинам за отдельную плату — "Не люблю я работать на правительство, проклятье еду в ЛА" — и вот он берег где, покончив с рытьем ямы и продравшись по тропе сквозь кустарник, по извилистой, к сортирной дыре вырытой Зилом, я спустился к воде и кидался камнями в суденышки консервных банок и адмиральствовал себя Нельсоном если им не удавалось удрать и отплыть подальше и достичь Золотой Вечности — прибегнув наконец к здоровым деревянным плахам и огромным булыжникам, чтоб потопить кораблик-жестянку, но тот не желал тонуть. Ах Доблесть — И длинные длинные боны я думал что смогу добраться по ним до Плота Станции Объездчиков без помощи лодки, но когда дошел до среднего бона и надо было перепрыгивать на три фута через неспокойную воду на притонувшее бревно я понял что вымокну и бросил это дело и вернулся — вот оно все, всё в июне, а теперь сентябрь и я еду четыре тысячи миль по городам ребра Америки -

"Пообедаем на плоту потом подберем Пэта."

Пэт также этим же утром вышел с поста на Кратере и отправился вниз по 15-мильной тропе, на самой заре, в 3 часа утра, и будет ждать в 2 часа пополудни. Внизу у Громового Рукава -

"Ладно — но я посплю пока вы это делать будете," говорю я -

Это о'кай со старым Токаем -

Мы втискиваемся между плотов и я вылезаю и привязываю конец к зубцу и он выволакивает мой мешок, теперь я босиком и мне четко — И О огромная белая кухня полная еды и радио на полке, и письма что меня ждут — Но мы все равно пока еще не проголодались, немножко кофе, я включаю радио а он едет за Пэтом, 2 часа туда и обратно, и вдруг я наедине с радио, кофе, сигаретами и странной книжонкой про героического торговца подержанными автомобилями в Сан-Диего который видит девчонку на табурете в кафешке и думает "У нее клевая жопка" — У-ух, снова в Америке. — А по радио внезапно Вик Дамоун поет песенку которую я совсем забыл спеть на горе, старую-престарую, не полностью забыл ее но тут не переработка, он шпарит с полным оркестром (О гений Американской Музыки!) на "В Этом Мире,

Обычных людей, Не-о-бычных людей, Я рад что есть ты,"

— задерживая на «ты», дыхание, "В этом мире, удовольствий чрезмерных, сокровищ незаметных," хмм, "Я рад что есть ты" — Это я сказал Полине Коул чтоб та велела Саре Вогэн спеть ее в 1947 году — Ох вот прекрасная американская музыка над озером, а потом, после изысканных забавных очаровательных слов диктора из Сиэттла, Ой, Вик поет

"Твоя Ладонь коснулась Лба моего," неторопливо,

и вступает роскошная труба, "Кларк Терри!" узнаю его я, сладко играет, и старый плот постанывает нежно на своих бонах, середина яркосветлого дня — Тот же старый плот который в бурные ночи гремит и грохочет и лунный свет завывает по воде плещущим лоском, О кручина инея Последнего Северозапада и теперь у меня больше нет границ через которые идти и — Мир снаружи просто кусок сыра, а сам я кино, а вот хорошенькая поющая ловушка -

56

Ловко ловит меня, кабы не эти старые горы что торчат прямо из шлёполакающего лямис-лазурного берега, старый весенний снег все еще на них, верхушках, и те скорбные смертные старинные летние облака промокающие розовый мирный полдень Эмили Дикинсон и ах бабочек — Дразнятся в кустарнике жучки — На плоту, никакой живности, лишь лилейное лаканье воды по подбрюшьям бревен, да постоянная струя из кухонного крана который они подвели к бесконечному горному потоку, пусть себе льется холодная весь день, так что когда нужен стакан воды вот она, подключайся — Солнышко — жаркое солнце сушит мне носки на раскаленной покоробленной палубе — а Фред уже отдал мне новую пару старых ботинок чтоб я дошел, хотя бы до магазина в Конкрите купить себе новые — Я загнал торчавшие гвозди обратно в подметки большим молотком Лесной Службы на барже с мастерской, и в них будет удобно, с толстыми носками — Когда носки высыхают это всегда триумф, когда есть свежая пара, и в горах и на войне

Ангелы в Опустошении — Видения Ангелов — Видения Опустошения — Ангелы Опустошения

Долго ли коротко ли но вот он появляется, старина Фред вместе с лодкой и я вижу кукольную фигурку с ним рядом за целую милю, Пэт Гартон наблюдатель с Кратерной Горы, возвращается, озираясь, радостный, совсем как я — Паренек из Портленда Орегон и все лето по радио мы с ним обменивались утешениями — "Не беспокойся, оно скоро закончится" скоро даже октябрь наступит — "Ага, но когда настанет этот день я просто лететь с горы буду!" вопит Пэт — Но к несчастью рюкзак у него оказался слишком тяжелым, раза в два тяжелее моего, и он чуть было не опоздал и попросил лесоруба (добрую душу) помочь донести ему рюкзак последнюю милю вниз по рукаву ручья -

Они подруливают и привязываются небольшим кончиком, что мне как раз и нравится делать самому поскольку я так уже делал с большими пеньковыми канатами швартуя сухогрузы здоровыми в туловище толщиной, широко ритмично раскачивая петли, но с маленьким кончиком тоже прикольно — Кроме этого мне хочется выглядеть полезным, мне за сегодня еще платят — Они вылезают и после того как я слушал голос Пэта все лето я смотрю на него и он похож на кого-то другого — Мало того как только мы усаживаемся в кухне и еще когда он идет со мной рядом меня вдруг охватывает жуткое чувство что его здесь нет и я специально бросаю на него взгляд чтобы проверить — На какой-то миг этот ангел растворился — Два месяца в опустошении и вот результат, неважно как называется твоя гора — Он сидел на Кратере, который мне было видно, явно на самом краешке вымершего вулкана, среди снегов, подверженный всем бурям и переменам ветра прилетающего туда с любой стороны сквозь ложбину между Рубиновой Горой и Сауэрдау, и с востока, и с моего севера и у него было больше снега чем у меня — И койоты выли по ночам как он говорил — И шугань выходить из хижины по ночам — если он когда-то и боялся зеленого лица в окне своего детства в пригороде Портленда, то там у него было предостаточно масок чтоб подмешаться в зеркальное отражение его глаз рыскающих по ночи — Особенно туманными ночами, когда ты с таким же успехом можешь оказаться в блейковской Воющей Пустоте или хотя бы в старинном Аэроплане Тридцатых Годов который заблудился в тумане с нулевым потолком — "Ты там Пэт?" в шутку спрашиваю я -

"Я бы сказал что я тут и тоже готов ехать дальше — а ты?"

"Все решено — нам надо сделать еще кусок тропы по дамбе хоть, черт — "

"Не знаю смогу ли я," честно признается он, он хромает. "Пятнадцать миль с самого рассвета до рассвета — ноги у меня уже сдохли."

Я поднимаю его мешок и он весит 100 фунтов — Он даже не позаботился выкинуть 5 фунтов литературы Лесной Службы с картинками и рекламой, все это засунуто в его мешок а в довершение всего под мышкой у него спальник — Слава Богу что у его ботинок хоть подметки есть.

Мы весело обедаем разогретыми свиными отбивными, воя от масла варенья и того чего у нас там не было, и чашку за чашкой пьем крепкий кофе который я заварил, и Фред рассказывает про Пожар на МакАллистере — Кажется с самолета сбросили столько сотен тонн оборудования и все это до сих пор разбросано по всему склону горы — "Надо сказать индейцам чтобы пошли туда и все съели," думаю я собираясь произнести это вслух, но индейцы-то здесь откуда?

"Никогда больше не буду наблюдателем," объявляет Пэт, и я повторяю за ним следом — пока во всяком случае — У Пэта старая короткая стрижка вся заросшая за целое лето и мне удивительно видеть насколько он молод, лет 19 или около того, а я такой старый, 34 — Меня это не волнует, я наоборот доволен — В конце концов и старине Фреду 50 а ему наплевать и мы живем как живем и расстаемся навсегда как расстаемся — Только чтобы снова вернуться в каком-то ином обличье, как в форме, сущность наших 3 соответствующих существ разумеется не приняла 3 разные формы, она здесь лишь проездом — Значит все это Бог а мы ангелы разума, поэтому благослови и садись -

"Во как," говорю я, "сегодня вечером куплю себе несколько бутылочек пивка" — или бутылку вина — "и посижу у реки" — Только я всего этого им не рассказываю — Пэт не пьет и не курит — Фред время от времени зашибает, по пути наверх в грузовичке за два месяца до этого прежде чем Энди раскупорил свою кварту 12-градусного черничного вина купленную в Марблмаунте и мы все вылакали его не успев доехать и до Ньюхэлема хотя бы — В тот раз я пообещал Энди что куплю ему большую кварту виски, в благодарность, но теперь я вижу что он где-то в других местах, на Большом Бобре со своим рюкзаком, я воровато соображаю что могу ускользнуть отсюда и не покупая Энди этой четырехдолларовой бутыли — Мы собираем вещи, после долгой застольной беседы — Фред тарахтит моторкой вниз мимо плотов Курорта (бензонасосы, лодки, номера внаем, снасти и снаряжение) — вниз до большой белой стены Дамбы Росс — "Давай я понесу твой рюкзак Пэт," предлагаю я, прикидывая что сил у меня на это хватит и дважды тут не раздумываю ибо сказано в Алмазном Резце Обета Мудрости (моя библия, Ваджрачедика-праджна-парамита которая как предполагается была сказана устно — как же еще? — самим Шакьямуни) "практикуй щедрость но думай о щедрости лишь как о слове и ни о чем большем кроме слова," по этому поводу — Пэт благодарен, вздергивает мой рюкзак на себя, я беру его неохватный тяжеленный баул и влезаю в лямки и пытаюсь встать и не могу, мне придется отпихнуть Атласа чтобы это сделать — Фред улыбается из лодки, на самом деле ему не хочется чтобы мы уходили — "Увидимся, Фред."

"Не бери в голову"

Мы отходим но в пятку мне сразу же впивается гвоздь поэтому мы останавливаемся у тропы идущей по дамбе и я нахожу небольшой кусочек сигаретной пачки рыбаков и подкладываю его вместо стельки, и мы идем дальше — Дрожь, не могу, ноги мои опять отказывают — Тропа отвесно спускается обвиваясь вокруг утеса возле дамбы — В одном месте она снова ползет наверх — Это отдых для ног, я просто сгибаюсь и пыхчу дальше — Но мы несколько раз останавливаемся, оба выдохшиеся — "Мы никогда не дойдем," повторяю все время я и лопочу на совершенно разные темы — "На горе учишься чистым вещам, правда? — ты не чувствуешь что стал ценить жизнь больше?"

"Конечно чувствую," отвечает Пэт, "и буду рад когда мы отсюда свалим."

"Ах сегодня заночуем в обшаге а завтра поедем домой — " Он может подбросить меня до Маунт-Вернона на Трассе 99 в 5 часов вечера, но я лучше утром поеду стопом сам, не стану ждать — "Я буду в Портленде раньше тебя," говорю я.

Наконец тропа выравнивается у самой воды и мы шлепаем и потеем сквозь группки сидящих работников плотины Городской Электростанции — следят за шлюзом — "Куда тут катер подходит?"

Его спальник у меня под мышкой выскользнул и развернулся и я так и несу его, наплевать — Мы подходим к пристани и там такие маленькие деревянные сходни и мы топаем прямо по ним, женщине с собакой сидящим на них приходится подвинуться, мы не останавливаемся, мы сбрасываем поклажу на настил и я быстренько шлепаюсь на спину, мешок под голову, и закуриваю — Всё. Никаких больше троп. Катер довезет нас до Дьябло, до самой дороги, немного пройти по ней, там гигантский питтсбургский подъемник, а внизу уже поджидает наш грузовичок с Чарли за баранкой -