Анна Каренина. Черновые редакции и варианты

Вроятно, чувствуя, что разговоръ принимаетъ для гостиной слишкомъ серьезный характеръ, [564] Удашевъ тотчасъ же постарался перемнить его.

— Давайте попробуемъ, — началъ онъ, но Левинъ не могъ никогда привыкнуть къ тому, что въ гостиной не слдуетъ говорить толково и послдовательно. Ему всегда казалось, что ежели соберутся люди, ничего не длая, то, очевидно, для того, чтобы разговаривать, высказывать свои мысли, и, всегда увлекаясь разговоромъ, говорилъ серьезно то, что думалъ, забывая то, что въ гостиной неприличне всего толковый разговоръ, потому что онъ мшаетъ общественности.

564

Зачеркнуто: Вронской

Онъ началъ говорить то, что думалъ, и тотчасъ же почувствовалъ, что онъ глупо длаетъ, [565] и что [566] Удашевъ гораздо умне его, но онъ не могъ удержаться, тмъ боле что онъ чувствовалъ себя раздраженнымъ.

[567] — Я думаю, — говорилъ онъ, — что попытка спиритовъ объяснять свои чудеса какой-то новой силой — самая неудачная. Они прямо говорятъ о сил духовной и хотятъ ее подвергать опыту.

565

Зач.: увлекаясь разговоромъ въ гостиной,

566

Зач.: Вронской

567

Зач.: — <Я совтую всем интересующимся этимъ, — началъ Левинъ>. Я не могу интересоваться, потому что не могу допустить возможности, — сказалъ онъ. — Но я совтую попросить духовъ отвтить на какой нибудь вопросъ изъ высшей математики или на вопросъ, сдланный по санскритски тамъ, где medium’ы не знаютъ математики и по санскритски.

— Отчего же? вы думаете, что духи не знаютъ математики? — сказала Графиня Нордстонъ, — наврное лучше васъ знаютъ.

— Да, это вопросъ, — смясь сказалъ Вронской.

— Это прекрасно, — сказала Кити Левину, — задайте Мари математический вопросъ, и она привезетъ намъ отвтъ.

Вс ждали, когда онъ кончитъ, и онъ чувствовалъ, что онъ глупъ.

— А я думаю, что вы будете отличный medium, — сказала Графиня Нордстонъ, — въ васъ есть что то восторженное.

Левинъ [568] покраснлъ и замолчалъ.

— Давайте сейчасъ, Княжна, испытаемъ столъ, пожалуйста, — сказалъ [569] Удашевъ. — Княгиня, вы позволите?

И [570] Удашевъ, вставъ, отъискивалъ глазами столикъ.

568

Зачеркнуто: не обращая вниманія на ея слова, продолжалъ:

— Надо

569

Зач.: Вронской

570

Зач.: Вронской

Кити [571] встала [572] за столикомъ и проходя взглянула на раздраженное лицо Левина и опять встртилась съ нимъ глазами.

Только что хотли устроиваться около столика, какъ [573] вошелъ старый князь. Молодые люди встали, здороваясь съ нимъ.

— А! — сказалъ он, увидавъ Левина, — радъ васъ видть! — и онъ обнялъ его. — Какъ дла, на долго ли?

Здравствуйте, Графъ, — сказалъ онъ холодно и слъ въ кресло. [574] И бгло вопросительно взглянувъ на Кити, обратился къ Левину, спрашивая его о хозяйств.

571

Зач.: улыбаясь

572

Зач.: и принесла отъ окна столикъ.

573

Зач.: волоча ноги,

574

Зач.: «A! нынче два тютька», сказалъ онъ самъ себ, такъ неуважительно называя про себя молодыхъ людей.

Какъ только отецъ вошелъ, Кити покраснла; она одна знала, какъ отецъ ревниво относился къ ея искателямъ [575] и какъ онъ подъ своимъ важнымъ и глуповатымъ даже видомъ былъ проницателенъ и насквозь все видлъ то, что его интересовало. Кити взглядывала на Левина. Она понимала [576] все, что онъ перечувствовалъ въ этотъ вечеръ. Она понимала, какъ тяжело, неловко ему теперь съ ея отцомъ. И ей всей душой было жалко его. И вмст съ тмъ ей пріятно было жалть его въ несчастьи, которое сдлала она.

575

Зач.: называя ихъ тютьками и перепелами,

576

Зач.: его спокойный видъ, его шутки съ Нордстонъ, его любезность съ Вронскимъ.

— Такъ-то, такъ-то, мой милйшій Константинъ Дмитричъ, обмолотили, продали хлба, да и въ Москву, — говорилъ старый Князь.

— Князь, отпустите намъ Константина Дмитрича, — сказала графиня Нордстонъ. — Мы хотимъ опытъ сдлать.

— Какой опытъ, столы вертть? И, извините меня, дамы и господа, но, по моему, въ колечко веселе играть, по крайней мр есть смыслъ.

[577] Удашевъ посмотрлъ съ удивленьемъ на князя своими открытыми глазами и, чуть улыбнувшись, тотчасъ же заговорилъ съ Графиней Нордстонъ о предстоящемъ на будущей недл большомъ бал.

577

Зачеркнуто: Вронской

— Я надюсь, что вы будете? — обратился онъ къ Кити.

Отпущенный старымъ Княземъ, Левинъ незамтно вышелъ, и послднее впечатлніе, вынесенное имъ изъ этаго вечера, было улыбающееся счастливое лицо Кити, отвчавшей [578] Удашеву на его вопросъ о бал.

На большой лстниц Левинъ встртился съ Облонскимъ, входившимъ наверхъ.

— Чтожъ такъ рано, сказалъ Степанъ Аркадьичъ, хватая его за руку.

Левинъ нахмурился и, высвобождая схваченную Облонскимъ руку, сердито проговорилъ:

578

Зач.: Вронскому

— Мн нужно еще...

— Что же, что? — съ участіемъ проговорилъ по французски Облонскій.

[579] — Да ничего особеннаго. Я тороплюсь.....

Онъ не договорилъ, глотая что то оставшееся въ горл, и сбжалъ съ лстницы.

* № 17 (рук. № 21).

[580] Удашевъ между тмъ, выхавъ въ 12 часовъ отъ Щербацкихъ съ тмъ выносимымъ всегда отъ нихъ пріятнымъ чувствомъ чистоты, свжести и невинности съ присоединеніемъ поэтическаго умиленія за свою любовь къ Кити и ея любовь, про которую онъ зналъ, — чувство, которое отчасти зависло и отъ того, что не курилъ цлый вечеръ, — закурилъ папиросу и, свъ въ сани, задумался, куда хать коротать вечеръ. Онъ стоялъ у Дюссо и, зайдя въ столовую, ужаснулся на видъ Туровцина, Игнатьева и Кульмана, ужинавщихъ тамъ.

579

Зач.: — Твоя жена — дурной пророкъ. Ну, прощай, надолго...

580

Зач: Вронскій долго не спалъ, ходя взадъ и впередъ по небольшой занимаемой имъ комнат въ огромномъ материнскомъ дом. «Надо, надо кончить эту жизнь. А то такъ скучно». На него находила тоска и уныніе и прежде; но теперь нашло еще съ большей силой, чмъ когда нибудь. И съ тоской соединялось чувство влеченія къ этой милой двушк съ ея маленькой головкой, такъ удивительно поставленной на тонкой ше и прелестномъ стан, и тоска соединялась съ этимъ влеченіемъ. Ему хотлось плакать и любить и быть любимымъ. Надо было подумать и ршить.

«Нтъ, я не могу съ ними сидть нынче». Онъ чувствовалъ, что между имъ и Кити, хотя и ничего еще не было сказано, установилась [581] опредленная и сознаваемая ими обоими связь и что она почему то особенно усилилась ныншній вечеръ. [582]

«Прелестная двушка! И тронулся, тронулся вешній ледокъ», думалъ онъ о ней.

Онъ вернулся въ свой нумеръ, веллъ себ принести ужинать и, открывъ французскій романъ, разстегнувшись, слъ за столъ. Но книга не читалась. Онъ видлъ ея, ея румянецъ, ея улыбку, ея робость ожиданія, что вотъ вотъ онъ скажетъ, и боязнь вызвать это слово.

581

Зачеркнуто: твердая и важная

582

Зач.: О чем же было думать? Чмъ волноваться? Тмъ, что онъ счастливъ, что любимъ прелестнйшімъ существомъ? Странно сказать, что не останавливало, но задерживало Вронскаго — это то, что это не была большая страсть, на которую онъ такъ давно былъ готовъ,

«Ну и что же? — спросилъ онъ себя. — Неужели жениться?» Это было слишкомъ легко и слишкомъ просто. Да и зачмъ?

[583] Удашевъ былъ [584] скромный человкъ, но онъ не могъ не знать, что онъ былъ одинъ изъ лучшихъ жениховъ въ Россіи и что въ свтскомъ отношеніи родные Щербацкихъ должны быть боле довольны этимъ бракомъ, чмъ его родные. Хотя онъ зналъ, что ни одинъ Русскій человкъ не сдлалъ бы mesaillance, [585] женившись на Кити, и онъ зналъ, что мать егo одобряетъ этотъ бракъ, но онъ чувствовалъ, что ему не хочется, потому что это слишкомъ легко и просто и вмст серьезно. [586] Удашевъ никогда не зналъ [587] семейной жизни. Самый бракъ, самая семейная жизнь, помимо той женщины, которая будетъ его женой, не только не представляли для него никакой прелести, но онъ по своему взгляду на семейную жизнь видлъ до сихъ поръ, что на муж лежитъ отпечатокъ чего то смшнаго. Онъ никогда и не думалъ жениться до ныншней зимы въ Москв, когда онъ влюбился въ Кити. [588] Только теперь, чмъ дальше и дальше заходили его отношенія съ нею, ему приходила эта мысль; но она приходила ему только по отношенію къ нему самому. По отношенію же къ ней, о томъ, что она, любя его, будетъ несчастлива, если онъ не женится, эта мысль никогда не приходила ему въ голову. И потому онъ только спрашивалъ себя, необходимо ли для его счастья жениться на ней, и былъ въ нершительности. Онъ былъ уменъ и добръ. Но потому ли, что всякое чувство слишкомъ сильно овладвало имъ, или потому, что онъ не задумывался надъ жизнью, у него въ голов никогда не помщалась вмст мысль о томъ, что ему нужно отъ человка и что человку нужно отъ него.

583

Зач.: Вронской

584

Зач.: одинъ изъ самыхъ скромныхъ людей

585

[неравного брака,]

586

Зачеркнуто: Вронской

587

Зач.: и не любилъ

588

Зач.: Выйдя на волю въ своемъ Петербургскомъ блестящемъ гвардейскомъ круг, онъ тотчасъ же попалъ на актрисъ и кокотокъ, но натура его была слишкомъ честная, простая и вмст тонкая, чтобы увлечься этими женщинами. Онъ имлъ эти связи также, какъ пилъ въ полку не оттого, что любилъ, а оттого же самаго, отчего люди курятъ. Вс длаютъ, навязываются эти женщины, и питье само собой, и дурнаго тутъ ничего нтъ; напротивъ, есть что то пріятное, хорошее, состоящее въ томъ, чтобы, чувствуя въ себ силы на все лучшее, длать самое ничтожное. Это сознаніе того, что я всегда выше того, что я длаю, и удовольствіе въ этомъ сознаніи было главное руководящее послднее время чувство всей жизнью Вронскаго. Онъ говорилъ по англійски, какъ Англичанинъ, по французски, какъ Французъ, жилъ въ Лондон и Париж, но онъ былъ вполн русскій человкъ. Онъ не могъ переносить фальши и такъ боялся того, чтобы имть видъ человка, полагающаго, что онъ длаетъ важное дло, a длаетъ пустяки, что онъ всегда длалъ пустяки и имлъ такой видъ, a вмст съ тмъ онъ самъ чувствовалъ и другіе чувствовали, что въ немъ сидлъ запасъ чего то. Теперь ему надо было разстаться съ этимъ чувствомъ, и это не останавливало, но задерживало его; надо было излить этотъ запасъ силы любви, и ему жалко было.

Выйдя очень молодымъ блестящимъ офицеромъ изъ школы, онъ сразу попалъ въ колею богатыхъ петербургскихъ военныхъ и, хотя и здилъ въ свтъ изрдка, не имлъ въ свт ни связей и ни разу по тому тону, царствующему въ его круг, не ухаживалъ за двушкой. Тутъ, въ Москв, это случилось съ нимъ въ первый разъ, и въ первый разъ онъ испытывалъ всю прелесть, посл роскошной, утонченно грубой петербургской жизни, сближенія съ невиннымъ прелестнымъ существомъ, которое полюбило его. Онъ не зналъ, что это заманиваніе барышень безъ намренія жениться есть одинъ изъ самыхъ обыкновенныхъ дурныхъ и пріятныхъ поступковъ блестящихъ молодыхъ людей, какъ онъ. Онъ думалъ, что онъ самъ первый открылъ его, и наслаждался своимъ открытіемъ. Онъ видлъ, какъ онъ говорилъ себ, что ледокъ весенній таялъ и она была переполнена любви къ нему, что изъ нея, какъ изъ налитаго яблочка, готова была брызнуть эта любовь. Стоило ему только сказать слово. Онъ не говорилъ этаго слова, и упрекать ему себя не за что было. Онъ говорилъ, что всегда говорятъ въ свт, всякій вздоръ, но вздоръ такой, которому онъ умлъ придавать для нея смыслъ. Онъ ничмъ не связалъ себя, онъ только въ Москв, какъ въ деревн, веселился невинными удовольствіями (онъ часто думалъ, какъ посмялись бы ему его товарищи), но послднее время его честная натура подсказывала ему, что надо предпринять что то, что что то можетъ быть нехорошо. Но какъ только онъ говорилъ себ — жениться? — ему чего-то совстно становилось и казалось, что этаго нельзя. Ныншній вечеръ онъ однако почувствовалъ, что надо ршить вопросъ.