Античная лирика.
Шрифт:
Перевод Д. Шестакова
Матерь-земля, приюти старика Аминтиха в лоно, Долгие вспомнив труды старого все над тобой! Целую жизнь насаждал на тебе он отростки оливы, Целую жизнь украшал Вакха лозою тебя Или Деметры зерном и, воду ведя по каналам, Сделал обильной тебя добрым осенним плодом. Кротко в награду за то приляг над седой головою И возрасти старику вешний цветущий венок!Перевод Ф. Петровского
Пана, меня, не любя, даже воды покинула Эхо [632] .Перевод Д. Дашкова
Роза недолго блистает красой. Спеши, о прохожий! Вместо царицы цветов тернии скоро найдешь.632
Эхо—
Перевод Д. Дашкова
В младости беден я был; богатство пришло с сединами. Жалкая доля навек мне от богов суждена! Лучшие в жизни лета провел я без средств к наслажденью; Ныне же средства нашел, силы к веселью лишась.Перевод Д. Дашкова
— Знай, я люблю, и любим, и дарами любви наслаждаюсь! — Кто ж ты, счастливец, и кем? — Пафия знает одна.Перевод Д. Дашкова
С мерой, с уздою в руках, Немезида вещает нам ясно: «Меру в деяньях храни; дерзкий язык обуздай!»Перевод Ф. Петровского
К холму Аянта придя бесстрашного, некий фригиец Стал, издеваясь над ним, дерзостно так говорить: «Сын Теламонов не выстоял…» Он же воскликнул из гроба: «Выстоял!» — и убежал в страхе пред мертвым живой.Перевод Г. Церетели
Это владыка эдонян, на правую ногу обутый, Дикий фракиец, Ликург, — кем он из меди отлит? Видишь: в безумье слепом он заносит секиру надменно Над головою, лозе Вакха священной грозя. Дерзостью прежней лицо его дышит, и лютая ярость Даже и в меди таит гневную гордость свою.633
Мифический царь эдонян (фракийцев) Ликург обидел Диониса и был наказан за это богами: он впал в бешенство и убил своего сына, приняв его за виноградную лозу.
Перевод Ф. Петровского
Лучший край на земле — пелазгов родина, Аргос; Лучше всех кобылиц — фессалийские; жены — лаконки, Мужи — которые пьют Аретусы-красавицы воду. Но даже этих мужей превосходят славою люди, Что, меж Тиринфом живут и Аркадией овцеобильной, В панцирях из полотна, зачинщики войн, аргивяне. Ну, а вы, мегаряне, ни в третьих, и ни в четвертых, И ни в двенадцатых: вы ни в счет, ни в расчет не идете.Перевод Ю. Шульца
Вы возвестите царю, что храм мой блестящий разрушен; Нет больше крова у Феба, и нет прорицателя-лавра, Ключ говорящий умолк: говорливая влага иссякла.АНАКРЕОНТИКА [634] В ВОЛЬНЫХ ПЕРЕВОДАХ РУССКИХ ПОЭТОВ XVIII–XIX ВЕКОВ
634
«Анакреонтикой»называется собрание греческих стихотворений, написанных в подражание Анакреонту разными авторами в разные времена, преимущественно, надо полагать, в поздней античности. Стихи эти призывают к беззаботному упоению жизнью, прославляют вино, чувственную любовь, застольное веселье. Благодаря своим безымянным греческим подражателям, «едва ли какой-либо другой греческий поэт Древней Греции был так известен, так распространен и имел такое влияние на литературные течения в западноевропейской и русской литературе, как Анакреонт» («История греческой литературы», т. I, стр. 247). Позднейшие подражатели и переводчики анакреонтической лирики часто не отличали ее от творчества самого Анакреонта.
635
Этот и два других ломоносовских перевода взяты из знаменитого «Разговора с Анакреоном», программного произведения, написанного в форме диалога Анакреонта и Ломоносова.
Перевод М. В. Ломоносова
Мне петь было о Трое, О Кадме мне бы петь, Да гусли мне в покое Любовь велят звенеть. Я гусли со струнами Вчера переменил, И славными делами Алкида возносил; Да гусли поневоле Любовь мне петь велят, О вас, герои, боле, Прощайте, не хотят.Перевод М. В. Ломоносова
Мне девушки сказали: «Ты дожил старых лет», И зеркало мне дали: «Смотри, ты лыс и сед». Я не тужу нимало, Еще ль мой волос цел Иль темя гладко стало, И весь я побелел. Лишь в том могу божиться, Что должен старичок Тем больше веселиться, Чем ближе видит рок.Перевод М. В. Ломоносова
Мастер в живопистве первой, Первой в Родской стороне [636] , Мастер, научен Минервой [637] , Напиши любезну мне. Напиши ей кудри черны, Без искусных рук уборны, С благовонием духов, Буде способ есть таков. Дай из роз в лице ей крови И как снег представь белу, Проведи дугами брови По высокому челу; Не сведи одну с другою, Не расставь их меж собою, Сделай хитростью своей, Как у девушки моей. Цвет в очах ее небесной, Как Минервин, покажи, И Венерин взор прелестной С тихим пламенем вложи; Чтоб уста без слов вещали И приятством привлекали И чтоб их безгласна речь Показалась медом течь. Всех приятностей затеи В подбородок умести, И кругом прекрасной шеи Дай лилеям расцвести, В коих нежности дыхают, В коих прелести играют И по множеству отрад Водят усумненный взгляд. Надевай же платье ало, И не тщись всю грудь закрыть, Чтоб, ее увидев мало, И о прочем рассудить. Коль изображенье мочно, Вижу здесь тебя заочно, Вижу здесь тебя, мой свет: Молви ж, дорогой портрет.636
В Родской стороне— то есть на острове Родосе.
637
Минерва, Венера— Ломоносов называет Афину и Афродиту их римскими именами.
Перевод Н. А. Львова
В час полуночный недавно, Как Воота [639] под рукой Знак Арктоса обращался, Как все звания людей Сна спокойствие вкушали, Отягченные трудом, У дверей моих внезапно Постучал Ерот кольцом. «Кто, — спросил я, — в дверь стучится И тревожит сладкий сон?..» «Отвори, — любовь сказала, — Я ребенок, не страшись; В ночь безмесячную сбился Я с пути и весь обмок…» Жаль мне стало, отзыв слыша; Встав, светильник я зажег; Отворив же дверь, увидел Я крылатое дитя, А при нем и лук и стрелы. Я к огню его подвел, Оттирал ладонью руки, Мокры кудри выжимал; Он, лишь только обогрелся: «Ну, посмотрим-ка, — сказал, — В чем испортилась в погоду Тетива моя?» — и лук Вдруг напряг, стрелой ударил Прямо в сердце он меня [640] ; Сам, вскочив, с улыбкой молвил: «Веселись, хозяин мой! Лук еще мой не испорчен, Сердце он пронзил твое».638
«Редкому грамотному, — писал переводчик этого стихотворения Н. А. Львов, — неизвестен славный красотами своими перевод г. Ломоносова оды сей, после которого не надобно бы, кажется, никому с высоким его талантом входить в поприще, но переводя в стихах с рифмами (которых в греческом нет), принужден был для того во многих иногда местах отступить от подлинника. Я же, не будучи рифмою одержим, должен был сделать верный только перевод мыслей Анакреоновых, стараясь ничего не пропустить и не смея ничего прибавить». Николай Александрович Львов (1751–1803) переводил анакреонтику с подстрочника, сделанного новогреческим церковным деятелем и писателем Евгением Булгарисом (1715–1806).
639
Воот, Арктос— названия созвездий.
640
Прямо в сердце он меня. — Приводим примечание самого переводчика: «В греческом сказано: «прямо в печенку». Древние полагали, что престол любви должен быть в печенке. В последующие времена переместили оный в сердце. А в наш просвещенный век многие думают, что любовь в уме…».
Перевод Н. А. Львова
У юноши недавно, Который продавал Ерота воскового, Спросил я, что цена Продажной этой вещи? А он мне отвечал Дорическим языком [641] : «Возьми за что ни есть; Но знай, что я не мастер Работы восковой; С Еротом прихотливым Жить больше не хочу». «Так мне продай за драхму, Пусть будет жить со мной Прекрасный сопостельник. [642] А ты меня, Ерот, Воспламени мгновенно, Иль тотчас будешь сам Ты в пламени растоплен».641
Дорическим языком— на дорическом диалекте греческого языка.
642
Прекрасный сопостельник. — Переводчик комментирует так: «Слово сие «сопостельник» ни в каком европейском языке, кроме русского, переведено быть не может».