Антология советского детектива-11. Компиляция. Книги 1-11

— Иди, Мамаладзе.

— Что случилось? — спросил я дежурного.

— Избили двух родственников Багиряна, — запирая дверь, ответил он. — Этот Мамаладзе — зачинщик. Он дальний родственник Долидзе и его личный шофер.

В это время в коридоре появился патологоанатом.

— Принес заключение, — сказал он.

— Напрасно вы беспокоились, доктор. Мы сами к вам заехали бы.

Я нетерпеливо прочитал исписанный старомодным почерком с закорючками лист:

«Смерть наступила около половины второго ночи… раздробленная теменная часть… направление удара сверху вниз… инородные частицы в трещинах… анализ… мелкие частицы угля… полагать, что удар нанесен обгоревшим деревянным предметом… розовые пятна на ягодицах неизвестного происхождения…»

— Спасибо, доктор.

— Рад служить истине, — сказал он и поклонился.

Я вспомнил о застрявшем осколке в легком Долидзе. В заключении об этом не было ни слова.

— Простите, доктор, почему вы не указали наличие осколка в легком?

Он взглянул на меня поверх очков.

— Умышленно, — сказал он. — За отсутствием оного.

— А шрам на спине?

— Фурункулярного происхождения.

— Что же ему мешало дышать?

— Дышать? Прокуренные бронхи. Будут еще вопросы?

— Нет, благодарю вас.

— Тогда разрешите откланяться.

Я перечитал заключение и сказал дежурному:

— Распорядитесь, пожалуйста, чтобы ко мне привели Мамаладзе.

Мамаладзе держался на допросе нагло. Но как только речь зашла о Долидзе, он заплакал.

— Дядя Котэ был для меня отцом.

— У вас нет отца?

— Нет, он умер двадцать лет назад. Когда я вернулся из армии, мама пришла к дяде Котэ, и он согласился дать мне работу. Знаете, какой это был человек?! Голова всех родственников! Если в семье что-нибудь происходило и случалось — в радости и в горе шли к нему. С просьбами, за советом. Никому он не отказывал. Всем помогал.

— Сколько лет вы работали личным шофером Котэ Георгиевича?

— Два года.

— Вы пользовались его доверием?

— Конечно! Дядя Котэ доверял мне.

— Он давал вам поручения?

— Давал. Отвезти то, привезти это.

— Что именно?

— Документы всякие.

— В пределах города или вам приходилось выезжать в колхозы и совхозы?

— В пределах города.

— Машина у вас часто портится?

— Старая часто портилась, а эта — нет.

— Когда вы ее получили?

— Год назад.

— О, совсем новая машина. Хорошо бегает?

— Отлично! Я слежу за ней. Дядя Котэ во всем любил порядок.

— Много наездили?

— Сорок тысяч.

— Как вы ухитрились за год наездить в таком маленьком городе, как Натли, сорок тысяч километров?

— Я возил дядю Котэ в колхозы и совхозы. Завод имеет с ними договора. Дядя Котэ часто наведывался в колхозы и совхозы, когда собирали урожай, чтобы те не подсунули гнилье. Знаете, какие бывают люди? Подсунут гнилье, а потом разбирайся с ними.

— Бывало и такое?

— Конечно! Дядя Котэ шкуру с таких сдирал.

— С кого конкретно?

— Сейчас уже не помню, кого дядя Котэ называл. При мне ни одного случая не было. Я же говорю, дядя Котэ держал поставки под личным контролем.

— За что вы избили родственников Багиряна?

— За то, что неуважительно отозвались о дяде Котэ. Они работают на заводе, едят хлеб, который им дал дядя Котэ. Никому не позволю говорить о дяде Котэ плохо! При его жизни никто не осмелился бы рта раскрыть. Все заискивали перед ним. А сейчас можно, да? Кто плохое скажет о дяде Котэ, будет моим личным врагом. Так и запишите. За дядю Котэ я голову сложу.

…— Не очень ругаешь меня за то, что уговорил заняться этим делом? — спросил Элиава.

— Не очень, — ответил я, попивая пепси-колу в просторном кабинете секретаря горкома. — Слушай, Элизбар, а ты, по-моему, не доверяешь Заридзе.

— Не совсем так, — сказал он.

— А как?

— Как в медицине. Слышал о врачебной этике? Хирург не оперирует своего родственника. Разве в этом проявление недоверия к нему?

Я усмехнулся.

— В данном вопросе мы не продвинулись ни на шаг. Перейдем к следующему. Что за история с анонимкой на Долидзе?

— А-а, мадам Жоржолиани на меня жаловалась! История такова. Не успел я сесть за этот стол, как получил анонимное письмо. Доброжелатель сигналил, что Долидзе по дешевке закупает у крестьян фрукты, особенно в урожайные годы, когда крестьяне готовы за бесценок продать их, а разницу между установленной закупочной ценой и фактической кладет в карман. И вообще, мол, пора посмотреть на Долидзе открытыми глазами. Вашего предшественника, — обращался ко мне доброжелатель, — Долидзе подкупил. Автор признавал заслуги Долидзе в расширении и реконструкции завода, но подчеркивал, что директором движет корысть. Долидзе, мол, жулик, хорошо замаскировавшийся делец, подпольный миллионер. Эпитетов было много.

— Письмо сохранилось?

— К сожалению, нет. Понимаешь, как получилось… Я тогда знал Долидзе только по отзывам. Отзывы были — хоть памятник при жизни ставь. А тут как раз был повод поговорить с ним, так сказать, поближе познакомиться.

— Повод — анонимка?

— Да что ты?! Строительство детского сада. Городу позарез нужен второй детский сад, а денег кот наплакал. В этот раз он отказал исполкому в помощи из заводских фондов, ссылаясь на реконструкцию. А письму я не придавал никакого значения. Я не признаю анонимок. Беседовали мы с ним час, больше о заводских делах. Ты представляешь, что для города значит завод?

— Да, конечно. Отец-кормилец.

— Нет, мать-кормилица. Произвел Долидзе на меня благоприятное впечатление. С детским садом он ничего твердо не обещал, но сказал, что постарается изыскать средства. С пониманием отнесся к городским проблемам. Стали прощаться. Я вспомнил о письме, сказал, что в заводском коллективе завелся анонимщик, и отдал письмо ему, дескать, разберитесь в своем коллективе сами. Он прочитал письмо и взвился. Сначала хотел подать заявление об уходе, потом потребовал немедленной ревизии. Я пытался урезонить его. Черта с два! В конце концов и я рассердился. Назначили ревизию.

— Почему он взвился?

— Как же? Раз я не выбросил письмо в корзину, значит, придал ему значение. В результате и деньги на детский сад потерял, и отношения с директором единственного в городе предприятия испортил.

— Что показала ревизия?

— Что на заводе полный порядок. Плохо тогда все получилось. — Элиава грустно усмехнулся. — Тут же сформировалось общественное мнение: новая метла метет всех без разбору.

— Ты уже вымел кого-нибудь?

— Но не без разбору. Директора школы за взятки с родителей будущих медалистов, начальника телефонного узла за взятки за установку телефонов, зампредседателя исполкома за незаконное разрешение строительства частных домов, зав. аптекой — этот мерзавец спекулировал на несчастьях людей, торговал лекарствами из-под полы, и трех директоров магазинов за нарушения правил советской торговли.