Антология советского детектива-11. Компиляция. Книги 1-11
Шрифт:
— С минуты на минуту должен вернуться с работы муж. А я еще не готова к этому. Он любит, когда к его приходу накрыт стол.
Я подумал, что дело не только в этом. Кузьмина не хотела, чтобы Нугзар Кикнадзе встретился со мной. У меня тоже не было желания встречаться с человеком, о жене которого я знал больше, чем он сам.
Выскочив из переполненного троллейбуса у мебельного магазина на Петровке, я перешел улицу и обогнул дом, на первом этаже которого расположен небольшой хозяйственный магазин. В его дверях толпились оживленные покупатели. Я задержался. Дома у меня кончалась жидкость для мытья посуды. Как раз давали такую жидкость фирмы «Джонсон» в плоской пластмассовой бутылке. Немыслимо тратить полчаса на покупку моющего средства даже фирмы «Джонсон». Я с завистью
— Что ни говори, а наш старик молоток! Нюх у него фантастический! — сказал Хмелев, как только я переступил порог кабинета. — Интуиция мне подсказывает, что Александр Якушев и Саня — одно и то же лицо.
— Сначала факты, Саша.
— Факты таковы. Якушев родился в Москве в пятьдесят девятом году в семье инженеров-нефтяников. Отслужил в армии, на флоте. На флоте! Был комсоргом на корабле. За отличную службу отмечен в приказе. Поступил в университет. Два года учился хорошо. Активист, комсорг группы. На третьем курсе перешел на заочное отделение и устроился на работу в ТАСС. Родители четвертый год в Тюмени. Присылали ему ежемесячно двести рублей. Представляешь, как парень жил?!
— Почему «присылали»? Больше не присылают?
— Как факт, это мне неизвестно. Дальше. Три года назад Якушев был задержан у гостиницы «Минск» при попытке сбыть иностранцам икону. Его доставили в сто восьмое отделение, провели профилактическую беседу и отпустили.
— Почему?
— Якушев произвел на капитана Сивова неизгладимое впечатление. Служил на корабле отлично, студент университета, да еще факультета журналистики, учится хорошо, комсорг, ну и соответствующие душевные переживания Якушева в связи с постигшим его несчастьем — слезы раскаяния, заверение, что черт попутал, больше не будет и так далее. Должен тебе сказать, что у Якушева внешность, вызывающая доверие. Вот взгляни. Он действительно чем-то похож на актера Соломина. — Хмелев протянул маленькую фотографию из личного дела.
Напряженность перед фотообъективом не испортила лица Якушева. Оно было чрезвычайно симпатичным.
— Должно быть, его очень любят бабушки и мамы товарищей, — сказал я.
— Дедушки тоже. Капитан Сивов, поверив в искренность раскаяния Якушева, ограничился тем, что направил письмо в университет. Якушеву объявили выговор по комсомольской линии, освободили от обязанностей комсорга. Он обещал исправиться. Студенты отзываются о Якушеве хорошо, с сочувствием: дескать, попал под чье-то дурное влияние. После покаяния Якушев стал потихонечку приторговывать в университете джинсами, кассетами. Студенты осуждали его, но вещи покупали.
— Друзья Якушева известны?
— В университете он особой дружбы ни с кем не водил. После случая с иконой многие вообще отвернулись от него. Студенты видели Якушева с какими-то подозрительными типами. Похоже, с фарцой. Погоди задавать вопросы. Впереди самое любопытное. На Песчаной улице в доме четыре, где у Якушевых двухкомнатная квартира и где установлен телефон, указанный в записной книжке Игнатова, Саша — кстати, так зовут Якушева студенты — не живет с прошлого года. Поэтому телефон не отвечает. Сначала Якушев снимал квартиру на проспекте Мира, потом в Свиблово, потом в Теплом Стане, потом в Текстильщиках, потом в Кунцеве.
— Разные районы Москвы. Он что, от кого-то бегал?
— Не знаю.
— А сейчас где он живет?
— Где-то около метро «Кропоткинская». Пока не уточнил. Дальше. В личном деле Якушева есть справка с места работы, необходимая для заочного отделения. В ней не указано, кем Александр Степанович Якушев числится в ТАСС. Работает с такого-то времени, и все. Поехал туда. Выясняется, Якушев — плотник. Он упросил бабулю в секретариате, чтобы та не указывала его должность. Бабуля рассудила, что вреда от этого не будет. Для учебы ведь, а ученье — свет. Отзывается она о нем довольно прилично. Отзыв еще одной немолодой дамы-хозяйственницы тоже неплохой: скромный, исполнительный, воспитанный. И обе с сочувствием — такой молодой, на вид крепыш, а здоровьем слаб, часто болеет. Вот и сейчас какой день на работу не выходит. Заболел. Беру больничные листы. Штампы на них, Сергей Михайлович,
поддельные. Тут даже глаз Каневского не нужен. Якушев использовал самодельное клише. — Хмелев раскрыл блокнот на странице, где были записаны дни, когда Якушев находился на больничном. Одну строку в списке, а именно 15—23 ноября, Хмелев подчеркнул. 18 ноября была совершена квартирная кража в соседнем с игнатовским подъезде. Есть связь или здесь случайное совпадение? Хмелев, конечно, был уверен, что связь между этими двумя фактами есть.— Научился у меня приберегать самое важное на десерт, — сказал я. — Ты бы лучше другому у меня учился.
— Готов. Чему, например?
— Ладно, будем считать, что я ничего тебе не предлагал. Идем к начальству.
— Самарин уехал в министерство.
— Тебе сразу бы к начальнику МУРа. Начальник отдела тебя уже не устраивает?
— Во-первых, это дело тебе поручил начальник МУРа. К нему и идти на доклад. Во-вторых, начальник отдела тебе напомнит, что квартирными кражами занимается не наш отдел, а совсем другой, и передаст это дело Петру Афанасьевичу. Я совсем не хочу, чтобы Бестемьянов или Владимиров на моем горбу въезжали в рай.
— Что плохого, если к нам подключат одного из них? Они ребята толковые, в квартирных кражах разбираются получше нас.
— Я против.
— Против Бестемьянова и Владимирова? Ты же с ними обедать, кофе пить ходишь.
— Дружба дружбой, а дело врозь. Сами справимся.
Я рассудил было, что мы действительно сами справимся с этим делом, но начальник нашего отдела решил иначе, попросил Петра Афанасьевича уделить ему несколько минут, и когда Самарин вернулся из МВД, мы все вместе пошли к генералу. К огорчению Хмелева, Самарин принял решение о создании еще одной группы, назначил ее руководителем Бестемьянова и сказал, что сам будет координировать наши действия.
Пока шло незапланированное совещание, Самарин то и дело поглядывал на вырванный из блокнота Хмелева лист с датами болезни Якушева. Я не сомневался, что, разговаривая с нами, генерал одновременно думал об этих днях, хотя в середине совещания мы обсудили несколько версий, ни к чему определенному не пришли, и он, сказав «Утро вечера мудренее», перенес обсуждение на следующий день.
Мы ждали, когда генерал произнесет «Все свободны», но неожиданно он сказал:
— Мы тут отвергали выдвинутую Хмелевым версию. Прав он или нет, определит информационный центр. Задание центру такое: какие преступления совершены в дни, когда Якушев находился на больничном?
Хмелев торжествовал. Не надо было быть физиономистом, чтобы заметить это.
— Сашенция, поздравляю, — сказал я в нашем кабинете. — Ты сегодня на коне.
— Сегодня я, завтра ты. Какая разница?
Но разница была. Для него.
Он предпочел бы всегда быть на коне. Я это хорошо знал.
Мы работали бок о бок четвертый год.
ГЛАВА 7
Хмелев оказался прав. Даты шести квартирных краж совпадали с датами больничных листов Якушева, то есть они вклинивались в дни, когда Якушев не выходил на работу. Мы обратили внимание на то, что каждая кража происходила на четвертый день болезни Якушева. Похоже, три дня он посвящал подготовке. Кончились болезни, и прекратились кражи. Последняя кража произошла 8 декабря. Последний больничный лист Якушева был оформлен с 5 по 13 декабря. Получалось, что к делу Игнатова он не имел отношения. Но со 2 января Якушев не выходил на работу.
С одной стороны, создавалось впечатление, что Якушев, а по всем признакам он и Саня, о котором писал в заявлении таксист, был одним лицом, руководил квартирными кражами. После неудачной истории с «камушками» 18 ноября он решил взять реванш, совершил 8 декабря дерзкое ограбление квартиры профессора химии и распустил группу, как сказал Хмелев, лег на дно. С другой стороны, казалось, что Якушев зависимое лицо, не он, а им руководили, и, возможно, он навел преступников на Игнатова. Он знал об Игнатове такое, чего мы до сих пор узнать не могли. Мне думалось, что непосредственного участия в преступлении Якушев не принимал. Если бы он находился в квартире, наверняка изъял бы записную книжку Игнатова. Не мог Якушев не знать, что в ней записан его телефон. Более того, неукраденная записная книжка подчеркивала подчиненную роль Якушева. Убийцам было наплевать на него.