Апельсиновый вереск. По ту сторону Ареморики

Хагалаз отставил подальше бокал, поднимаясь вслед за Аврелией.

— Пошли вон, — устало сказал он. Ему нужно уладить вопрос с Йерой, а разбираться с выходками юнцов он не желал.

— Вам нужен был отряд из своих? Мы готовы отправиться за котлом! — решительно произнес Баррад.

Кевин, стоящий рядом с ним, грустно покачал головой, но ничего не сказал.

— Любопытно. И как же вы узнали о котле?

— Случайно, — соврал Фонзи.

— Подслушали ваш разговор, — одновременно с ним выдала правду Фейт. Парень зашипел, но девчонка отвернулась, игнорируя его. Надо же, она не дрожит в страхе… И голос у нее стал ровным, даже немного властным.

— А вы вкурсе, детки, что бывает с солдатами, знающих то, что им знать не положено? — с угрозой в голосе спросил хьенд.

— Да, — поспешно заявил Кевин, — поэтому уже уходим.

Он попытался развернуть Фонзи и Фейт, но те упирались, словно два барана.

Аврелия мелодично рассмеялась.

— Хагалаз, не пугай ты так их! — укоризненно погрозила ему хэлла. Хагалаз фыркнул. Йера на его плече тоже. — Значит, готовы отправится на поиски котла?

— Готовы! — в один голос выкрикнули Фейт и Фонзи.

— Дураки, — тихо добавил Кевин.

Хагалаз не мог перестать удивляться. Что с ними произошло? Почему они так хотят погибнуть? Ведь ничего большего им в королевстве не светит. У Фейт горели глаза, а руки сжимались в маленькие кулачки. Фонзи не отличался от нее. На его лице застыло точно такое же идиотское выражение. Всадники решительно поддались вперед, и тут хэлл начал догадываться.

— Она мертва, — сказал он.

Аврелия посмотрела на него с яростью, а взгляды всадников обратились к хьенду. Взгляды, в которых он явственно видел удивление, смешанное с шоком.

— Что? — одними губами переспросил Фонзи. — Кто мертв?

— Авалона Кэррол мертва! — сказал Хагалаз жестко, не жалея их чувств.

Фейт пошатнулась и чуть не свалилась на пол, но Кевин придержал ее за локоть. А Фонзи замер, не шевелясь. Он побледнел, напомнив Хагалазу домашний набор форфора, подареный Сольви.

Хэлл прекрасно понимал мальчишку, но ничем не мог помочь. Баррад тоже умирал, только неизвестно, умерла лишь одна часть или мертв он сам. Мир Хагалаза тоже был разрушен одной фразой. Его собственной.

И до сих он не мог оправится от горя и несвойственной ему эмоции, сожалеть о чем-то. Понимать, что этот мир стал только хуже, и он сам его таким сделал. Собственными руками, запятнанными ее кровью.

— Этого не может быть, — Фонзи смог моргнуть и даже сделать шаг. Он рассмеялся, и смех этот был полон безумия. — Шутка, да?

— Не шутка. — Продолжал топтать его сердце Хагалаз. — Кэрролл умерла, так и не покинув границы империи.

Фейт уткнулась в плечо Кевина, беззвучно рыдая. Тот гладил ее по волосам, нашептывал что-то успокаивающее, хотя у самого в глазах стояли слезы. Фонзи схватился за голову.

“Они все любили ее. Ты поступил как чудовище. Отнял жизнь, хотя сам дорожил девочкой не меньше”,— шептал внутренний голос мужчины. Да, все было именно так. Вина и горе теперь с ним на всю жизнь. Он будет нести этот крест и каждый день просыпаться в ужасе от звона разбитого хрусталя.

— Что скажете теперь? — выдавил он. — Хотите оказаться в королевстве?

Фонзи медленно поднял голову. В его покрасневших глазах полыхнула злость. Не меньшая злоба и ненависть, которую он испытывал к маленькому народцу. Хагалаз надеялся, что всадники оставят эту идею, когда их цель падет, но он не подумал, что у них появится новая.

— Хочу, — хриплым голосом ответил Баррад.

Аврелия улыбнулась ему. В ее глазах отражалась жалость. Хагалаз же разглядел там только холодный расчет. Она воспользуется ими и выбросит, когда сочтет нужным. Он пытался их спасти.

Но в итоге не спас никого.

— Отлично, — с улыбкой пропела Аврелия, не замечая громкие всхлипы Фейт. — Выдвигаемся завтра на рассвете. Я пойду с вами.

Йера каркнул и взмахнул крыльями, задев щеку Хагалаза.

“Она убьет его”, — говорил Йера.

“Или он убьет ее”, — подумал хьенд.

Он знал, почему Аврелия рвется в империю. Дело вовсе не в котле. Теперь у них с Фонзи одна цель, а если змея нашла себе союзника, то уже не отпустит его. Вонзится ядовитыми клыками в плоть, пока не отравит изнутри.

Громко хлопнув в ладоши, Аврелия увела Кевина и Фейт из помещения обратно на первый этаж. Когда Фонзи собирался уходить, Хагалаз окликнул его:

— Баррад, — он взглянул на медальон, — для тебя у меня особое поручение.

Этери

Как только Авалона и Элфи исчезли за дверью, Тавин схватил Иэна, скручивая ему руки. Мужчина ударил альва в челюсть и попробовал выбраться из хватки, но Тавин достал из нагрудного кармана причудливой формы флакон. Он напоминал вытянутую зигзагообразную колбу. Сдерживая напор всадника, страж распылил черный порошок, вдохнув который, Иэн погрузился в сон.

— Зачем? — сдавленно проговорила Этери.

Она впервые могла повлиять на игру, которую затеял альв. Мастерски орудуя словами, Элфи перевернул всю их историю. Теперь Этери не просто вздрагивала, услышав голос всадника, но и чувствовала его холодные руки на своей талии. Нужно отдать Иэну должное, играл он так, что Этери сама почти поверила, что они много лет женаты. Даже его взгляд, обычно такой холодный, без искры и огня, внезапно потеплел. Она могла украдкой наслаждаться его едва заметной улыбкой. Этери не знала, откуда у нее появилось это неведомое влечение к тому, кто заковал ее в оковы, но не хотела, чтобы оно проходило.

Этери жаждала еще раз, всего один, услышать, как его бескровные губы произносят“любимая”. Нет, Иэн вовсе не был ее идеальной мечтой. Он пугал ее до дьяволят в глазах, напоминая ожившие образы злодеев из сказок.

Но когда он крепко сжимал ее ладонь, сердце Этери подскакивало к горлу, отказываясь возвращаться на место.

Рядом с всадником девушка чувствовала себя защищенной. И только что Тавин отобрал у нее это чувство.

Страж не ответил. Немым кивком он попросил ее пройти с ним, а Иэна перехватил через пояс, словно тот ничего не весил. Этери пришлось тенью двинуться следом. Когда они поднимались по лестнице, она не выдержала гнетущего молчания и сказала:

— Отпусти его, пожалуйста.

— Не могу, — тихо отвечал Тавин. Его манящий, как и у всех альвов, голос разносился эхом по замку, — Приказ.

— Ты не понимаешь. Он дорог мне, — почти взмолилась Этери. Она помнила о маленькой лжи, к которой пришлось прибегнуть. Слова Этери были продиктованы не только страхом за собственную жизнь, но и опасением за жизнь всадника. Элфи предупреждал ее. Все в этих стенах, начиная от зеленых потолков и заканчивая мраморными скульптурами, было пропитано ядом обмана, коварства, порока. Ей не протянуть здесь более трех дней.