Апельсиновый вереск. По ту сторону Ареморики

— Я не останусь здесь навсегда, — Этери заглянула в сочувствующие глаза всадницы. — Не смогу.

Ланселот отрицательно качнул головой.

— Ты не сбежишь, Этери. Лилит удалось, и только потому, что ей помогли. Артур глаз с тебя не сведет. Охрана замка сильно возросла с тех пор. Ты в ловушке, девочка.

— Значит, мне нужен тот, на чью помощь я надеялась ранее.

— Артур отобрал у альва то, что поддерживало в нем жизнь, — с сомнением возразила Авалона, — не так много ему Создательницей отмерено…

— Я найду крылья, — вскинув подбородок, Этери посмотрела на Ланселота. — Они ведь в замке? Артур не мог знать, что Элфи нарушит условия сделки, а значит, хранил их.

— Он мог уничтожить их сразу же после ухода альва, — парировал мужчина.

— Но мы не знаем наверняка, — поддержала Авалона, — будут крылья, будет волшебство. Альв не умрет и сможет помочь Этери выбраться.

Хмурый взгляд Ланселота метался от одной девушки к другой.

— Вы понимаете, что даже обсуждение подобных вещей приравнивается к государственной измене?

— Мне не привыкать, — криво усмехнулась Авалона.

— Я не могу тебе позволить, — сказал он всаднице, — если Артур узнает, а он узнает, тебя лишат головы на городской площади. Тебя. Не ее.

Убежденность и отчаяние в его голосе заставили Этери задуматься. Он прав. Король слишком сильно любит свою дочь, чтобы после стольких лет поисков самолично велеть отвести ее на плаху. А вот Авалоне угрожает смерть. Этери не хотела рисковать жизнью всадницы. Хватит с нее и того, что она помогла им с Элфи сбежать из империи.

— И как вы собираетесь искать альва? — продолжал Ланселот, — Недостаточно просто выкрасть крылья!

— Но…

— Верно, — прервала ее Этери. — Ваша дочь не заслуживает смерти.

Этери сжала мягкую ладонь всадницы, которая все еще лежала на ее плече, и улыбнулась:

— Я благодарна тебе, Авалона, но на этом все. Я попробую отыскать крылья. Одна. И если меня в один день не окажется во дворце, значит, все получилось, и я смогла вернуться домой.

— Этери, — тихо обронила она.

Девушка видела, как Авалона боролась в противоречивыми чувствами. Она не могла пойти против отца, так же, как и не могла бросить Этери. Почему ей вдруг стало так важно помочь ей? Этери даже не догадывалась, но мысль об этом, вселяла надежду.

— Это мой единственный выход.

Фонзи

Даже если бы Фонзи сказали, что завтра миру придет конец, его реакция была бы более спокойной. Уравновешенно поразмыслив, что терять все равно нечего, он пришел бы к Авалоне Кэрролл и признался в том, о чем до этого мог только помыслить. Он рассказал бы ей все. Как у него кружится голова, когда она находится рядом, как его сердце радостно сжимается при виде ее прекрасной улыбки, как он чувствует горький аромат розового перца, даже если она находиться очень далеко. Он обожал в ней все и хотел только ее одну. Всадница с прекрасными глазами цвета свежей зелени подарила ему надежду.

“Может, все не так уж и дерьмово?”, — подумал он как-то. Пока Авалона рядом, он чувствовал себя почти счастливым.

Но что ему делать, если завтра миру придет конец?

Глаза жгло так сильно, что Фонзи предпочел их закрыть, глубоко вдыхая морской воздух. Он стоял на краю пристани, а вокруг бушевало непокорное море. Волны бились о далекие скалы. Темное ночное небо почернело. Первая молния рассекла небо, а затем послышался грохот.

Так громогласно рушился его мир. Фонзи долго думал и понял, что готов простить ей все. Пресвятая Морриган, он готов был простить ей все, что угодно, даже если бы она оказалась чародейкой или фейри. Все что угодно, лишь бы она была живой…

Авалона Кэрролл, его маленькая и храбрая мышка. Она оступилась. Кто угодно может совершить ошибку, даже дьерд девятого отряда всадников. Но одну ошибку уже не исправить. Она не вернется. Фонзи больше никогда не услышит ее дивный голос, никогда не поймает злой взгляд, не прикоснется к ней…

Фонзи сделал шаг, прыгнув в море. Вода сомкнулась над его головой, а холод прошиб до костей. Он надеялся, что взволнованное море поможет ему проснуться, но кислорода по прежнему не хватало и так же как и на суше, сдавливало горло. Он взмахнул руками, чувствуя, как идет ко дну.

Это не сон. Фонзи тонул не только в море, но и в собственном горе. Когда-то Авалона протянула ему руку, вытащила на берег, заставила жить дальше. Он жил ради нее, дышал только ради нее.

“Она мертва”, — услышал он грубый голос Хагалаза. Жестокость, с которой он произнес эти слова, ни с чем не сравнима.

Этого не может быть. Фонзи повторял из раза в раз: не возможно. Путаница. Плохая шутка. Все что угодно, лишь бы это не было правдой. В тот миг он почувствовал, что больше не дышит. Минуту, две, десять. Час. Три часа. Не дышит до сих пор. Будто разучился это делать. Где же воздух, которым он дышал? Раньше в этом воздухе разливался аромат розового перца и легкой ноты жасмина. А теперь этот воздух пустой, обычный.

Фонзи отказывался дышать воздухом, в котором не чувствовал ее. Он отказывался жить в мире, в котором больше нет Авалоны Кэрролл.

Вода начала выталкивать его обратно на поверхность, у Фонзи не было сил сопротивляться. Все его мысли были о Авалоне (как же нежно звучало ее имя) и о том, кто посмел поднять на нее руку. Фонзи не сомневался, что виноват тот сбежавший альв. Это он обманом заставил всадницу помочь ему сбежать, а затем избавился от нее, как от расходного материала.

Ярость вырвалась из его сердца, и Фонзи закричал. Его голос был пронизан острыми осколками боли. Он ненавидел себя, ненавидел альва, ненавидел этот мир. Крик заглушил очередной раскат грома.

Схватившись за край пристани, Баррад подтянулся и сел, совсем не чувствуя тела.

Жизнь, в которой ему больше нет места. Зачем она нужна? Разве что убить альва, причинившего его мышке боль, и истребить всех фейри, думающих, что они вправе играть человеческими жизнями.

Взгляд Фонзи потемнел.

Он не просто убьет их, он уничтожит их сущность. Заставит кричать от боли, умолять остановиться. Именно Фонзи станет тем, кто покончит со всеми фейри в Ареморике.

Штормовой ветер донес запах дорогих духов.

— Я знаю, что вы здесь, командир, — низким хриплым голосом сказал всадник.

Аврелия остановилась рядом с ним.

— Мне жаль, Фонзи, — сочувственно улыбнулась хэлла.

Он промолчал. Не мог говорить. Жжение в груди становилось все сильнее и сильнее.

— Я могу что-нибудь для тебя сделать? — она присела на корточки, ветер растрепал ее светлые волосы.

— Найдите Короля Падших, — тихо сказал он.

— Милый мальчик, — Аврелия нежно провела рукой по его щеке, — сколько же боли ты испытал? У нас с тобой одна общая цель, Фонзи. Убить Короля Падших. Не бойся, я помогу тебе.