Апофеоз

За Мартой следовал Пемир, наконец-то мы смогли перекинуться с ним парой слов. Потом Марек, который старался, чтобы его клятва звучала торжественно, но вышло больше пафосно, чем красиво… Впрочем, присутствующим шахтёрам понравилось, и они поддержали его ободряющими возгласами. Оба они тоже получили амулеты Мора.

Следом за своим лидером шёл орк, и вот тут результат оказался неожиданным. Едва подойдя, Гур громогласно заявил, что клясться в верности никому, кроме братьев по цепи, он не собирается, но, если кто из Древних Богов соблаговолит обратить на него внимание, он не имеет ничего против. Я заметил ему на это, что старые боги исповедуют принцип равенства, поэтому никаких клятв от него не требуется, после чего направил поток энергии на амулет-фальшивку в его ладони, который ему дали для ритуала культисты, ибо свой рабский ошейник он выбросил, едва сорвал с шеи. И на костяной поверхности трансформирующегося амулета появился похожий на анх символ Хтона.

— Это ещё что? — с недоумением рассматривая символ, спросил Гур.

— Хадур, — вспомнил я оркское имя бога войны. — Он погиб в битве с Ваэлумом, но, говорят, его можно воскресить. Тебе благоволит сам план войны…

— О! Это наш бог! — воскликнул орк, в глазах его полыхнул огонь, и он вскинул над головой кулак с зажатым амулетом. — Хадур!!!

Шахтёры, за некоторым исключением, все получили амулеты Мора, как, впрочем, и большинство беженцев. Вок ожидаемо получил амулет Змер.

— А где Темар? — спросил я у коротышки, поймав его на выходе из палатки, которую тоже начали спешно разбирать.

— Темар… — лицо Вока злобно перекосилось. — Темар был тем, кто лично загонял жителей Ансурака в дом старосты, а потом смотрел, как они горели заживо. Из дружины лишь я да Ремус согласились уйти. Все остальные остались с командиром. А командир подчинился приказам барона. Бирк попытался ослушаться, когда людей уже загнали в дом, и Темар отрубил ему голову…

— Не может быть! — такая жестокость никак не вязалась у меня с добродушным характером Темара, которого я помнил. — Откуда ты знаешь?

— Видел собственными глазами! — зашипел Вок. — Мы следили за площадью с деревьев за частоколом. С северо-востока от деревни есть холм… Когда избу запалили и Темар зарубил Бирка, мы начали отходить, но за нами увязались егеря. Ремус и Далак взялись увести погоню, а мне велели спрятаться. Три дня я сидел в норе под корнями одного дерева и только потом вернулся в лагерь, чтобы рассказать, что случилось. А вот парни так и не вернулись…

— Видимо, это по их следам мы шли, — заметил Ванорз. Вок было вскинулся, но эльф продолжил: — Мне жаль, парень, одного из них убили на месте, а второго взяли в плен. Вряд ли он выжил…

Вок опустил голову и ушёл к своим. А я некоторое время стоял, прокручивая в голове воспоминания, связанные с Темаром. Почему он поступил подобным образом? Где-то в глубине грудной клетки дала о себе знать холодная скрученная пружина гнева, которую я старался держать в узде.

Примерно через час лагерь окончательно свернули, и мы двинулись в путь. Культисты собрали всё, даже заграждения из веток люди взвалили себе на спину, я заметил нескольких шахтёров, вызвавшихся помочь с этим. У культистов имелось большее количество тележек, и я то и дело замечал беженцев, тянущих за собой эти своеобразные транспортные средства.

Разведчики культистов хорошо знали путь до руин, и мы доверили им вести наш караван, хотя эльфы всё равно ушли вперёд, чтобы попрактиковаться в разведке местности. Я и Гильт шли вместе с Вауханом примерно в середине каравана. В полдень, когда сделали остановку, чтобы немного передохнуть и перекусить, к нам подошли Марта и Марек.

Я воспользовался моментом, чтобы расспросить Марту о Темаре. Добрая женщина сразу помрачнела и подтвердила слова Вока. Её не удивлял такой поступок капитана гарнизона, всё-таки Темар был знаком с бароном, на которого Закбед возлагал столько надежд, и был предан ему. Она понимала, что в сложившейся ситуации только так он мог сохранить свою жизнь и жизни дружинников. Хотя поступок воина она явно не одобряла.

Продвижение по лесу такой толпой было делом отнюдь не быстрым. Когда мы остановились на ночёвку, я сверился с картой и с прискорбием отметил, что такими темпами мы будем добираться до руин ещё дня три. Ванорз согласился с моими расчётами и предложил выдвинуться вперёд вчетвером, но я отказался — караван вполне мог подвергнуться нападению, и наша помощь оказалась бы в таком случае совсем не лишней.

Следующий день прошёл без происшествий, разве что эльфам наскучил ритм следопытов-культистов и они решили присоединиться к одной из групп охотников, которые утром расходились в стороны от каравана, чтобы к вечеру вернуться с добычей. Эльфы вернулись к обеду: Ванорз тащил на себе здоровую рогатую тварь, а Хамель настреляла несколько знакомых мне зубастых белочек и ушастых зверушек размером побольше.

Такой успех моих спутников вызвал волну восхищения у людей на привале, даже Ванорз, который явно собирался устроить целую комедию с переживаниями за свою спину, натруженную переноской туши, оказался обескуражен поздравлениями от совсем не давно осторожно настроенных беженцев. Культисты уже и вовсе относились к эльфам, как к братьям, им было достаточно амулета на шее у союзников. Единственными, кто по-прежнему выражал неприязнь к ушастым, оставались шахтёры.

Быстро смекнув, что путь к сердцам повстанцев лежит через желудок, эльфы после обеда снова отправились на охоту и умудрились добыть к ужину даже несколько птиц. Ванорз снова обливался потом, согнувшись под тушей кабана, гораздо больше того, с которым когда-то угораздило столкнуться мне в этом лесу.

На следующий день на караван было совершено нападение. Эльфы отлучились на охоту, а веером идущие на отдалении от каравана разведчики прозевали угрозу: пять заражённых растительной дрянью волков подобрались совсем близко к центру и напали на людей с тележками. К счастью, рядом оказалась группа шахтёров, и когда мы подбежали на шум, один из дварфов разбивал молотом череп уже последней твари. Вот только волки успели серьёзно подрать одну женщину и поранить ещё несколько человек.

Благодаря моим заклинаниям бедняга осталась жива, но её пришлось отправить в тент к шахтёрам — хоть раны и затянулись, ей требовалось время, чтобы прийти в себя после пережитого. Прочих раненых я подлечил канализацией энергии.

Похоже, мы проходили через места, поражённые этой непонятной заразой, — нападения участились, порченые звери бросались на людей с бешенством и полным отсутствием инстинкта самосохранения. Эльфам стоило больших трудов найти незаражённую дичь, а многие охотники-культисты вернулись вовсе без добычи.

На ночёвку лагерь разбили плотнее, охрана по периметру ощетинилась копьями, а в патруль вышли только эльфы — люди опасались бродить в темноте. Даже несмотря на скопление народа, я заметил во тьме белое фосфоресцентное свечение — теперь направление на руины я мог определить без проводников.

Благодаря эльфам ночные нападения не нанесли существенного вреда… по крайней мере, ко мне никто с просьбами подлатать раны не обращался. В течение дня я много раз обращал внимание на всё чаще встречающиеся костяки неглубоко под землёй. Мой взгляд из-за завесы легко обнаруживал энергетические контуры нежити, иногда встречались довольно крупные скопления… на голема, конечно, они бы не потянули, но вот на химеру вполне. Причём от многих костяков отходили тонкие, торчащие из травы энергетические усики, чутко реагирующие на проходящих поблизости людей. Я подозревал, что это некое подобие механизма для определения свой-чужой, и, не будь мы на стороне «тьмы», эта нежить выскочила бы из-под земли и набросилась бы на нас.