Архип

– Что тебе надо, герр Бреннан?
– прямо спросил Архип. Все еще ожидая подвоха, он так и не мог понять в чем заключался смысл ловушки. А в том, что сейчас он угодил в ловушку, колдун не сомневался ни на мгновение.

– Архип, - медленно, с большими паузами, словно тщательно обдумывая каждое слово, начал личер.
– Я понимаю, что ты испытываешь определенную привязанность и, возможно даже считаешь себя ответственным за жизнь пейзан данной волости, а потому мы с тобой естественным образом оказались по разную сторону орудийного прицела. Но я бы очень не хотел, чтобы наше противостояние становилось личным делом. Понимаешь меня?

Архип медленно кивнул. Доверять словам чернокнижника, превратившего себя в живой труп? Боже упаси от такой глупости! Но что-то ж надо сделать, иначе они так до Второго Пришествия в этом амбаре просидят.

– И именно поэтому, достопочтимый Архип, я никоим образом не угрожаю дорогой твоему сердцу крестьянке...

Архип вздрогнул и, наконец все понял. Бреннан просто тянул время. Отвлекал колдуна, пока его слуги должны были пробраться в его дом.

– Чтоб тебе черви яйца отгрызли, - зарычал он, пытаясь вырваться. Куда там, незаконченный ритуал держал крепко. Так, что не получалось двинуть даже пальцем.

– Прости, Архип, - грустно прокомментировал эти попытки Альберт Густав. Вполне искренне, кстати, словно бы ему и вправду было жаль возникшего недопонимания.
– Я гаранти...

Архип уже его не слышал. Отчаявшись освободиться силой, он призвал на помощь свое самое могучее оружие - Слово. Наверное, он мог бы придумать и лучший способ, но тревога за близких всегда была плохим советчиком. Повинуясь воле колдуна, голова Еремея исчезла во вспышке ослепительно белого огня. Слово вышло очень неудачно: мало того, что пламенем призванной шаровой молнии опалило ладони, так еще и отдачей от самого заклинания в кровь разбило губы и, кажется, свернуло на бок нос. Вообще, откат от произношения Слов был всегда и зависел он от того, насколько правильно ты его произносил. И ежели подготовиться правильно, настроить дыхание и размять язык. В общем, это было не важно, поскольку у Архипа на это не было ни времени, ни желания. А была необходимость действовать стремительно.

Ругаясь по чем свет стоит, колдун поднялся с колен и бросился к двери, на ходу шепча заговоры, усмиряющие боль и останавливающие кровь. Уж в чем-чем, а в этом деле в деревне он поднаторел изрядно. Даже больше, чем ему самому бы хотелось. На столпившихся на улице и о чем-то возбужденно галдящих крестьян вид вывалившегося из амбара колдуна, залитого кровью, из носа хлестало словно из забитой свиньи, и перематывающего какими-то окровавленными тряпками руки произвел подавляющее впечатление. Все они, словно единое живое существо, отшатнулись подальше от мнимой опасности, а дюжий мужик, жарко о чем-то споривший со старостой и попом замолчал, и принял вид испуганный и смущенный, словно у побитой собаки.

– Мишка! Вон!
– зарычал на него Архип. Он не имел никакого желания цацкаться с кем-либо, и названный предпочел за благо раствориться в толпе.

– Семен!
– выскочивший, словно черт из табакерки, молчаливый охотник, не раз выручавший колдуна, встал рядом со старостой.
– Андрей, бегом домой за ружьями. По дороге еще мужиков соберите, сколько сможете, главное, делайте быстро. И к моему дому.

– Там?
– начал было Григорий, но Архип его перебил:

– Там смерть. Злая и серая. Надеюсь, что волк один и я его прибью сам. Но ежели нет, мне нужна гарантия, что ни одна мохнатая тварь оттуда не уйдет. Понятно?
– мужики кивнули.
– Мне нужна лошадь! Ты!
– снова повысил он голос. Теперь под горячую руку попал один из зевак, до сих пор не слезший с коня. И такую оторопь наводил на окружающих расхристанный колдун с бешено вращающимися в орбитах глазами, что мужик предпочел не дожидаться второго окрика, а просто уступил Архипу седло.

Гнал он коня так, как никогда прежде, не взирая ни на ледяной ветер в лицо, ни на еле успевающих разбегаться селян. Которых на улице было на удивление предостаточно. Видимо, опоздавшие тащились к амбарам за новостями и, чего уж греха таить, хоть каким-то но развлечением. Жизнь в деревне, особенно в длинные зимние месяцы никогда не отличалась обилием разнообразия. А тут хоть и ужасы, а все ж таки. У поворота на лесную тропу, ведущую к его дому колдун лихо, прям на ходу спрыгнул с коня, но не удержался и лицом улетел в сугроб. Выбравшись и кое-как отряхнув лицо, в несколько широких прыжков колдун добежал до дома и сходу почуял неладное. Оно и немуджрено было, ведь красное окно, выходившее в сторону деревни было выбито, а на земле перед ним валялась стеклянная бутыль. Бутыль из-под вина, которое меньше часа назад перед самым его уходом Дарья вытаскивала из шкафа. Снег у горлышка бутылки окрасился в темно-бордовый, но, слава Богу, крови ни на осколках стекла, ни на будтылке не было. Из избы тем времемен доносилась какая-то невнятная возня.

Не смотря на тревогу за близких и желание как можно быстрее защитить их, Архип и не подумал амором влетать внутрь, а несколько минут провел на пороге, восстанавливая дыхание и приводя в норму растревоженный рассудок. Хорош же будет спаситель, который из-за волнения не сможет произнести ни одного заклинания или ударить оружием в цель. Несколько глубоких вдохов и выдохов и вот сердце перестало трепыхаться о прутья реберной клетки перепуганной птицей, а разум более-менее очистился, вернулась трезвость восприятия. Рука удобно легла на рукоять топора.

"Снова ты?" - почти не испытывая удивления мысленно спросил Архип, разглядывая видавшее виды топорище и выщербленное, покрытое ржавчиной лезвие.
– "Ну что ж, сегодня отказываться от предложенной помощи не буду." - и с этими мыслями, перехватив оружие поудобнее он распахнул дверь.

В светлице его встретил полнейший разгром. Стол и лавки были перевернуты, всюду разбросано постельное белье и скатерти, битая посуда. Из разбитого окна успело намести немало снега, который, тут же растаяв, наделал на полу неслабых рахмеров лужи. С замершим сердцем Архип увидел на полу еще и следу крови. Ни женщин, ни нападавших, казалось, не было видно, но из дальней комнаты доносилось... Доносилось негромкое рычание, больше всего напоминающее отдаленные громовые раскаты.

– Дарья, Айрат!
– позвал Архип, привлекая к себе внимание. Таиться все равно смысла не было никакого, ведь тот, кто, как подозревал колдун, устроил весь этот беспорядок, обладал слухом и нюхом несравнимо лучшим, чем человеческие, и давно уже знал, что в квартиру вошел новый игрок. Ну а идти, крадучись, по горнице, то и дело норовя споткнуться о разбросанную утварь, было крайне сомнительной идеей. Пусть лучше уж напавший выйдет сам навстречу, прямо под удар.

Рассчет оправдался. Из-за двери в дальнюю комнату, а где ему еще было прятаться в пятистенке, не за печкой же, медленно выбрался серый волчище размером с приличного теленка. Огромная зубастая тварь, чья серая кожа была покрыта густой жесткой шерстью, а необычно осмысленный для животного взгляд не оставлял ни малейшего сомнения в том, что это был волк-оборотень. В левом боку зверюги, аккурат на три пальца за мускулистой передней лапой торчал загнанный по самую рукоять кухонный нож. Иное животное, скорее всего, уже давно бы изхдохло, поскольку железка обязана была пронзить сердце, но эти порождения проклятий были способны и не на такие чудеса. Все-таки их создавал не божий промысел, но злая воля чернокнижника. К ужасу колдуна, в зубах волк за шкирку тащил бесчувственную, по крайней мере Архип надеялся, что она просто без сознания, Айрат. Увидев хозяина волк, не разжимая пасти глухо зарычал. Сощурив желтые глаза он буквально вперился в сжатое в правой руке волшебника оружие и опасливо попятился, пока не уперся задом в стену.

– Хозяин хочет!
– прогавкал он, не выпуская, впрочем девичье тело из хватки. Волчья пасть и так далеко не лучший ораторский инструмент, а уж забитая скомканной одеждой тем паче, поэтому звучало это, скорее, как "Хаж-жяин", и о смысле приходилось только догадываться.
– Его! Уйди!

– А бычьего инструмента на воротник твой хозяин не хочет?
– в приступе бесшабашной решимости оскалился Архип и неожиданно даже для самого себя ударил Словом. В этот раз он был готов куда лучше, чем в амбаре, и удар получился на загляденье. Шар белого огня размером с человеческую голову материализовался точнехонько над хребтом твари, выжигая серую шерсть и расплескивая вокруг звериную плоть и кровь. От неожиданности волк разжал пасть, позволяя девичьему телу рухнуть к ногам, то есть лапам. Он выгнулся дугой и, закинув башку вверх, болезненно завыл. Момент был настолько удачным, что Архип не смог удержаться, и с места, как стоял, метнул топор в зверюгу. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что в случае промаха оставался практически безоружным - даже в лучшие годы его сил бы не хватило, чтобы произнести и пяти слов в день, уж очень непростое это дело, разговаривать Языком Творения, а уж сейчас вряд ли осилил бы и три, но успех нужно было развивать любой ценой. Иначе волк мог опомниться, а пасти его хватило, чтоб перекусить колдуна пополам. К сожалению, он просчитался, и волк, заметив бросок, с легкостью отскочил в сторону. Ненамного но достаточно, чтобы топор его не зацепил. Точнее не зацепил бы, будь это обычный инструмент из дерева и железа. Но странный топор, который Архип забрал с тела погибшего в лесу пьяницы, чьих детей он спас от лесного чудища, в очередной раз продемонстрировал свои невероятные, если не сказать, невозможные свойства. Нет, он не изменил траекторию, не увеличился в размерах, казалось с ним вообще не произошло ничего необычного. Но вот только лезвие, которое мгновение назад, казалось, проходило в доброй пяди от волчьей шкуры, при следующем обороте неожиданно вонзилось в нее по самый обух. Монстр оглужительно заревел и закрутился волчком в бесплотных попытках выдрать застрявшее в боку лезвие. Архип уже собрался было запустить в него очередным огненным шаром, но неожиданно в двери за его спиной увидел перепуганное женское лицо. С одной стороны Архип испытал облегчение, все-таки за судьбу полюбовницы, не смотря на заверения иностранного колдуна, он переживал весьма изрядно с другой же она стояла на линии атаки и промах мог обойтись слишком дорого. А добивать зверя было необходимо. В три длинных прыжка преодолев остававшееся до оборотня расстояние, Архип замахнулся пустой рукой, словно бы сжимавшей рукоять топора. На мгновение промелькнула паническая мысль о том, что сейчас неоднократно прежде проверенное свойство топора не сработает и он окажется лицом к лицу с полутораметровым в холке волком без оружия и надежды на победу. Но в ладонь удобно и привычно легла потертая, слегка скользкая от пролитой крови потертая рукоять.

Волк замер, недоуменно глядя на бок, из которого только что исчезло раздражавшая его железка, но прежде, чем он сумел что-либо предпринять или хотя бы осознать происходящее, Архип ударил. Целился он в оголенный огненным Словом звериный хребет, поскольку в другом месте пробить толстенную шкуру и шубу серой шерсти могло оказаться непросто. А тут вот они, белеют среди опаленной раны несколько позвонков. Как раз точнехонько между двумя из них и пришелся удар топора. Лезвие вошло глубоко, буквально перерубив животному хребет. Задние ноги подкосились и издав, скорее удивленный, чем озлобленный или испуганный вой, волк рухнул на бок. Архип облегченно выдохнул, почувствовав близкую победу... И тут же был сурово наказан за самоуверенность. Все-таки оборотень всегда остается оборотнем и даже израненный и лишенный подвижности, он все еще оставался чертовски опасен. С оглушительным клацаньем зубов, волчья пасть сомкнулась на лодыжке колдуна, разрывая плоть и дробя кость. Ослепленный чудовищной болью, Архип не смог удержаться на ногах и рухнул прямо на своего противника. Вслепую шаря по мокрой от пролитой крови шкуре зверя в надежде найти хоть какую-то опору, Архип нащупал рукоять ножа. Выдернув оный, и перехватив его поудобнее, он, все еще одуревший от раздирающей ногу боли, начал остервенело наносить колющие удары куда попало, ругаясь почем свет стоит. Ругани его вторили душераздирающие вопли убиваемого оборотня.