Архивы Конгрегации 2

***

Клаус опять стоял возле окна, и сигарета снова дымилась. Правда, на этот раз во дворе наблюдалась принципиально иная картина: тела, пакуемые в черный полиэтилен, хмурые бандиты, стоящие на коленях и «руки-за-головы», бочки и канистры с фальсификатом. Окно тоже было другим: стекло высадили прикладом, рама расщеплена пулями, угол подоконника обожжен. Именно туда отправился окурок, а сам инквизитор неспешно развернулся, когда сзади раздались шаги.

— Вот не верю, что святое покровительство тут ни при чем, — Отто бухнулся на единственный целый табурет и начал ощупывать вмятину посреди боковой пластины бронежилета, морщась и шипя от боли. — В тебя эти говнюки шмаляли из всего, что можно было нацелить, и хоть бы один попал. В мою сторону повернулся только один — и сразу же влепил под самое любимое ребро! Хорошо, что из мелкашки.

Клаус покачал головой, в который уж раз подергав рубаху за манжеты и ощупав розарий.

— Никто из моих предков не замечал, чтобы реликвия святого Юргена отводила глаза врагам или делала носителя неуязвимым для обычного оружия. Скорее, тебе просто повезло нарваться на единственного толкового стрелка в засаде. Кстати, ты же их всех и положил, молодец. У тебя, значит, реакция лучше, чем у меня.

— Да брось, я просто разозлился, — хохотнул помощник, отщелкивая магазин и проверяя боезапас. — Кстати, надо будет сделать фельдфебелю втык: распустил бойцов. Это они должны были шерстить закоулки и ловить сюрпризы, а не мы.

— Фельдфебель не всеведущ, — строго, но спокойно изрек инквизитор. — Хотя, конечно, сказать стоит. Пусть включат в программу тренировок.

— Но все равно, с Магдой без розария ты бы не справился, — упорствовал Отто. — Когда она на тебя глазищами засверкала, я думал — ну все, сейчас колданет, и отлетят тела отдельно, души отдельно. А ты ей просто в лоб засветил — и дамочка до земли прилегла.

— На Высшее Начальство надейся, а сам не плошай, — улыбка у Клауса была неявная, односторонняя, словно он кривился, а не шутил. — Если ты не заметил, я использовал рукоять револьвера, а не розарий. Тоже, значит, в некотором роде ultimo ratio regum.

— Неужели не было желания просто пристрелить ее там, на месте? — сомнение в голосе помощника звучало неубедительно, и ответить на него было несложно:

— Искушения существуют, чтобы их преодолевать… — тут Клаус запнулся, буквально на долю секунды, но продолжил твердо. — Кроме того, приказ был: живьем. Да и мне самому еще следует задать ей много вопросов. Очень много вопросов.

Со двора как раз донесся гул, строгие окрики и звуки передергиваемых затворов. Повернувшись, инквизитор увидел, как усиленный конвой из бойцов штормтруппен и пары экспертов сопровождает невысокую женскую фигурку в мужских брюках и кожаной куртке «под люфтваффе», ставшей модной последние годы. Фигурка шагала, пошатываясь, но голову держала высоко. И даже словно искала кого-то взглядом.

Снова шаги. Курьер-адъютант вынырнул из дверного проема, оставшегося без полотна, и молча поманил рукой. Клаус шагнул следом, а Отто буркнул, возясь с подсумком:

— Ага, ага, догоню!

Ждать не стали. Капитан-епископ уже облюбовал себе помещение с относительно целым и чистым столом, ему приволокли письменные принадлежности, и сейчас он благосклонно выслушивал некоего полицайского чина, тянувшегося во фрунт. При виде еще одного инквизитора чин выкатил глаза и встопорщил усы, но был отослан вон со словами «вольно, благодарю, отчет представите».

— Ну что, гордись, Бекер, — капитан-епископ понял, что повторяется, и рассмеялся. — Ладно, серьезно, гордись. Но не сильно. Ибо гордыня есть грех, как мы все помним. А Ротберга где потерял?

Объяснять что-то не требовалось. Гаупт-инквизитор был настроен благодушно и снисходительно к мелким нарушениям орднунга.

— В общем, думаю, сам ему подзатыльник выдашь. Обоих, кстати, хвалю. Хоть и просил не геройствовать — но все равно хвалю. В том числе и не буду требовать отчетов прямо сразу. А чтобы не зазнавались, напомню о текучке.

Лицо Клауса стало кислым. Он не удержался и передернул плечами, что не укрылось от взгляда начальства.

— Да, да, Бекер, этого у нас тоже никто еще не отменял. В общем-то, дело выглядит пустяковым. Просто скатаетесь, просто проветритесь. Да где Ротберг-то?

— Здесь, ваше Превосходительство! — помощник вломился в комнату, демонстрируя потрясающее чутье на неприятности. — Прошу простить за опоздание, от стрельбы заело защелку крепления магазина…

— Melius sero quam nunquam, — наставительно изрек капитан-епископ и подтолкнул тоненькую папку в сторону Клауса. — Все, свободны. Прогуляйтесь, ребята. Можете не спешить.

«Фау-восемь» снова взвыл, и было в этом звуке что-то от безысходности.

***

На углу Десятой Аллее и Пятидесятой Вестштрассе стоял извечный лоточник со шнелль-эссеном. Аккуратно держа вюрстбургер с квашеной капустой на безопасном расстоянии от форменного черного плаща, Отто тянулся подбородком, решая сложную задачу: перекусить и не изгваздаться. Клаус же, задумчиво дымя очередной сигаретой, чередовал никотин с кофе из картонного стаканчика. Он старательно никуда не спешил.

— Нормально так нас сплавили, — несмотря на занятые челюсти, ворчал помощник почти внятно. — Два месяца асфальт носом рой, информаторов тряси, улики да показания в отчеты трамбуй, пули на захвате лови — а потом приходит его Превосходительство и отправляет нас в Чертову Кухню… Кстати, зачем?

Затушив окурок в гущу, инквизитор первого класса педантично отнес одноразовую посуду до урны. Тряхнув рукавами, он молча махнул ладонью, мол, топай за мной. Ритмично дожевывая, Отто устремился следом.

— Поступил донос, — скучным голосом излагал Клаус, пока они поднимались по узкой, темной лестнице. Пахло едой, не то чтобы неприятно, но приторно. — Донос поступил, значит. От некоей Цецилии Куатемок, проживающей в данном доме, квартира номер пять. Суть доноса: ее соседка, Ханна Шварц — фамилия подчеркнута, стоят восклицательные знаки, — якобы промышляет ведьмовством.

— Слушай, а не многовато ведьм на сегодня? — притворные мольбы были полны сарказма. — Как думаешь, святой Юрген не возмутится, что мы эксплуатируем его покровительство?

Ответа помощник не дождался, потому что вместо него старший по званию резко замер подле первой двери в недлинном коридоре, а затем решительно в нее постучал. В приоткрытую на цепочку щель сверкнули темные ацтланские глаза.

— ?Que quiere Usted?.. — потом раздался экспрессивный вздох, и дверь распахнулась шире. — О, Святая Инквизиция! Наконец-то!

Цецилия Куатемок была женщиной крупной и в летах. Кроме того, на изобильной груди у нее покоилось мощное распятие, вызывавшее не вполне благочестивые размышления, удобно ли Ему там. Отто с трудом подавил хмыканье и отвернулся в сторону, якобы рассматривая стены на предмет необходимости в покраске.

— Инквизитор первого класса Бекер, помощник инквизитора Ротберг, — донельзя протокольным тоном представился Клаус. — С сутью доноса ознакомлены, хотели бы выслушать подробности и по возможности, значит, пообщаться с подозреваемой.