Архивы Конгрегации 2

Со стороны они смотрелись старыми знакомыми. В сущности, они такими и были.

— Но мне написал лично Сфорца, что иногда бывают дела, ради которых стоит поступиться личной справедливостью…

— Эй, хозяин, еще бутылку и сыра! — Алхимик внимательно слушает, смотрит в лицо визави темными поблескивающими глазами, но предпочитает молчать. Впрочем, Шрётеру это и надо. Молчание алхимика — как молчание всего мира. Perpetuum silentium.

— Я не сдался, и в итоге меня отправили в здешнюю глушь. Десять лет я уже здесь…

— Ты хочешь отомстить?

Алхимик смотрит на его правое предплечье, где, как оба знают, в специальных ножнах скрывается длинный узкий клинок, похожий на шило. Его взгляд похож на его, Шрётера, взгляд, когда тот смотрел на перстни отравителя.

— Нет. Уезжай из Швейдница — это все, о чем я тебя прошу.

Взгляд Хуго Шрётера тверд и решителен.

— Если я найду улики и арестую тебя, до суда дело не дойдет, информацию о тебе Совет засекретил. Против тебя любые действия бесполезны. Поэтому в этом деле об убийстве Мауенхайма я решил тебя не трогать.

Взгляд алхимика становится таким же твердым и острым.

— То есть, ты меня не трогаешь, а я исчезаю?

— Немедленно.

Их взгляды скрещиваются, и некоторое время между ними идет взаимная проверка истинности сказанных фраз. Как топаз и раухтопаз — их глаза противопоставляются друг другу. Первым отворачивается Шрётер. И уже отвернувшись, он заканчивает:

— Про тебя никто не знает. И не узнает. Уезжай.

Он встает и идет к выходу из «Ирмингарды», идет свободно и непринужденно, не опасаясь удара в спину. В спину его бьет взглядом алхимик, он же Робера Марлуа, торговец драгоценностями из Марселя. Только когда он исчезает в уличной суете, взгляд алхимика тускнеет и становится похожим на камни в его перстнях.

III. Rubedo

(Прим.: «Краснота», в алхимической традиции третья и последняя стадия магистерия, означающее конечное состояние первичной материи, состояние, возникающее при трансмутации исходной субстанции в золото на завершающих ступенях алхимического магистерия.

Процесс алхимического превращения металлов К.Юнг рассматривал как своеобразную «протопсихологию». В этом контексте трансмутация вещества – есть превращение собственной души, и алхимик – адепт личной мистерии. Если рассматривать психику с точки зрения содержания ее бессознательной части (включающей личное и коллективное бессознательное) и сознательной, то процесс индивидуации является интеграцией этих частей, ведущий (в случае успеха) к уникальной целостной личности.)

Хуго Шрётер стоял у окна штаба, всматриваясь в закат и вполуха прислушиваясь к разговорам вернувшихся с утренних постов сотрудников отделения. Обещаниями и угрозами удалось остановить богемских налетчиков, на раубриттеров натравили светские власти, и под угрозой силезско-саксонской карательной ратью фон Клуг повернул в свой замок. Реальным претендентом на наследство покойного оставался только Адальберт Бэй, который уже объявил, что вскоре пришлет своих людей принять имущество и связи Мауенхайма, а потом и сам появится в Швейднице, чтобы судить и наказывать своих новых «подданных». Власть Бэя уже признало полдюжины местных бандюг, в том числе — Топп из Нейссе…

— Герр Шрётер! — Бернд фон Нойрат радостно улыбается. — Вы были правы!

— О чем ты?

— Я расспросил наших агентов из окружения Топпа и изучил бумаги о нем, что хранятся в ратуше. Так вот, с месяц назад Топпа пару раз навещал странный чужак — мужчина, вроде бы торговец драгоценностями. А потом этого чужака видели на городском рынке Швейдница, и — представьте себе! — он кое-что продавал нашим горожанкам за бешеные деньги. И в числе этих горожанок он кое-что продал некой Магде Баумбах…

— Драгоценности? — Шрётер выглядит абсолютно спокойно, но внутри него все кипит.

— Драгоценности и косметику.

Шрётер отворачивается к окну, боясь, что его лицо его выдаст.

— Застежка в виде аметистовой бабочки?

— Думаю, да, — Бернд досадует, что не разузнал точно.

— Хорошо. Я разузнаю все завтра утром.

— Нельзя терять времени! — Бернд внезапно бросился к дверям. — Я найду его! Весь город переверну!

«Постой!» — хочется крикнуть Шрётеру, но он молчит.

Утром следующего дня он собирается особенно тщательно.

— Дорогая, я постараюсь вернуться побыстрее.

В глазах жены — безграничные любовь и доверие. В этот раз он целует ее в губы и уходит медленнее, чем обычно, ощущая на себе ее взгляд.

И только скрывшись от ее взора, он засучивает рукава и застегивает на предплечьях два клинка в ножнах.

По дороге в штаб он делает крюк и заглядывает в «Ирмингарду» — чтобы убедиться, что кое-кто не выполнил его просьбы.

— Я же сказал тебе, чтобы ты немедленно покинул Швейдниц.

— В моей профессии есть Tria Prima — «Три Начала», три алхимических первоэлемента, лежащих в основе всех веществ: это Ртуть, Сера и Соль. Я не могу покинуть город по трем причинам: Primo — я никому не подчиняюсь. Seсundo — по городу бегает бешеный молодчик, который меня разыскивает. Tertio — меня ищут и люди Могучего Петера, которым слил информацию твой парень. Ты бы подучил молодежь, не давал бы ей резвиться… У меня есть и Quarto… Но ее пока что я не назову.

Пожалуй, это самая длинная и доверительная фраза, которую Шрётер слышит от алхимика за все время общения. Даже в пыточной тот был более краток и лаконичен.

— Ты меня не понял, — медленно отвечает Шрётер. — Давным-давно я тебя ненавидел. Но сейчас мне нравится в Силезии. Я женат на красивейшей и добрейшей женщине, которую люблю и которая любит меня. У меня здесь дом. Так что я даже тебе благодарен… Силезия — хорошее место для стариков. Так что… — Шрётер медленно поклонился. — Пожалуйста…

Правая рука алхимика внезапно нырнула в левый рукав… задрала его и почесала запястье, как будто кожа внезапно зачесалась. Шрётер во время этого движения остался неподвижным, дернулся только его взгляд срисовав татуировку на левом запястье алхимика: крест, перевитый розой.

— Если ты здесь задержишься, будут трупы. Это мне повредит. Через пару лет я уйду в отставку. У меня прекрасная молодая жена. Я хочу спокойствия. Сейчас я не такой, как десять лет назад. Жизнь клонится к закату.

Под ногами их замяукала упитанная кошка, которую тут явно прикармливали и которая сейчас нуждалась только в человеческой ласке. Шрётер наклонился и почесал кошке за ухом.