Архивы Конгрегации 2

Фон Нойрат только открыл рот, готовясь возразить, как Генрих Бухмаер, его коллега по рангу, предупредительно пнул его по щиколотке. Пока Бернд переводил дыхание, третий младший следователь Эдлер Вупперман подобострастно поддакнул шефу:

— Да-да-да, скорее всего так и есть!

— В вашей системе, уважаемый коллега, присутствуют две недоработки.

Это подал голос второй обер — следователь первого ранга Хуго Шрётер. Все это время он молча сидел, откинувшись в кресле и барабаня по столу пальцами правой руки, левой подпирая свой подбородок. Он явно о чем-то размышлял…

— Неужели? — Трампедах выпятил мощную нижнюю челюсть, что вкупе с презрительно сощурившимися глазами придало ему сходство с кабаном. Или свиньей…

— Да, — Шрётер был худ и, в отличие от своего полного коллеги, походил на пса — длинными обвисшими усами, морщинами под голубыми глазами и впалыми щеками. Даже волосы его были какими-то пегими, не принадлежа ни к какому конкретному окрасу. — Primo — принцип «кому выгодно» не является аксиомой в следствии. Убрать Мауенхайма могли и без всякой выгоды для себя — просто, чтобы его убрать из окружающего мира. Например, чтобы упомянутые вами люди сошлись в схватке за освободившиеся место. Seсundo — вы забыли четвертого человека, который мог бы стать бенефициаром от смерти Мауенхайма. Это — Хаген Топп из Нейссе! Tertio — мы должны дождаться результатов вскрытия...

— Ваша версия, уважаемый коллега, — голос обер-инквизитора сочился ядом, — не стоит и ломаного крейцера. Местные бандиты уже полтора десятка лет не ведут свои крысиные войны, предпочитая договариваться — ибо в случае долгих и кровавых разборок все участники понесут убытки! А для этих крыс деньги — главное! Verdammt noch mal! А этот Топп вообще здесь новый человек, его местные сожрут в два счета. В том числе за то, что он все три года, что здесь «работал» был верен Могучему Петеру.

Трампедах хотел что-то добавить, но его довольно бесцеремонно прервал чей-то скрипучий голос:

— Не верю своим глазам — сидит вся верхушка отделения Швейдница и не пьет. Дайте пива, сволочи!

Прямо на стол присел своей худой задницей Макс-Экарт Холторф — эксперт-медик, как и положено людям его профессии — циник и любитель выпить. Судя по его влажным рукам, которые тот рассеянно протирал льняной тряпкой, с работой он закончил.

— Пить пиво в доме отравленного? Вы смельчак… — Бухмаер махнул рукой какому-то оперу и тот исчез в направлении кухни.

— Итак? — Трампедах вцепился взглядом в медика. — Что за яд? Цикута? Дафна? Воронец?

Тот отрицательно покачал головой.

— Кстати, господа. Можете мне напомнить, какого беса в особняке местного криминального авторитета, уже успошего, собрались все сливки местного отделения Конгрегации?

— Томаш Янда! — немедленно отреагировал фон Нойрат. — Этот польский малефик уже более десяти лет ходит на свободе, числясь в наших списках — просто потому, что его патрон обеспечивал ему «крышу»! Так что мы не могли не среагировать, как только из особняка начался бег перепуганных слуг! Ну и заодно наложили арест на все бумаги и имущество в особняке. К счастью, Янда не успел сбежать и вообще был в состоянии, похожем на шок, когда его взяли…

— Шок, да, — Холторф поболтал ногами, потом присосался к принесенному кувшину с пивом, заставив вздрогнуть всех присутствующих.

— Макс-Экарт… — предупреждающе начал Шрётер, но тот прервал его, добивая вторую кварту.

— Пиво отличнейшее, в трактирах такое не подают. Таким и отравиться не жалко. Если вы, герр Трампедах, не против, я бы прихватил отсюда пару бочонков… для дополнительных исследований. Эй, Лука, подай-ка сюда господам ту субстанцию, пусть полюбуются…

Ассистент принес большой медный поднос, на котором возвышалась горка какого-то черного плотного вещества, смахивающего то ли на оплавленный осыпающийся камень, то ли на какой-то металл.

— Что это? — Шрётер предусмотрительно вытащил платок, обернул руку, тронув черный камень.

— Это то, что я извлек из брюха нашего покойника. Мне надо бы сделать пару тестов, но я уверен, что это — свинец, — медик вновь присосался к кувшину и опустошил еще не менее кварты, окончательно «добив» емкость. — Наш покойник изначально показался мне довольно тяжелым, когда его перетаскивали на стол, и теперь я понимаю, почему. Внутри него — около 200 фунтов свинца! Все жидкое содержимое желудка, вся кровь, вся желчь, вся лимфа — или превратились в свинец или начали такое превращение, пустив во узлы отростки свинцовых щупалец.

Эксперт картинно швырнул кувшином в стену, и звон обиженной бронзы заставил вздрогнуть оцепеневших от его речи слушателей.

— Поздравляю, господа, это — трансмутация. У нас завелся алхимик-отравитель. Причем очень хороший. Железное оправдание для светских властей, что мы влезли в их юрисдикцию. А также возможность для карьерного роста… разумеется, если мы его поймаем. А мы ведь его поймаем?

II. Albedo

(Прим.: «Осветление», в алхимической традиции вторая стадия алхимического магистерия, трансмутации первичной материи, в результате которой получается малый эликсир, способный превращать металлы в серебро.

В аналитической психологии белый цвет, как символ альбедо, ассоциируется со связью эго и коллективным бессознательным, с осознанием эго трансперсональных, вечных и бессмертных аспектов психики.)

Когда вечером того же дня, после нескольких часов допросов, Шрётер покинул Швейдницкий штаб Конгрегации, Генрих Бухмаер довольно громко бросил ему в спину:

— Предполагалось, что этот хрыч из Аугсбурга будет руководить расследованиями и в будущем заменит нашего «Кабана», но похоже, он тут только для красоты.

Бернд фон Нойрат предупредительно зашипел, но Бухмаера неожиданно поддержал Вупперман:

— Я слышал, что Шрётер где-то напортачил. Ему прочили отличную карьеру в одном из центральных отделений, он славился как отличный аналитик и ищейка. А потом был какой-то «залет», и его десять лет назад отправили к нам, на периферию, для отдыха.

— Вот он и отдохнул — все навыки растерял! — Генрих выругался. — Ты видел, как он вел себя на допросах?! Не задал ни одного вопроса, сидел, молчал и барабанил пальцами по столу! Барабанщик…

Фон Нойрат удрученно кивнул — поведение старшего коллеги явно было странным и необычным. За те пару лет, что они вместе работали, он успел понять, что Шрётер — человек явно очень умный, наблюдательный и проницательный. Тем более непонятно, куда это все делось, в условиях явно «резонансного дела» успешное расследование которого могло помочь смыть любые «черные пятна» в их личных делах. На допросах слуг и «быков» из особняка Мауенхайма Шрётер в самом деле не задал ни одного вопроса, допрашивая любовницу погибшего Магду Баумбах — не промолвил ни слова, рассматривая сидящую напротив женщину, ее платье, украшения, зареванное лицо и выбивая пальцами по столешнице один только ему ведомый ритм…