Архивы Конгрегации 2
Шрифт:
— Как я понимаю, за НИМ меня сюда и прислали. Жду от вас более полной информации о деле… И каким образом в это дело вписывается увиденный нами только что… vaudeville.
— Слушаюсь, господин следователь в т о р о г о ранга. — Теперь уже старик с ехидной усмешкой отвесил молодому коллеге поклон.
На явную подколку по поводу высокой должности в довольно юном возрасте, служащий Конгрегации также не отреагировал. Возможно потому, что привык. А может быть, это было наследственным?
— Генрих Шульте.
Из кожаного тубуса старик извлек несколько плотных листов желтоватой бумаги.
— Заместитель координатора Конгрегации по Северо-Восточной империи: Мекленбург, Померания, Бранденбург. Регион сложный,
— Только не говорите, что этот Шульте — маг!
— Посмотрите среди бумаг выписку экспертов «Абиссус». Может вам будет что-то понятно. Я уяснил лишь, что он сродни Ульмеру — а это уже о многом говорит…
С одного из листов на следователя посмотрел портрет подозреваемого. Художник был хорош: следователь внимательно изучал, впитывал каждую черточку, впадину и бугорок с портрета человека лет тридцати-сорока, обладателя высокого лба мыслителя, высоких скул, прямого взгляда слегка прищуренных глаз… А вот нос подкачал — к такому лицу более подходил мощный носяра с горбинкой или длинный лисий нос, а не небольшой и какой-то хрупкий носик-клювик. Видимо, понимая изъян своей внешности, Шультэ отпустил пышные усы, несколько скрывающие изъян внешности, и короткую бородку, подчеркивающую упрямый подбородок. Каштановые волосы, черные глаза. Второй Петер Ульмер?
«Дело Ульмера» продолжало оставаться несмываемым никакой кровью и потом чернейшим пятном на кадровых службах Конгрегации. Враг, проникший в святая-святых, полуразрушенный город, огромные человеческие жертвы, работающий прямо под носом конгрегатов еретический ковен, со своим духовным наставником… Если вспоминается данное дело, то ситуация — полный швах, ну или стремится к этому. А вот и нужная бумага от «Abyssus». Как всегда: заумь и канцелярит высокого градуса, хорошо хоть без графиков и формул. Приученный практикой взгляд сразу нырнул в конец текста, где в паре последних абзацев более-менее по-человечески содержалась в ы ж и м к а, краткие итоги по проведенному расследованию.
«Генрих Шульте… возможные латентные способности III уровня, связанные с психолингвистикой… Вербальное внушение выше среднего… Блестящие ораторские способности, не связанные с риторикой… Скорее всего — чтение мыслей и, связанные с этим, способность к подталкиванию внушаемого человека на совершение нужных действий… Возможно — мнемография…». Вот черт… Надо перечитать конспекты. «В ближний бой не вступать, стрелять издали». Рекомендация самого Хауэра? Однако…
— Говоря ab ovo… Несколько лет назад, наш координационный центр Северо-Востока начало лихорадить. Кто-то умело и четко будоражил местных славян, раздувал память о Никлоте, о победах над датчанами, великой Арконе и тому подобную славянофильскую чушь…
— Вы считаете это чушью? — просмотренные бумаги вернулись в тубус.
— Не ловите меня на подобных фразах, будьте любезны! — Против ожидания, старик не обиделся. Похоже, подобный спор он вел уже далеко не в первый раз. Может, хотел попробовать свои аргументы на новом противнике?
— Империя победила, славяне проиграли. Мы были сильны, славяне — слабы. Мы с барского плеча оставили тут местные династии, Никлотингов, например, не говоря уже об этих поляках Гриффитах-Грейфенах, правящих тут, в Померании! А если мне хотите предъявить расовые предрассудки, то у меня жена из Славковичей, а сына звать вообще — Фёдор.
— Прошу прощения, господин фон Бок, мы отвлеклись. Mea culpa …
— Да и моя тоже. — Старик вернулся к рассказу: — Мы провели соответствующие следственно-розыскные мероприятия, арестовали агитаторов, провели контр-пропагандистскую работу… И все это — только для того, чтобы обнаружить,
во многом случайно, что все ЭТО было хитрой игрой, нацеленной на отвлечение нас от главного: например, пока мы метались по всему региону, кто-то беспрепятственно сливал сведения польской и литовской резидентуре. Важнейшая информация о процессах, происходящих в самой Империи, а не ее глухом медвежьем углу. В частности — сведения об Ордене, в том числе — секретная информация о…— Если ее нет в сопроводительных бумагах, знать эту информацию мне не нужно.
Старик кивнул.
— Не буду усложнять сию печальную повесть подробностями, но этот Шультэ сумел проделать фантастическую работу: он занял нас малозначимыми делами на периферии, в то время, как в Ростоке, Штеттине, Берлине, Любеке, иных городах собирались целые гнезда разнообразнейшей нечисти. Еретики разных мастей, малефики, язычники, черт, даже оборотни! Не говоря уже о шпионах Польши и Литвы… Отдыхали здесь, набирались сил, обменивались опытом, строили планы на подрывную работу в Силезии, Богемии и Саксонии! Черт, я даже не поручусь… Никто не поручится, что этот адский нужник был достойно вычищен!
Следователь негромко рассмеялся. Старик немного погодя — тоже. У обоих смех был невесел.
— Это я для своих «нужник» употребляю, для Высшего руководства у меня наготове «авгиевы конюшни»… Значительную часть сети Шульте спас, перебросив в другие регионы Империи, Скандинавию или за границу. Кроме того, когда мы стали рыть в поисках «крота» (всем уже было ясно, что без предателя внутри нас тут не обошлось, причем предателя высокого ранга!), он умело подсунул нам пару человек… Но мы — уже ученые! — целиком на них не сосредоточились и продолжили расследования дальше. Хотя, соответствующие объявления об успехе внутреннего расследования и его блестящем окончании мы сделали. Возможно — зря. Шульте сделал отличный финт — в связи с завершением расследования, он объявил о своей свадьбе. И уехал сюда, к Кольбергу, чтобы ее справить… Вместе с достойным эскортом, само собой… Медовый месяц закончился трагически: четыре трупа, брошенная жена и сбежавший муж. Решил не ждать, когда мы на него выйдем, перебил охрану и на лодке махнул за кордон — мог и в Польшу, и в Швецию и на Борнхольм. На трупах охраны — следы магического вмешательства. Наш крупнейший провал. Приехали комиссии из Академии, полетели головы, кой кому прямо намекнули, что в древние времена израильтяне, да и римляне тоже, за такие ошибки бросались на меч…
— Даже так?
— Даже еще круче. Чтобы не раздувать наш позор на всю страну, руководством было принято волевое решение, что всё произошедшее необходимо скрыть. Срубленные головы пришили назад, перед обиженными извинились, уволенных восстановили, а потом потихоньку снова поувольняли — по другим причинам. А произошедшее превратили в победу: вражескую сеть-то вскрыли, разгромили, получили полезный опыт. А то, что заместителем по организационной части у нашего шефа работал изменник и малефик (и возможный еретик) — вот это постарались вычеркнуть отовсюду наглухо. Но о нем мы всегда помнили.
— Мария Шульте, в девичестве — Бюлова, родом из Штеттина.
Они продолжили разговор в трактире Нойдорфа, небольшого поселения на границе Боденхагенского леса. Незадачливый любитель женского тела также был здесь, заливая свою неудачу — и обильно поливая пивом свежую повязку на своей разбитой, и оттого пылающей жаром, голове.
— Наши люди потратили много времени и денег, чтобы представить произошедшее, как простую попытку грабежа, а Шульте — как неудачливого грабителя и убийцу. Марию тут считают женой убийцы и соответственно к ней откосятся. Она не уехала, подрабатывает тут же в округе: прачкой, служанкой, швеёй… Мы проверяли — магией не владеет или хорошо это скрывает. — Фон Бок щелчком сбил таракана с выщербленных досок колченогого стола.