Атомное сердце

Однако до Инлы ей далеко.

Мысли о новой знакомой вывели Гора из сладкого оцепенения.

– Ну, ладно… – Гор внимательно посмотрел на Кнака, чье лицо теперь мелькало за стройными ногами в какой-то невероятной обуви. – Здесь вообще, можно говорить о делах?

Кнак сделал короткий жест – и словно смахнул танцовщицу со столика.

– Говорить можно, – задумчиво произнес он. – Правда, согласно нашему контракту…

– Вот! – Гор немедленно толкнул в сторону собеседника тяжелую стопку иридиевых пластин. – Здесь с авансом. И вот еще…

Увесистый цилиндр из монет, сплавленных композитом, покатился следом.

– В контракте этого не было, – с достоинством произнес Кнак. Но монеты немедленно сгреб крепкой ладонью.

– Это за мое спасенье, – пояснил Гор. – Оно ведь тоже не предусмотрено контрактом?

– Мне нравится такой подход, – удовлетворенно сказал Кнак и щелкнул пальцами. Немедленно подлетел услужливый шар. – «Небесного звона» нам – закрепить отношения… Может, «трясучки»?

– «Трясучки» больше не надо, – быстро сказал Гор и тут же рассмеялся. – У меня с ней не лучшие ассоциации.

– Зря, – тоном знатока сказал Кнак. – Если без всяких зомбирующих примесей – отличная вещь…

Столик вновь обновился. Кнак курил кхе – словно и не произошло неожиданной и странной подмены. Вольные миры диктуют свои правила, и если не смотреть на все спокойно – устанешь удивляться…

– Ну, хорошо, – произнес Гор. – Будем считать, что формальности улажены, недоразумения устранены, и теперь я могу задавать свои вопросы?

– Валяй… – благодушно сказал Кнак. Он любовался узорами, которые рисовал дымный кхе в уютной атмосфере заведения. Наверняка, виделось ему гораздо больше, чем Гору.

– Что слышно об Искре? – раздельно произнес Гор.

Лицо Кнака застыло. Он перевел взгляд на Гора, снова уставился куда-то перед собой. Пожал плечами.

– А что – Искра? – проговорил он. – Молчит себе.

– И что – до сих пор никакой информации оттуда? – с сомнением произнес Гор.

– Почему же? – Кнак медленно загасил папиросу в прозрачной раковине, выполнявшей роль пепельницы. – Говорят разное. В основном – всякий вздор.

– Например?

– Например, что там обосновалась Россыпь. Мол, готовит оттуда удар по Конгло. Только этому даже Нюхачи не верят…

– А чему стоит верить?

– Думаю, дележка там началась, – поделился Кнак. – Это же всем известно: два клана с Гаммы Змеи давно уже положили глаз на заводы по перегонке ойла. Искру ведь кто держит?

– Кто?

– Сектанты из Конгло. Беглые Темные. А кто такие Темные в Вольных мирах? Никто – работяги какие-то. А ойл – серьезный бизнес, который не может обходиться без покровительства. Сначала хотели решить все полюбовно: Искре – защита и представительство в братствах, та – хороший процент кланам. А Темные возьми – да и пошли кланы куда подальше. Кому ж такое понравится? Вот Гамма и решила, наконец, показать, кто хозяин и на Темных окраинах…

Гор недоуменно посмотрел на Кнака:

– И это все, что известно на Зирге?

Кнак осторожно покосился на Гора:

– Ну… – неуверенно откашлялся. – Конечно, поговаривают, что не обошлось без Посторонних. Если верить таким россказням, конечно…

Вот так сюрприз! Оказывается, даже самые информированные источники на Зирге ни черта не знают, что творится у них под боком. «Под боком», конечно – сильно сказано. Мало заселенные Темные окраины охватывают пространства, на которых спокойно разместится сотня миров Конгломерата. И все-таки, странно. Похоже, кто-то целенаправленно подавляет распространение информации…

– Слушай, Кнак, – задумчиво произнес Гор. – Как бы побеседовать с нашим любезным Нюхачом?

Гор шел вслед за Кнаком, и едва поспевал за его странными маневрами: тот имел манеру совершенно неожиданно менять темп движения и непредсказуемо нырять в боковые проулки. На одном из темных перекрестков ждала приземистая темная машина. Распространенный здесь дизайн: просто вытянутый брусок металла, похожий на слиток свинца, без каких-либо признаков колес и стекол. Почуяв приближение, «слиток» раздвинулся, распавшись на две половины, обнажая тускло подсвеченное нутро.

Кнак приглашающе кивнул, и Гор полез внутрь. Следом на широкое сиденье упал Тор.

Половинки «слитка» сдвинулись, почувствовалось резкое ускорение.

Изнутри машина выглядела роскошно. Даже излишне для простого транспортного средства. Но, как и везде во Вселенной, частный экипаж – это не просто средство передвижения – это показатель статуса владельца. И Кнак уж точно не был исключением. Лоснящийся натуральными шкурами салон, отделка панелей тонким иридиевыми пластинками, обволакивающая музыка – похоже, не без психотехники, что запрещено в Мирах Конгломерата…

– Как тебе мой спринтер? – не без хвастовства поинтересовался Кнак. Он ловко управлял машиной, чуть уловимо двигая ладонью в воздухе: нити управления, тянувшиеся от пальцев, были выполнены в виде грозовых разрядов.

– Впечатляет, – согласился Гор.

– Больше всего в этой жизни люблю баб и гонки, – заявил Кнак. – Но и то, и другое требует серьезных вложений. Так что приходится вертеться, как видишь…

Он рассмеялся. Гор лишь подумал мельком: что поделать – во всех мирах люди одинаковы. Вся разница лишь в уровне технологии и масштабе воплощения простой человеческой мечты…

Он и не заметил, как спринтер нырнул в какое-то подземелье. Некоторое время скользили под уклон, пока, наконец, машину не повело управляемым юзом, и та не замерла, открыв доступ наружу.

– Приехали, – сказал Кнак. – Надеюсь, нашего приятеля уже привели в чувство.

Выбрались из машины и очутились в довольно сыром, плохо освещенном подземелье. Полукруглые бетоноловые своды несли на себе следы воды, в стороны уходили узкие проходы, явно выбитые позднее, чем был построен основной туннель.

– Старые отводные штольни, – пояснил Кнак, маня за собой Гора. – Мы сейчас под гаванью – самое надежное место в городе. Здесь есть, где отсидеться, в случае чего, а главное – никто чужой сюда не сунется…

– Это хорошо, – сказал Гор, озираясь. – Возможно, нам такие места скоро понадобятся…

Кнак глянул на него удивленно, но промолчал. Прошли еще немного и оказались в небольшом круглом зале, освещенном автономными источниками. Здесь же, прямо на полу, сидел знакомый Нюхач, надежно спутанный «нитью смирения». Теперь он уже не казался столь похожим на Кнака. Тем не менее, он не казался удрученным или напуганным, и глядел на вошедших со спокойным ожиданием.