Аукцион начнется вовремя

– Я с этим, с дедом, про которого спрашивали, случайно встретился...

– Где?

– В Пассаже, это точно! Чего-то не хотелось мне обратно делом заниматься, так я очереди за дефицитом желающим уступал... Не за так, конечно.

– Понимаю, дальше.

– Он, видно, слыхал про меня, а когда на этом занятье наколол, сперва стыдить стал, намекнул, что людям разрисует, как я дешевлюсь. А после пригласил культурно посидеть и предложил меха взять. Сулил чистую работу, себе долю малую спросил, сказал, будто все подготовит, склад откроет и без никого, - Томилин потер лоб, вздыхая.
– Я порыпался, порыпался и согласился.

– Минуточку. Как вы с ним условились встретиться после дела?

– Договорились, что он назавтра к моей Зинке на квартиру придет. И телефончик один он мне оставил...

Бутырцев достал из папки и показал квадратик бумаги.

– Телефон - этот? Изъято у вас.

– Этот, - всмотрелся Томилин.
– Он, значит, сказал, чтобы я туда в три ночи заявился... Я, правда, малость задержался, но дверь была отперта, как обещано, кругом никого. Только в подсобке всего двадцать три шкурки оказалось. Гляжу, еще рядом дверца этакая открыта, и там шкурки, но тоже мало. Я и те собрал. Убираться намылился, к выходу тяну, - Томилин облизал губы, - из-за угла кто-то и вывернулся... Ну, я его вгорячах за грудь и в сторону кинул! А сам - ходу. Верьте, гражданин начальник, при мне, кроме фонарька, ничегошеньки не было, ну чем я мог заделать кого? Чистодел я, убеждения у меня такие.

– Вы говорите: "в сторону кинул"... Сильно кинули?

– Я же вгорячах был, и темновато еще, - лицо Томилина задрожало.
– А вы думаете...

– Я пока ничего не думаю, а суммирую факты, Томилин. Убитый Шмелев, ваш коллега по... профессии. И умер он в результате удара затылком о стену складского помещения. Допускаю: неумышленное убийство и чистосердечный рассказ вам на пользу. Но сейчас и нам, и вам, главное, встретиться с Лоховым... Он не появлялся у вашей сожительницы?

– Звука не подал... Я ему по этому номеру звонил, а там сказали: не туда звоните, он тут не бывает никогда, - Томилин с отчаянием посмотрел на Бутырцева.
– Что мне теперь будет, а?

– Вы успокойтесь, Томилин. Вспомните еще хорошенько свою встречу с Лоховым, его как следует, вспомните и разговор с ним, все имеет значение. А припомнив что-либо существенное - проситесь ко мне, - Бутырцев нажал кнопку.
– Уведите задержанного!

На завтрак в доме Самохиных всегда собирались всей семьей.

Появившись из кухни с фырчащим двухсекционным кофейником, Нина Георгиевна подвинула чашки, осторожно разлила кофе.

– Тебе молока сколько? Леня... Да Леонид же! Оставь ты свои газеты, у вас политчас по понедельникам.

– Извини, мамочка, я чтобы отвлечься, - Леонид Петрович отбросил газеты на диван.
– Хватит, не лей больше... Понимаешь, не идут эти соболя из головы! И дернула шефа нелегкая заявить со всей торжественностью, будто они обязательно будут на торгах. Три с половиной дня осталось, а мы в той же луже...

– Значит, у него имелись основания, - авторитетно рассудила жена. Олег Изотович ничего спроста не бухнет, не возьмет ответственности.

– Это все так, - Самохин поднял чашку от блюдца, но, глядя поверх нее, забыл отхлебнуть.
– Однако если что - позору не оберемся... Русанова тоже говорит, что ей не по себе, словно должно случиться что-то.

– А ты с ней все-о разговоры говоришь, да? Хотя, - Нина Георгиевна утерлась салфеткой, - когда ехали с дачи, она мне понравилась... До того я и ее не знала почти. У нее, говорят, с мужем какая то романтическая история вышла?

– Хорошая романтика! Ухлопали человека браконьеры, картечью из двух стволов... На Дальнем Востоке убили, она там вместе с мужем после окончания пушного института работала.

– О-ой, бедная!
– Самохина взглянула на часы и, на ходу перекалывая волосы, спешно вышла в соседнюю комнату.
– А с Сережей Воронцовым у нее что было?
– донеслось оттуда.

– Ну что было, - настороженно подобрался Леонид Петрович.
– Что ты, Сергея не знаешь? Он юбку не пропустит, если под ней ножки соответственные, как собачка у каждого столбика задержаться готов! Да тут и обжегся... Ты мне рубашку выстирала?

– А ты мне вчера стиральный порошок купил?

– Я? Да купил же, купил!
– хлопнул себя по лбу Леонид Петрович. Специально заехал, купил и в багажнике оставил, сейчас принесу.

Переодеваясь, она слышала, как хлопнула входная дверь, и, мурлыча несложный модный мотивчик, занялась лицом.

Успела привести в порядок, полюбоваться, подправить и опять полюбоваться. Потом вышла в комнату, где завтракали, снова взглянула на часы и села, нога на ногу, покачав головой осуждающе.

Замок в передней тихо щелкнул, но муж оттуда не появлялся.

– Господи, где ты там?
– Нина Георгиевна решительно вышла к нему.

Самохин стоял, прислонясь к вешалке, и прижимал к груди объемистый пакет.

– Это столько купил?
– изумилась она, всплеснув руками. Его лицо показалось ей болезненным, и она встревожилась.
– Да что с тобой, сердце?!

– Посмотри, Ниночка...

Нетвердо ступая, он вошел в комнату, развел руки, и паркет мягко устлали выпавшие шкурки. Мех заиграл под солнечными лучами, и они оба не могли отвести от него глаз.

– Что это, Леня?! Где ты взял? Когда?

– Се... сейчас. Открыл багажник, а они тут, - пролепетал Леонид Петрович.
– Лежали завернутые.

– Где тут? Где лежали?.. Откуда? Ты думаешь, я тебе поверю?
– отбежав от него, закричала жена.
– Ты угробить нас хочешь? Славику жизнь испортить? Ну нет!

Но когда он закрыл лицо руками и осел на стул - бросилась рядом на колени, затормошила, приговаривая:

– Прости, прости, Леня, я, не подумав, брякнула, от испуга. Я ведь знаю тебя, знаю, что ты никогда... Верю, слышишь? Откуда только... Кто мог? Знаешь что: мы это выбросим куда-нибудь, поедем за город и выбросим!

– Как - выбросим?
– отведя руки от лица, Самохин смотрел укоряюще. Что ты говоришь? Они же есть, кто-то их подложил ко мне, а значит, имел цель... И про это должны знать те, кому положено. Я сейчас поеду... Минуточку посижу и поеду. И если ты хоть одной душе скажешь - смотри, Нина!

– Я не скажу. Я на работу не пойду, буду ждать тебя, - Нина Георгиевна заплакала.
– Только ты сразу домой, если отпустят, или хотя бы позвонить попросись...

Комиссионный магазин фото- и радиотоваров, как обычно, открывался в одиннадцать, но уже к десяти вокруг него собралась разношерстная публика.

Мальцев пришел сюда в самом начале двенадцатого, со скучающим видом все имеющего, интересующегося лишь экстратоваром человека прошелся по отделам.

Разнообразная музыка наслаивалась одна на другую, поскольку страждущие опробовали и кассетную, и пленочную аппаратуру, проверяли транзисторные приемники. Вскоре Мальцев выбрался из толкучки, образовавшейся вокруг новенького устройства "Акаи", а от стены отделился плотный детина в больших квадратных очках со стеклами фиолетового цвета и басовито предложил: