Авдотья, дочь купеческая

— Да ладно?! — в один голос воскликнули братья. Газету они не прочли, а вот слухи о знаменитой графине, возглавившей крепостных, и победившей Чёрного колдуна дошли и до секретной ставки. Только они и подумать не могли, что речь идёт об их собственной младшей сестрёнке.

Пётр вскочил с места и сказал:

— Наш сослуживец все уши прожужжал, что, хоть мы и важное дело для фронта делаем, а всё в тылу, что даже барыни с крепостными против французов воюют. Но мы-то думали, что Матушка барыня из себя во… и во!

Пётр руками изобразил пышные округлости у своей груди и бёдер.

Дуня с Глашей переглянулись и рассмеялись.

— Кто о чём, а Петенька о своём, — поддела Петра Глаша, всплеснув руками.

Пётр зачарованно уставился на блеснувшее на её пальце кольцо.

— Глашка, да ты, никак, замуж выскочила? За кого? Когда? — спросил он.

— За меня. Глашенька моя жена законная перед людьми и Богом, — ответил Михайла Петрович.

Пётр и Павел второй раз замерли с открытыми ртами. Затем переглянулись, каждый вспомнил то, чему раньше не придавал значения: тёплые отношения между отцом и воспитанницей, их танец на Дуниной свадьбе.

— Поздравляем, папенька и… маменька, — первым отмер Павел и братья дружно засмеялись, после чего кинулись обнимать отца и названную сестру.

Им не раз ещё пришлось удивиться, слушая об отряде дядьки Михайлы, о помощи язычников, о битве с Чёрным колдуном, о Духе хранителе и поездке в ставку главнокомандующего. Несмотря на увлечённость рассказом, Пётр думал, что что-то, какая-то деталь царапает, неожиданно он сообразил, какая.

— Дуняша, постой, — прервал он сестру, — что-то я не пойму, а Платон где был? Вы о нём ни разу не помянули.

Дуня замялась, ответила Глаша:

— Да сбежал он сразу, ещё до того, как фуражиры вражеские в имении появились.

Братья вновь переглянулись, молча, встали и строевым шагом направились к двери.

— Стоять! — скомандовал Михайла Петрович и спросил: — Куда направились?

— Зятьку рожу бить, — отрапортовал Пётр.

— Отставить, я до вас управился, — сказал Михайла Петрович и кивком указал на кресла, призывая сыновей вернуться на места. Те послушались, но с явной неохотой.

— Понятно, теперь, почему этот… — начал Павел, но глянув на сестру, выбрал выражение помягче. — Платон хромает и за бок держится. Видать, знатно ты его, папенька, приложил.

— Да я вполсилы, — ответил Михайла Петрович и добавил: — Ежели Дунюшка решила при себе Платошку оставить, так тому и быть. Лучше послушайте, как ваша сестра на балу с самим императором танцевала. Дуня, расскажи.

Братья, уже решившие, что удивляться больше нечему, вопросительно уставились на сестру. Во время рассказа Дуня продемонстрировала полученные бумаги, а чуть позже их с подругой и папенькой медали. Незаметно подошло время полдника. Климентий Ильич, заглянув в гостиную, поинтересовался:

— Чай сюда-с подавать?

— Сюда, голубчик, сюда, — ответил Михайла Петрович.

В гостиную сразу же вошли слуги с подносами. Помимо самовара, чайника и чашек на подносах красовались блюда с пирожками, кулебяками и булочками, сверху покрытыми глазурью и посыпанными маком — любимым лакомством братьев в детстве.

Когда братьям настала пора уходить, Павел сказал:

— Теперь не скоро в увольнительную выбраться доведётся, через месяц, а то и два.

— Так это вы нас не застанете, — разочарованно протянула Дуня. — Папенька с Глашей на днях в Ярославль собираются выехать, а мы в имение поедем, как только у Платоши рёбра срастутся.

— Не кручинься, сестричка, вот война закончится, мы сначала к тебе в отпуск приедем погостить, а после в Ярославль к папеньке с маменькой, — сказал Павел и братья вновь засмеялись, глядя на Глашу. Та укоризненно покачала головой и тоже рассмеялась.

Провожать гостей вышли все обитатели особняка, старшая тётушка уже успела вернуться с прогулки. Пётр и Павел с Платоном отношений выяснять не стали, просто попрощались сухо, не в пример тому, как при встрече. Зато с родными вновь очень тепло обнялись и лично выразили благодарность кухарке, вынесшей им в гостинец от сестры целую большую корзину снеди.

Туда, сюда, тут и время ужина подошло. Когда уселись за стол, неожиданно встала старшая тётушка Платона, привлекая к себе внимание.

— Позвольте сообщить вам радостную для меня новость. Я в следующую среду выхожу замуж за друга моего покойного мужа. Он тоже вдовец, потому венчание пройдёт скромно, только свои. Вы все приглашены.

Маменька Платона вскрикнула и не притворно упала в обморок. В чувства пришла быстро, и, надо отдать должное, нашла в себе силы сказать:

— Поздравляю, сестра.

После чего все присоединились к поздравлениям.

— Рад за тебя, сватья, — сказал Михайла Петрович старшей тётушке. — Раз такое дело, мы с Глашенькой задержимся. Приданое я тебе хорошее отпишу. И не вздумай отказываться! Не дело, чтоб родня купцов Матвеевских в бесприданницах числилась. Говоришь, жених твой не беден, но так оно и к лучшему: деньги к деньгам.

Так и получилось, что в Ярославль Михайла Петрович и Глаша отправились на неделю позже, чем думали. Сначала они отгуляли на свадьбе старшей тётушки Платона. Муж её всем понравился своею надёжностью и обстоятельностью. Он после торжественного обеда предложил средней сестре жены пожить в его особняке. После небольшого спора с маменькой Платона решили, что сестрица будет проживать то с ней, то с новобрачными. Средняя тётушка даже прослезилась, подумав, что зря она считала себя никому не нужной, сёстры-то, оказывается, её любят, заботу проявляют.

В Ярославле Михайлу Петровича и Глашу тоже поджидал сюрприз и не один. Особняк купеческий, вопреки опасениям Николая Николаевича стоял в целости и сохранности. Юные магички за время эвакуации из Москвы тоже раньше времени повзрослели.

Во время встречи и обмена новостями Николай Николаевич и его француженка сообщили о помолвке и назначенном после Рождественского поста венчании.

— У нас с Глашей настоящей свадебки не было, вот с вами вместе и справим, — сказал Михайла Петрович.

Ближе к вечеру в их с Глашей покои негромко постучали.

— Войдите, — крикнул Михайла Петрович.

В комнату вошли две девочки, остальные, судя по шуму, доносящемуся из коридора, ждали за дверью. Голоса были не только девчачьи, но и мальчишеские, лазутчики крепко сдружились с юными магичками.

— Михайла Петрович и Глафира Васильевна, позвольте выразить благодарность за то, что приютили нас и наших учителей. Своим опекунам мы, как оказалось, не нужны, — произнесла серьёзная девочка в пенсне и замолчала в нерешительности. Продолжила лишь после того, как подружка толкнула её в бок. — Христом Богом просим, возьмите нас под опеку!