Авиация и космонавтика 2013 01

«Холод был адский, – вспоминал Древницкий. – Он тем более чувствовался, что я не готовился к такому полету и оделся по-летнему». Забраться в корзину никакой возможности у Древницкого не было. Он мог только отделиться с парашютом. Но делать это не спешил, помня, что в корзине шара находится рабочий, никогда самостоятельно не летавший на свободном аэростате.

А прыгать Древницкому было необходимо, поскольку при посадке тяжелая корзина могла просто раздавить его. Подав Валентину свистком условленный сигнал – приоткрыть газовый клапан – и, получив ответ, он оторвал парашют и полетел вниз.

Парашют раскрылся нормально. Снижаясь, Древницкий оглянулся и увидел, что облегченный шар вместо того, чтобы подняться еще выше, с большой скоростью идет к земле. Неужели он лопнул и нужно ждать катастрофы? А шар уже скрылся из вида за крышами высоких домов.

«Те несколько минут, которые мне пришлось пробыть в воздухе под куполом парашюта, показались целой вечностью, – вспоминал Юзеф Маврикиевич. – Я представил себе картину места, где упал лопнувший шар: гондола разбита вдребезги и забрызгана кровью превращенного в бесформенную массу несчастного Валентина… Меня охватил такой ужас, что я боялся сойти с ума».

На самом деле рабочий присутствия духа не потерял, хотя страха натерпелся немалого. Он открыл клапан и сумел благополучно посадить шар. К счастью, аэростат опустился на пустынной Миусской площади, в километре от «Аквариума». Было уже светло, наступило раннее утро. Сбежавшийся народ удержал корзину на месте и освободил Валентина, запутавшегося в сетке, покрывавшей шар.

Никаких серьезных повреждений невольный аэронавт не получил и жаловался лишь на головокружение, надышавшись светильным газом.

Через несколько минут прибыла полиция, приехал Древницкий, успешно спустившийся с парашютом. Шар был собран и на подводах отправлен обратно в сад.

«Представьте мою радость, – рассказывал Юзеф Маврикиевич, – когда я, приехав на автомобиле на Миусскую площадь, увидел такую картину: среди огромной толпы на куче собранного шара стоит чудесно спасшийся Валентин и распоряжается уборкой сети и гондолы…».

Как это ни удивительно, но, объехав всю европейскую часть России, выступив в сотнях городов, он впервые прибыл в Петербург как воздухоплаватель лишь в июле 1910 года. По этому поводу столичная газета «Речь» написала: «В Петербург приехал русский аэронавт Ю.М. Древницкий, который намерен совершить здесь несколько свободных полетов на воздушном шаре-монгольфьере. После подъема на известную высоту Древницкий спустится на землю при помощи парашюта. Первый полет назначен на 10 июля».

Другие петербургские газеты также поместили объявления о предстоящих полетах и прыжках Юзефа Древницкого. «Крестовский. Анонс. В непродолжительном времени в первый раз в Петербурге! Колоссальный успех! Прыжок с парашютом собственной системы аэронавта Древницкого», – кричало объявление в «Петербургском листке».

«Крестовский сад. Завтра, 10 июля. "Адский" прыжок с облаков», – интриговала своих читателей газета «Россия».

Сад на Крестовском острове открылся в 70-е годы позапрошлого века. Этот остров, наряду с Елагиным и Каменным, был тем местом, куда петербуржцы приезжали, особенно в белые ночи, подышать свежим воздухом, посидеть в кафешантане, послушать симфонический оркестр из пятидесяти музыкантов, песни цыган или покататься на каруселях.

Вечер 10 июля выдался пасмурным. Накрапывал мелкий дождик, но желающих посмотреть отчаянный прыжок собралось немало, и приготовления к полету шли полным ходом.

Прыжки Шарля Леру и Иосифа Дзиковского уже изрядно подзабылись, а юные петербуржцы их даже и не могли видеть. Поэтому не удивительно, что к полету в Крестовском саду был проявлен такой большой интерес.

Наполнение шара заняло около часо. Древницкий пристегивает себя к парашюту. Шару дают свободу. «До свидания, господа!» – громко произносит аэронавт, взлетая. Он машет фуражкой. На высоте двухсот метров отделяется с парашютом. А монгольфьер, выполнив свою роль, как всегда, опрокидывается и, выпуская черный дым, летит к земле.

Дым, выходящий из падающего шара, смущает тех, кто видит полет Древницкого впервые. «Издалека кажется, – писала "Петербургская газета", – что произошло несчастье. Всеобщий ужас! Не разбился ли? Сотни людей выстраиваются у входа в сад, с тревогой ожидая известий».

Проходит около получаса, Древницкий возвращается в Крестовский сад. Как всегда, его встречают аплодисментами. Оказалось, что он опустился на соседнем Елагином острове, причем сел на верхушку высокого дерева. Там же упал и шар. Сбежались гулявшие на Стрелке, помогли слезть с дерева и снять парашют.

Юзеф Древницкий переживал в Петербурге какое-то особое вдохновение, своего рода кураж, если пользоваться цирковым языком. С перерывами в один, два дня, а то и подряд он совершил в течение двадцати дней двенадцать прыжков с парашютом!

В столичных газетах появились отзывы о его полетах, полные удивления. «Зрелище грандиозное, – восхищалась газета "Петербургский листок". – Особенно сильное впечатление производит момент, когда смельчак, оторвавшись от шара, падает вниз, как подстреленная птица». Газета называла Юзефа Древницкого «русским Шарлем Леру».

И лишь одна «Речь» отозвалась фельетоном, в котором его автор В. Азов позволил себе зубоскалить по поводу полетов Древницкого, «воскресившего в XX веке забаву XVIII-го». Фельетонист писал о «примитивности монгольфьера» и «комичности» его наполнения.

Хотя Древницкому не раз приходилось слышать и читать подобное, фельетон «Речи» задел его, и он откликнулся открытым письмом в редакцию этой газеты. Юзеф Маврикиевич утверждал, что аэростат, наполняемый нагретым воздухом, вовсе не позавчерашний день техники, что во Франции воздухоплаватели, «озабоченные вопросом устранения легкой воспламеняемости оболочек дирижаблей», пришли к заключению, что этот дефект может быть устранен только в том случае, если вместо водорода и светильного газа для наполнения шаров применить горячий воздух.

В связи с этим в той же Франции, писал Древницкий, разрабатываются особые горелки для поддержания во время полета необходимой температуры воздуха. «Главный минус» таких горелок – их высокая стоимость. «Над усовершенствованием подобной горелки, – писал Древницкий, – в настоящее время я и работаю. В одной из московских мастерских изготавливается по моим чертежам спиртовая горелка, которая обойдется дешевле французских чуть ли не в двадцать раз». На свою горелку он возлагал большие надежды.

И правда, тепловые аэростаты, монгольфьеры, имеющие на борту специальные горелки и баллоны с горючим газом, много десятилетий спустя получили широкое распространение в воздухоплавательном спорте. Более того, именно горячий воздух позволил двум аэронавтам швейцарцу Бертрану Пиккару и англичанину Брайену Джонсу на огромном тепловом аэростате в марте 1999 года совершить беспосадочный полет вокруг Земли.

Но это, повторяю, произошло не скоро, а 27 июля 1910 года состоялся последний, двенадцатый полет Юзефа Древницкого в Петербурге. Из столицы он направился в Прибалтику, чтобы в начале сентября снова возвратиться в Петербург и принять участие в качестве парашютиста в знаменитых авиационных состязаниях.