Авиатор: назад в СССР 14

Сидоров встал со своего места и подошёл ко мне. Я тоже поднялся на ноги и пожал протянутую мне руку.

— Товарищ Родин, пока мы не забыли. Вот ваш талон на приобретение автомобиля, — объявил Сидоров.

Под тихие аплодисменты собравшихся, мне выдали небольшую бумагу, где было написано, куда мне прибыть и какой автомобиль мне положен. Оказалось, что это ГАЗ-24. Чуть-чуть я не дотерпел до более новой версии этой «Волги» ГАЗ-24–10.

— Благодарю.

— Это вам в качестве подарка от Министерства за ваши старания в Париже. Решено было поощрить всех. Я посчитал, что это самый реальный вариант в вашей ситуации, — прошепелявил Иван Ильич.

— В моей ситуации?

Повисла молчаливая пауза. Белкин посмотрел на Сидорова, но тот увёл глаза в сторону.

— Сами доведите, Анатолий Ростиславович.

Уже и Меницкий напрягся. Я начал ждать развязки этого разговора.

— Сергей, в нашем и других конструкторских бюро намечается реорганизация в связи с… экономическими процессами в стране. Многие проекты нам придётся свернуть.

Так… началось! Не рано ли только?! Куда ж подевались все деньги на оборонку?

— И какие же проекты свернуть? — спросил я.

— Мы с этим и определяемся сейчас. Понимая, насколько ты ценный специалист, мы не хотим оставлять тебя без новых проектов. Поэтому… вот, — пододвинул ко мне Белкин папку с множеством цифр и шифров.

В углу штамп инвентарного номера и надпись в заголовке «Изделие 812». Внутри были эскизы очень знакомого мне самолёта, напоминавшего смесь Л-29 и Л-39.

— Новый учебно-тренировочный самолёт. Тебе нужно пройти весь путь от его создания и выпуска в полёт, — объявил мне Сидоров.

Глава 24

Февраль, 1986 года, Циолковск.

В новой квартире шёл ремонт. Руководство Министерства Авиапрома выделило мне двухкомнатную квартиру в связи с предстоящим пополнением. Благо в том же доме, где мы и жили ранее.

Переезд занял немного времени, а вот ремонт закончил только с отъездом Веры в роддом.

И всё равно, пока жена в роддоме, мне нужно выполнить достаточно большой фронт работ. Но у хорошего мужика всегда есть помощники.

Приятный запах готовки борща из кухни перебивается стойким ароматом свежего дерева от новой мебели. На полу разбросаны составные части от стенки в зал, а рядом со мной два моих однокашника. Рыжовы приехали к родителям в гости. Отца Светланы перевели в Москву, и теперь он служит в главкомате.

Костя Бардин оказался в Циолковске по служебным делам. Хоть от семейства Рыжовых и стоял шум и гам в квартире, но я им был очень рад.

— Серый, мы никогда не соберём эту стенку. Тут же нет инструкции на русском языке, — поник Артём, просматривая газету «Советский спорт».

За эти годы Тёмыч стал весьма крупным. Живот стал заметен не хуже, чем рыжие волосы. Спортивную форму Артём уже давно не поддерживает.

— А ты думал, что югославская стенка будет с инструкцией на русском? Пиво лучше открой, а то после вчерашнего голова болит, — сказал ему Костя Бардин и протянул бутылку с зелёной этикеткой.

К слову о помощниках. Качество их помощи оставляло желать лучшего. И если с поклейкой обоев в спальне мы справились быстро, то над стенкой зависли уже вторые сутки.

— Серёга, купил бы лучше два шкафа трёхдверных. Мощные, как фюзеляж танка! — ворчал небритый Рыжов, просматривающий инструкцию по сборке югославской стенки.

— У танка нет фюзеляжа, балбес, — толкнул его в плечо Костя Бардин.

— Всё верно, — кивнул я, поднимая с пола дверцу одного из шкафов и прикручивая к ней петли.

— Верно, что нет фюзеляжа? — спросил Артём.

— И про это тоже верно.

Тёмыч открыл бутылку, и тут из кухни послышались быстрые шаги.

— Так, Рыжов! Я тебя предупреждала! — воскликнула супруга Артёма Света, которая сегодня оказывала нам помощь в приготовлении пищи.

У Веры были определённые пожелания в еде, которые я не всегда мог удовлетворить. При этом ещё и ремонт в квартире делать, и внимание всем уделить.

— Зайка, это только от головной боли, — залебезил перед женой Тёмыч.

— Ты мне вчера про бактерии рассказывал, которые нужно убить водкой. Позавчера про давление, которое стоит повышать исключительно коньяком. Теперь ты мигрень собрался лечить пивом, так? — возмущалась Света.

На месте Артёма, я бы к ней не подходил. У Светланы в одной руке горячий половник, а в другой — вилка. Выбор оружия запредельный.

— Рыбка моя, я только чуть-чуть.

— Тёма, в дверь ведь не пройдёшь. Что я с тобой делать буду? Как ты ещё летаешь, ума не приложу! — грозила половником Света.

— Пусичка, вот видишь — это пиво «Любительское». На этикетке написано «малоуглеводное». Я ж прям пью и худею. Два в одном!

— Три в одном. Ещё и голову лечишь, — посмеялся Костян, поднимая со мной собранную антресоль.

Пока мы её закрепляли наверху одного из шкафов, Артём рассказывал жене о своей большой любви. Он продолжал перебирать красивые слова, а мы с Костей перешли к сборке шкафа со стёклами в дверях.

— Всё! Чтоб это была первая и последняя бутылка за сегодня. Вдруг в роддом придётся ехать, а ты с запахом, — пригрозила Артёму Света и ушла на кухню.

Знала бы она, что сегодня это уже третья бутылка, то так быстро согласие не дала.

В это время дети Рыжова прыгали в соседней комнате на кровати. По их смеху, было слышно, что им весело.

— Тёмыч, иди сюда. Будешь дверь держать, — позвал я друга и тот подошёл к нам.

Пока я прикручивал дверь к стенке, Артём одной рукой придерживал её, а другой опустошал содержимое бутылки.

— А мне не открыл. Друг ещё называется, — проворчал Костя.

— Брат, мне нужно быстрее выпить, пока не запретили.

— Держи крепче, а то упадёт.

У моих друзей по Белогорскому училищу в жизни всё складывается хорошо. Рыжов продолжает восхождение по карьерной лестнице в учебном полку и воспитывает троих детей. Сейчас он уже заместитель командира эскадрильи. Той самой 3й «пьющей», в которой учились летать все мы.

— Серый, когда ты нам новый самолёт испытаешь, учёба пойдёт на ура! «Элки» — машины хорошие, но хочется свои иметь. Чтоб советские были, — размышлял Тёмыч, продолжая расхлябано держать дверь.