Авиатор: назад в СССР 14

— Почему поменяли шасси? На 311й машине такой проблемы не было. Зачем надо было менять стойки? — спросил один из конструкторов МиГ-29.

— Потому что 311й борт уже не летает. Стоит мёртвым грузом. У нас есть заказ из-за границы. Как раз в него мы и добавим этот хлам.

Прозвучало обидно. МиГ-29К с бортовым номером 311- один из самых заслуженных на фирме. И, конечно, в кабинете поднялся гул негодования после слов Морозова.

— Тихо! Решение принято наверху. Тем более что эта машина уже своё отработала. Ничего нового на неё не поставишь, — прошепелявил Сидоров.

— Вот и я про то же. Заменим шасси и в следующем году закроем программу. Предварительно, необходимо поставить партию в 15 машин, суховцам 10. Будет сформирован ещё один полк в составе Тихоокеанского флота. Срок — 1990 год. Там уже и третий корабль на очереди, — объяснил заместитель Сидорова.

Речь шла о третьем авианесущем крейсере. В моём прошлом этот корабль носил имя «Ульяновск» и был построен лишь на 70%. Возможно, сейчас его не постигнет участь быть разрезанным на металл.

— Вопросы? Никто не хочет выступить? — спросил Сидоров и взглянул на меня.

— Сергей Сергеевич хотел что-то сказать, — показал на меня Морозов.

Много бы я хотел тебе сказать, Колян! Да людей уважаю, сидящих здесь. Не должны они видеть таких перепалок.

— 311й борт рекомендую не включать в партию на поставку зарубеж. Как и 312й, и вообще все машины, проходившие испытания у нас. Это опытные образцы. Слишком много на них оборудования, элементов конструкции и материалов, которые стоит приберечь, — ответил я.

— Вы как настоящий семьянин. Всё тащите на балкон или в гараж, — сказал Морозов.

— Да, у меня есть семья. А ещё рассудок, Николай Иванович. Или Вы так сильно хотите избавиться от наследия прошлого, чтобы создать своё настоящее? Поверьте, старые кони в данном случае нам точно ничего не испортят.

Николай скривился, а Сидоров почесал лысину.

— Решим этот вопрос позже. Теперь о неприятном. В Министерстве недовольны тем, как прошли переговоры с руководством Конго. Контракт на модернизацию их МиГ-21бис до уровня модификации 21–81 им неинтересен, — сказал Иван Ильич и встал из-за стола.

Тут остепенился Морозов. Кажется, наклёвывается заграничная командировка. А значит, можно получить не только хорошие суточные, но и награды.

— Надо поехать и показать им возможности нашего МиГ-21–81. В чём проблема?

— Неинтересно им летать на новых МиГ-21. Хотя сами ещё недавно летали на МиГ-17. Надо придумать что-то другое.

Как по мне, так рабочие моменты с этими поставками вооружения. Народной Республике Конго они всё равно достанутся даром. Это ведь интернациональная помощь трудовому народу этой страны.

— Я готов поехать и разобраться на месте. Покажем им МиГ-21–81 во всей красе…

— Николай Иванович, нет! — громко сказал Сидоров. — В Совете Министров дали понять, что это контракт. Мы за деньги модернизируем их технику. У нас конкуренты — французы. Если сорвётся и контракт перепадёт Парижу, мы не только получим нагоняй. Нам урежут финансирование. Тогда снова вернутся к идее объединения нас с КБ Сухого. И не будет больше КБ МиГ.

Глава 26

В кабинете повисла тишина. Напряжение на лицах инженеров и конструкторов было видно отчётливо. Никто даже не смел возмущаться, поскольку это было ударом, сродни взрывной волне, прокатившейся в помещении. Кто-то даже закрыл голову руками от безысходности.

Звонок очень тревожный. Особенно в свете перестройки жизни в Советском Союзе.

— Как по мне, ничего ещё не потеряно. Слова в Министерстве часто расходятся с делом, — спокойно сказал я.

На меня обратили свои взоры все присутствующие. Сидоров слегка скривился, показывая всем видом фразу: ' — Серьёзно, Родин?!'.

— Сергей Сергеевич, вы оптимист, — произнёс сидящий рядом со мной инженер по двигателям.

— Конечно. Я из тех, кто видит стакан наполовину полным, а не пустым.

За несколько лет испытательной работы я не раз наблюдал подобное «кино». Вот сейчас и мы свидетели очередной серии «фильма» об объединении конструкторских бюро. Снова угрожают, требуют, шантажируют, пытаясь заставить руководство нашей фирмы работать на пределе возможностей.

— Так может у вас, как у оптимиста, есть выход из положения? — спросил у меня Николай, задрав нос к потолку.

— Всё просто. Хотят новое — поставим им новое.

— Вот и я про то же говорю, — указал в мою сторону Морозов. — Давайте поставим им новое. МиГ-29, например.

Я считал Колю умным человеком. Последнее время он больше хитрый, чем грамотный.

Морозов совсем не понял, что я хотел предложить. Зато поспешил повесить на себя звание главного идеолога.

— Сложно, но можно. Есть же много самолётов первых модификаций. Мы их можем модернизировать и отправить в Конго. Хорошее предложение, Николай Иванович, — похвалил Морозова генеральный конструктор.

Я переглянулся с моими соседями, которые только развели руками. Им хорошо было понятно, что поставка МиГ-29 в не самую благополучную страну — идея плохая.

— Сегодня выйду с данным предложением. Поедете со мной, Николай Иванович, — обрадовался Сидоров и пошёл на своё место.

То ли эти двое думать не хотят, то ли в глазах уже видят цифры больших продаж. Но никто в Конго не будет нам платить за МиГ-29. Более того, Чубов однозначно это понимает. Ему и нужны такие поставки техники, за которые заплатят, а не будут брать в дар.

— Вы не могли бы меня дослушать, а уже потом передавать предложение в Министерство, — сказал я, но Сидоров только отмахнулся.

— Сергей Сергеевич, вы работайте по направлению учебно-тренировочного самолёта… — сказал мне секретарь Ивана Ильича, медленно повернувшись в мою сторону.

Ого, что началось! Слушать в свой адрес указания человека, который занимается административной работой и не знаком с авиационной спецификой, я не собирался.

— А вы развернитесь в обратном направлении и записывайте указания руководства, — перебил я секретаря.