Авиатор: назад в СССР 14

Радиопоглощающее покрытие, возможность размещения всего вооружения внутри фюзеляжа самолёта, использование композитных материалов и регулируемые воздухозаборники — всё это уже есть в МФИ.

— Если снег пойдёт? Рисковать будем? — снова спросил Дядя Вася.

— Мы так всю жизнь живём, — улыбнулся я.

Дядя Вася отошёл от меня на пару шагов. Я продолжал поглаживать фюзеляж в районе воздухозаборника, где был нанесён бортовой номер 414.

Пожалуй, сегодня как никогда готов к вылету. Позади три года кропотливой работы. Сейчас, когда прикасаюсь к холодному фюзеляжу, вспоминаю, как до ночи мы работали на стендах, выполняли пробежку за пробежкой, рвали тормозные парашюты и пневматики.

— Не выспался? — подошёл ко мне сзади Валерий Зайкин.

Бывший штурман нашей фирмы, а ныне один из инженеров, уже много раз в сложные моменты помогал мне словом. Вот и сейчас пришёл поддержать.

— Сам же знаешь, Валер. Попробуй усни накануне такого события.

— Мда, первый подъём самолёта — всегда волнительно. Помню, как подымали предшественников МФИ. Что Федотов, что Меницкий каждый раз готовились к этому очень тщательно. И каждый не спал, — улыбнулся Зайкин.

Я осмотрел переднюю стойку и вновь заглянул в воздухозаборники.

— Как там твой товарищ из Альтес-Лагеря? — спросил я.

— Да никак. Опять вытащил из пивной вчера. Никак не соберётся с мыслями, — ответил Валера.

Увольнение многих военачальников после посадки Матиаса Руста на Красной Площади привело к тому, что руководство страны избавилось от оппозиции в лице видных маршалов и генералов.

И тут понеслось! ГДР была «скормлена» ФРГ на пару лет раньше, а с ней и начался вывод советских войск. Волна революций в Восточной Европе прокатилась молниеносно. В итоге — Организация Варшавского Договора существует только на бумаге.

Войска выводили буквально в поле. Отсюда и трагедии в семьях.

— А что в его новом полку? — удивился я.

— Нет полка. Сократили. Не понимаю, куда мы идём такими темпами, — расстроено покачал головой Валера. — Ладно, не отвлекайся. Ты на полёте лучше сосредоточься. Сейчас и для нашей фирмы, и для всей авиационной промышленности нужно показать результат. Эх, не думал, что увижу ещё одно поколение самолётов.

Валера Зайкин похлопал меня по плечу и ушёл к техникам.

— Выполнить первый подъём нового самолёта нужно кровь из носу, — добавил Валера, уходя от меня.

— Не приехали ещё? — скакал с ноги на ногу один из техников по имени Арнас.

Он всё так же ковыряется в зубах спичкой. За то время, что мы стоим на улице, он уже может и дырку в зубе проделать.

— Уже час, как должны быть. Чего тянут? — возмущался главный конструктор, который ходил следом за мной и постоянно шмыгал носом.

Я внимательно просматриваю каждый элемент на крыле, проверяю, закрыты ли все лючки и не «оставили» ли мне в воздухозаборниках какую-нибудь отвёртку.

— Сергей, мы всё проверили. Ты уже второй раз обходишь нашего «малыша», — позвал меня Дядя Вася, который со своими товарищами стоял рядом с машиной АПА и попивал горячий чай.

Что может быть прекраснее! Аэродром, запах керосина и мороз. Прибавить к этому с десяток мужиков, которые приятно поддерживают беседу. Почему бы и не попить чай в такой обстановке?

Вокруг бригады техников крутится главный конструктор. Он ходит из стороны в сторону, нервно хлопая в ладоши. Звук получается глухой, поскольку у него на руках кожаные перчатки.

— Ничего. Команды на взлёт ещё не было. Ещё пройдусь, — ответил я, поглаживая новый самолёт по переднему горизонтальному оперению.

— Сергеич, а погода не смущает? Облачность низкая, — волновался главный конструктор.

— Метеоролог обещал, что будет солнце.

— Когда ты стал им верить?

— У них 50ти процентная вероятность правильного прогноза. Достаточно, чтобы поверить, — улыбнулся я.

— А почему 50ти?

— Прогноз метеоролога либо оправдывается, либо нет. Третьего не дано.

Несколько минут спустя к нам подъехал автомобиль Сидорова. Сам генеральный конструктор прибыл к нам на стоянку, чтобы дать добро на вылет. С ним был и товарищ Паклин.

С техническим составом он здороваться не стал, а только строго посмотрел в их сторону. Да и меня он удостоил не самым радужным взглядом.

— Очень большая делегация, так что Сергей Сергеевич, надо всё сделать красиво, — объяснил мне Паклин, трогая плечо.

— Вам безопасно или красиво?

— Всё вместе. Вы же показывали пилотаж… — начал спрашивать Борис Николаевич.

То ли он сглупил, то ли на полном серьёзе просит меня показать пилотаж. Как он это себе представляет сделать на новом самолёте?!

— Борис Николаевич, вы же понимаете, что в первом подъёме нового истребителя никто и никогда вам не покажет пилотаж. Хотите лишиться перспективной машины? — спросил я.

— Усё уяснил! — заулыбался Паклин, пожал мне руку и направился к машине.

Я закончил обход и остановился напротив МФИ-1. Перед глазами снова пролетели эти три года.

Несколько походов в Министерство, когда приходилось твёрдо стоять на своём — не позволять сокращать заводы и людей. И это удалось.

— Пора, — сказал я про себя и надел шлем.

Через пару минут занял место в кабине. Пристегнулся и начал запрашивать запуск.

— Гордый, 502й добрый день. Готов к запуску, бортовой номер 414, — запросил я руководителя полётами.

— Добрый день. Ждём напарника.

— 401й, добрый день от нашего дружного экипажа. Готовы запускаться, — запросил у руководителя полётами запуск Олег Печка, который с оператором будет сегодня на Су-27УБ сопровождать меня.

Руководитель полётами ещё раз поздоровался с нами и разрешил запуск.

На многофункциональном дисплее высветился сигнал о начале запуска. Температура газов за турбиной начала расти. Мощные двигатели от конструкторского бюро Архипа Люльки набирали нужные обороты.

Контролирую параметры на запуске. Торопиться не нужно, самолёт в свой первый подъём должен пройти весь комплекс проверок перед вылетом.

— 501й, земля интересуется, как параметры на запуске, — спросил у меня руководитель полётами.

— Всё нормально. Параметры расчётные. Через минуту буду готов выруливать, — ответил я.