Автограф

Рассказы уже удалось напечатать. Не в очень презентабельных изданиях, но важен факт публикации, имя типографскими буквами… тюк-тюк-тюк. Пусть даже нонпарелью — типографским шрифтом мельче петита. Важен факт, это самое… тюк-тюк-тюк. Пусть даже в «Вопросах питания». Не за горами другие издания — вверх по лестнице, ведущей наверх, скромненько, не у перил на виду у всех, а по стеночке. От «Вопросов питания» к «Вопросам литературы». Наступит момент — и рука на перилах, пальцы крепко в обхват. А пока что — по стеночке. Распластавшись.

Вам, светочам, нужен талант? Ну конечно же. Что такое талант? Всего лишь античная денежная единица. Не поленитесь, загляните в словарь. Кредитный знак. Монета. У кого единиц больше, у того соответственно талант крупнее. Вся виртуозность, все рассуждения о высшем благе, жертвенности. Монета заслонит любую яркую звезду, если ее держать перед глазами.

Виталий носил очки с большим количеством диоптрий, поэтому его не призвали в армию. Специальных никаких действий к тому, чтобы освободили от армии (кристальная чистота биографии!), не предпринимал. В военкомате выдали белый билет. Тогда он и начал подумывать о литературе серьезно. Отец работал в магазине фирмы «Весна» гравером, но умел делать и ювелирные изделия. Еще когда Виталий отбывал школу, отец пытался приучить его к работе ювелира. Виталию быстро опротивели сидения с резцами, щипчиками, пилочками, зубными борами, паяльными аппаратами. Сослался на зрение, чтобы не обижать отца, и отказался быть ювелиром, тем более гравером. Попытался поступить в Литературный институт. С ходу, дерзко. Не получилось. Но прошел в МГУ на филфак. Компенсировал. Решил заняться второй частью жизненной программы — начал собирать людей, коллекционировать тех, кто ему был нужен, полезен. Тоже составлял картотеку, персоналий, Строгий отбор. Селекция. Одним из первых взял на учет писателя Йорданова. Внимательно прочитал его рассказы и повести. В особенности ранние. Прочитал два романа: «Праздник» и «Актовая лекция». «Праздник» — сочинение о молодежи. Отсутствует реальность, какое-то воздухоплавание, и отсутствует современный молодежный язык. Не знает его Йорданов. Получилась шелуха на две сотни страниц. У Лощина в картотеке собраны образцы сленга — пальчики оближешь. Выбрал из полсотни книг, не меньше. Когда-нибудь суммирует в повесть о молодежи. Героиней сделает современную девушку. Есть такие девушки с тревожным запахом созревания и духов. От женщины всегда должно пахнуть хорошими духами. Почитайте французов, поймете. Чтобы любое произведение ожило, надо вводить плоть, так сказать — мякоть, не стесняться. «Актовая лекция» — ничего роман, сделан солидно о солидных людях. Намечены кое-какие нравственные положения. Представляет капиталец в четыре сотни страниц. Потом Виталий задумал написать Йорданову письмо «о прочитанном». Написал, но в последний момент решил — слишком это прямолинейно и по-детски. Письмо не отправил. Надо поступить иначе. Путь в семью через дочь — верное дело. Виталий пришел в театр посмотреть Гелю. Был спектакль «Теплое течение Гольфстрим». Пьеса состряпана каким-то придурком по фамилии Горбик, хотя и ничего состряпана, и доченька Йорданова тоже ничего в спектакле, вся в мини. Люксовый стоп-кадр. Увидел ее недавно в телевизионной постановке. Роль небольшая, но с несколькими крупными планами. И снова в театре — в переводной пьесе «Вечеринка». Танцует прилично, гибкая, быстрая. Дразнит, хотя, очевидно, не подозревает об этом. Из наблюдений за Гелей давно понял, что ее постоянный партнер будет основным препятствием. Требовалась осторожность. Рюрик мог все испортить. В нем было много такого, что не совпадало с Виталием. Они были несинхронными, хотя абсолютно городскими и, без сомнения, московскими ребятами. Знакомство с Гелей и сближение с ней — не такая простая задача. Начал наблюдение издали, чтобы составить психологическое досье. Может быть, и приучить к тому, что некий молодой человек бывает у нее на глазах. Ходил за ее симпатичными и, к счастью, не спрятанными платьем ножками. Многое узнал — добрая, привязчивая, друзей, как это ни странно, имеет небольшое количество; не тщеславная, как это тоже ни странно, подлинной цены себе не знает; застенчива, на призывные взгляды на улице не отвечает, себя никак не подает. Не любопытна, не инициативна, потому что растворяется в толпе, идет одним шагом с толпой. Рюрику подчинена полностью. Важный факт в наблюдениях. Понял в баре, куда проник, наблюдая за Гелей. Решил — не надо самому стремиться знакомиться с Гелей, пусть это произойдет с участием третьего лица, но не Рюрика, конечно; Саши Нифонтова или еще кого-нибудь.

И ему повезло.

Он был в газете у Лени Потапова, когда вдруг пришла Геля. Выяснилось, что Леня с ней из одного класса. Поди ж ты!

Леня представил Виталия. Виталий сказал давно готовые для Гели слова:

— В шестом столетии святые отцы спорили: есть ли у женщины душа. Было на Маконском соборе. Как вы думаете, чем закончился спор? — Виталий улыбнулся, давая возможность улыбнуться ему в ответ; он ведь знал, что Геля податлива. Виталий предлагал ей так же легко продолжать разговор, как он его начал.

Геля улыбнулась. Он достиг своего. Медлить нельзя.

— Вам интересно?

— Чем же закончился спор?

— Положительным решением. Но с большинством только в один голос.

— Обидно.

— Почему?

— Один голос.

— Зато оказался решающим.

— Слабое утешение.

— Но приятное.

Леня заспешил на редакционное заседание.

— Ребята, я исчезаю.

— Мы тогда тоже, наверное, исчезаем. — И Лощин взглянул на Гелю.

Они вместе вышли из редакции.

— Давно знаете Леню? — спросила Геля.

— Учился в МГУ. Я на курс младше.

— Пишете?

— Выполняю в основном заказы для газет, радио. Позвольте напомню — Лощин. — И Виталий погладил у виска квадратную оправу. Оправам он всегда уделял внимание. — Первая буква «Л». Запомните?

— Первая буква «и краткое», Йорданова.

— Вы с чувством юмора.

— Вы тоже.

— Рассказов моих, конечно, не читали?

— Не читала.

— И не надо.

— Скромничаете.

— А вы?

— Я?.. — Геля растерялась.

— Не беспокойтесь. Вы уже актриса, а я только начинаю что-то отыскивать на литературной ниве. Так… без суеты. Больше приглядываюсь.

— Для художника интересно что-то отыскивать, постигать.

Как она вежлива. Все соответствует ее предварительной характеристике.

— Вы правы. Если сумеешь довести поиск до конца. Появится возможность довести. — Первая проба в разговоре о каких-то возможностях.

— Мне кажется, я вас где-то видела?

— Я вас видел, и мне это не кажется.

— Где же?

— В разных местах. Искал случая с вами познакомиться. — Такая фраза могла произвести положительное впечатление.

Геля заметно смутилась. Этого пока достаточно. Сбавь скорость.

— Я опять пугаю, не беспокойтесь. Видел вас в театре. Мне нравится, как вы играете в «Вечеринке». Легко танцуете. В «Теплом течении Гольфстрим» вы мне понравились меньше. Там вы скованнее.

Геля оправилась от смущения.

— Следите за театральной жизнью? — подарила ему улыбку, именно так она улыбнулась. Он мысленно вырезал улыбку ножницами, поместил в досье.

— Да. По мере сил. А если откровенно — следил за вами.

Виталий сказал правду. Захотелось вдруг сказать ей полную правду. С ним такое бывает в присутствии хорошенькой девушки. Забывает об ограничении скорости.

— Вы говорили, что искали случай познакомиться?

— Верно. Все верно.

Геля молчала.

— Как ваш отец? Ему лучше?

— Ходит по палате.

— Я слышал, было сложно.

Виталий слышал об этом только что от Лени Потапова.

— Да. Но все прошло. Скоро выпишут.

Виталий иногда касался локтя Гели, как бы предлагал услугу.

— Очень ценю Леню, — сказала Геля. — Сидели за одной партой до пятого класса. Потом, в старших классах, с ним сидела Ксения Ринальди. Вы не знакомы с Ксенией Ринальди?

— Не знаком. Но слышал фамилию.

— Конечно, если пишете.

— Определенный круг людей, определенные знакомства.

— Вы правы.

— Немудрено. Наверное, было приятно? — сказал Виталий.

— Что?

— Сидеть с вами за одной партой.

Геля опять подарила ему улыбку. Она приняла его форму разговора, что было на самом деле приятным. С Зиной Катаниной, например, он совсем по-другому разговаривал: никаких словесных шалостей — Зина опасная иголочка, так просто в нее нитку не вденешь. Он и не вдевал и не пытался, а достиг с ней нормальных деловых отношений за счет деловых же отношений.

— Леня занят интересной работой для нашего театра, — сказала Геля.

— Он мне не говорил. У него есть договор?

— Разве это обязательно?

— В какой-то мере. Он пишет пьесу? Оригинальную?

— Да. Пьеса должна быть интересной.

«Значит, Потапову оказывают содействие. И пьесу поставят», — подумал Виталий. Он почувствовал, как его обдало холодом неприязни к Лене. Он всегда его презирал за однообразие мыслей, пристрастие к службе и за внешний потерянный вид.

— О чем пьеса? Если не секрет, конечно.

— Не секрет. Об актере Федоре Волкове.

— Я тоже работаю над этой темой.

— Как? — Геля растерялась.