Автово

Вернувшись в общагу, я наспех расстелил кровать и ещё раз провёл взглядом по столу. Среди недопитых и разлитых чашек и тарелок с очень вкусным тортом, который испекла Галя, одиноко стояло непочатая бутылка «Цитрона». Слова Владика оказались пророческими.

На следующий день наступил мой настоящий день рождения. Владик и Рудик, как я их просил, подарили мне подарки именно сегодня. Задержалась только Катя.

— Ты знаешь, — сказала мне она, — я тебе подарю подарок попозже, он пока ещё не готов.

Заинтригованный этим, мне не оставалось ничего другого, как ждать.

На практику я решил не идти — нужно было убирать комнату после вчерашнего дебоша. Зато все остальные пошли как миленькие — нельзя было обижать дядю Гармашёва. И вот, оставшись в одиночестве, я принялся за уборку. Взял ведро и поплёлся в туалет.

Вот уже несколько месяцев наш родной сортирчик был безжалостно замурован и отдан под гостиницу. Это была настоящая трагедия! Теперь, чтобы справлять свои естественные надобности, приходилось бежать в самый конец (а точнее начало) коридора, при этом напрягать все свои силы, чтобы по дороге не разбросать драгоценное добро.

Теперь в один несчастный туалет бегало пол-этажа. Ни о каких правилах санитарии и гуманности не могло быть и речи! Теперь к имевшимся в наличии всего двум очкам образовались настоящие очереди. Кошмар!..

К обеду я уже управился и вымыл всю комнату. Вскоре в коридоре послышались голоса наших.

Дверь отворилась, и в комнату вошёл Рудик.

— Закрой глаза, — сказал он мне, — я тебе принёс ещё один подарок.

Я обрадовался и мгновенно зажмурился. Несколько секунд ничего такого не происходило, зато потом внезапно и очень резко на меня обрушились сразу несколько ощущений.

Во-первых: меня что-то очень больно стукнуло по носу — что-то металлическое, ну, а во-вторых: мне на шею повесили какую-то колдобину, которая тут же своей массой притянула меня лицом к столу, за которым я сидел.

Я поспешно открыл глаза и увидел на своём пузе металлическую блямбу в виде буквы «А» огромаднейших размеров. Блямба болталась на какой-то бечёвке, которой в сёлах привязывают дойных коров. Рядом стоял улыбающийся Рудик.

— С днём рождения! — закричал он, и концы его губ соединились у него на затылке. — Ну, как, нравится?

— Ой, Дима! Спасибо! — закричал я в ответ. — Мне как — сразу идти топиться или немного погодя? Где ты это взял?

— Да на заводе сегодня спёр! Там этих букв полно валяется!

— А… гмх… верёвочку?

— Да там же в цехе каком-то на полу валялась, вот я и взял! Правда, красивая?

— Ага! — пробурчал я и ещё раз рассмотрел подарочек. Поскольку я всегда любил что-нибудь оригинальное, то эта штуковина, действительно, произвела на меня впечатление.

Я снял её с шеи и покрутил на бечёвке вокруг пальца. Буква со свистом рассекала воздух.

— А что, — сказал я, — и для самообороны сгодиться. И, вообще, её можно на шее носить, обороняться, тараканов давить! А какой стиль, какой дизайн, какая эстетика! Спасибо тебе, Дима!

Я пожал ему руку и побежал хвалиться Катьке. Та, выслушав мою бредятину насчёт эстетики, показала мне точно такую же блямбу, только в виде буквы «S».

— Это мне Султан подарил, — сказала она, — вот теперь не знаю, что с ней делать. Пробовала Телеку на шею навязать, но у того чуть инфаркт не случился, и глаза ушестерились в диаметре. Ну, что, идем сегодня? — вдруг резко поменялась тема.

— Ага, только попозже — ближе к вечеру, чтобы заката дождаться, — ответил я.

Катя и Султан решили сегодня — 5 июня отметить мой настоящий день рождения и собирались встретить закат солнца с бутылочкой шампанского на берегу Финского залива около Прибалтийской гостиницы.

И вот вечером мы были уже в сборе.

— Только возьми какую-нибудь посуду, — сказала мне Катя, — не будем же мы прямо из горла хлестать шампанское.

Я промолчал о том, что, по крайней мере, однажды, это уже было, вернулся в 215-ую и обнаружил на нашей сушилке всего один гранёный стакан. Решив, что этого достаточно, я взял его, и мы двинулись в путь.

Доехав на метро до «Прибалтийской», мы пересели на троллейбус и через некоторое время обозревали окрестности Финского залива. До заката ещё было некоторое время, и мы стали искать подходящее местечко для нашего «пикника». Наконец, не найдя ничего лучше, мы облюбовали одно дерево и уселись прямо на земельку вокруг него.

— Давай доставай посуду, — сказала мне Катя. Потом, повернувшись к Султану, добавила:

— А ты открывай пока бутылку.

Я вытащил ненаглядный стаканчик и гордо поставил его рядом с собой.

— Это что — всё?! — возмутилась Катя. — А ещё где? Мы что, все из одного стакана пить будем?

— А я думал, мы по очереди пить будем, — начал оправдываться я, — да и не было у нас больше стаканов.

— Ладно, разберёмся, — подытожил Султан и налил шампанское. — На, пей первым, — пододвинув стакан ко мне, сказал он, — всё-таки, ты сегодня именинник.

Я взял стакан в руки и под испепеляющим взглядом Булгаковой выпил его содержимое. Затем она выхватила у меня стакан и с готовностью подставила его под новую льющуюся из бутылки струю. Потом настала очередь Султана. И вот уже обстановка изрядно разрядилась, языки развязались, и настроение было просто отличным.

По набережной гуляла группа вьетнамцев с фотоаппаратами. Посмотрев на них, Султан вдруг вспомнил, что у него с собой «случайно» есть фотоаппарат.

— Нам обязательно нужно сняться втроём, — вдруг ни с того, ни с сего решила Катя. — Надо кого-нибудь попросить.

Отбросив бутылку куда-то в сторону, я заорал на весь залив:

— А пусть вьетнамцы нас снимут!!!

После долгого недоуменного молчания Султан посмотрел на группу вьетнамцев, потом на меня и сказал:

— Да ты чё? Они же старые. Или у тебя мания на пожилых женщин? И где ты им будешь отдаваться, прямо здесь?

— Ну, да, а где же ещё! — ехидно ответил я. — Дурилка картонная! Я хотел, чтобы они нас сфотографировали!

— Нет, нет, — запротестовала Катя, их слишком много. Лучше поищем какого-то одинокого прохожего.

Мы встали и пошли к заливу. На вечернем небе красовался ярко-красный закат. Красотища, аж дух захватывало!

По набережной гуляла парочка. Именно их мы выбрали в качестве наших жертв.

Нам повезло — мужик занимался фотографиями. Пока его баба стояла в стороне, он объяснил нам, что для съемок на закате обязательно нужно включать вспышку. Мы встали около живописно разбросанных окурков и приняли позу. Ну, а потом мы принялись фотографироваться сами.