Автово

Однако, как бы мы ни старались, всё равно к месту назначения пришли слишком рано.

— Ну, и что теперь? — спросил Пахом. — Дальше будем гулять или тут подождём?

Никто не знал, что делать в данной ситуации, поэтому как стадо баранов мы продолжали стоять на одном месте. Через несколько столетий кто-то вдруг посмотрел на часы и с радостью констатировал:

— Через полчаса раскроются, пошли к набережной занимать места!

Надо сказать, что на набережной мы были далеко не одни. Посмотреть разводы мостов хотелось куче народа, поэтому необходимо было занять какое-то место.

И вот только мы собрались это сделать, как начался дождь. Пока редкие, но огромные капли нам сразу как-то не понравились, но отступать от своей затеи мы не собирались, тем более что ждать оставалось совсем ничего.

Рудик раскрыл свой рахитичный зонт и пригласил меня укрыться под этим чудом. Данный зонт представлял собой поистине восхитительное зрелище: с помощью не слишком больших усилий его можно было даже раскрыть, но раскрывался он предпочтительнее в обратную сторону, то есть выпуклостью вниз, а спицами соответственно вверх, и издалека Рудик походил на мальчика с мутирующим чёрным тюльпаном. Подождав, пока в этой раскрытой чаше не накопиться дождевая вода, зонт расправляется, то есть принимает форму, какую ему положено иметь, в результате чего накопленная вода сливается непременно за шиворот хозяина зонта или рядом стоящих. Ствол зонта состоял из двух, вставляющихся друг в друга, частей, которые, как правило, имели тенденцию выпадать друг из друга полностью, в результате чего зонт разделялся на две половинки. Ну, а торчащие в разные стороны обнажённые спицы придавали недостающий коллорит и экзотику этому неповторимому шедевру.

Стараясь не выколоть по возможности себе глаз этими самыми спицами, я очутился внутри зонта, и вместе со всеми мы пошли вдоль набережной в поисках приличного места. Такое мы нашли где-то посередине между мостом Лейтенанта Шмидта и Дворцовым мостом. Устроившись, если так можно выразиться при таком дожде, поудобнее, мы принялись ждать.

Сзади послышался рокот мотора. Это был экскурсионный автобус с какими-то туристами. Грохоча и хихикая, как припадочные, они выбежали из автобуса и ломанулись к набережной, слава Богу, не рядом снами!

И вот пробил назначенный час! Почти в кромешной тьме под звук дождя послышался лёгкий слегка различимый посторонний шум. Вдруг одна половина моста отделилась от другой и плавно поплыла вверх. Всё это было почти так бесшумно, что если бы мы всё время не таращились на этот мост, то запросто бы пропустили начало подъема. И, вообще, я думал, что перед разводом будет дан какой-нибудь сигнал — ну, там сирена завоет, огни всякие замигают или мужик что-нибудь прокричит (звук по воде очень хорошо разноситься). А тут ничего подобного — спокойненько безо всяких эмоций развелся мост, и всё.

Толпа вокруг истошно завопила. Я было тоже попробовал подать голос, но сразу же замолк под мощными пинками со стороны моих дорогих однокурсников.

Однако, с мостом было что-то не то — раскрылась только одна половина, вторая же, как была опущена, так такой и осталась. Мы сначала подумали, что, может быть, так и надо, однако, посмотрев направо на Дворцовый мост, увидели, что у того подняты обе половины.

Толпа бесновалась.

— Бедные жильцы! — подумал я о жителях близлежащих домов. — Каждую ночь слушать такое!

Наконец, что-то там в мосте случилось, и вторая половина также плавно и бесшумно поплыла вверх.

Толпа оргазмировала.

Дождь уже лил нещадно, и толпа туристов с поросячьими визгами бросилась в автобус.

— Может быть, как-нибудь сфотографируемся? — неуверенно предложил я, зная уже, что это невозможно.

Все дружно постучали пальцами по лбу.

— Ах, эти белые чёрные ночи, — нараспев говорил Пахом, — пошли отсюда быстрее, а то я уже насквозь промок!

Мы побежали, шлёпая по лужам, ничего не разбирая по дороге в этой темноте, причём с самого начала взяли довольно неплохой темп. Я бежал вместе с Рудиком под его зонтом, пока, наконец, тот не вывернулся наизнанку, и меня не окатило ведром холодной воды. Надо было делать передышку. Мы забежали под какую-то арку и принялись отряхиваться.

— Я домой хочу, — закапризничала Катя, — это что же, нам всю ночь под дождём мокнуть?

Я её не слушал, потому что у меня возникла серьёзная проблема. Сейчас на мне были мои любимые рыжие кожаные ботиночки. Их я купил ещё в первом семестре в «Пассаже». Они до такой степени мне нравились, что я с ними почти не расставался — ходил в них и в грязь и в дождь, и только снег заставлял меня переодеваться в зимнюю обувь. Такая носка, к сожалению, дала свои результаты — от постоянного ношения по мокрым улицам Питера тонкая кожаная подошва истёрлась до дыр! Теперь на каждом ботинке на подошве сияла сквозная дыра размером с копейку. И теперь я в прямом смысле босиком (ну, в носках) ходил по Питеру. Но любовь к ботиночкам вытесняла всякие мысли о покупке новой обуви, тем более что и финансами сейчас я отнюдь не располагал.

В эту дождливую ночь мои ноги испытывали поистине адские муки. Заходя в огромную носовую дыру в подошве, вода проходила по всей ступне и выплескивалась где-то в районе задника, давая мне тем самым понять, о скольких новых невидимых отверстий в подошве я и не подозревал. Ощущения были не самыми приятными, но сейчас я абсолютно ничего не мог поделать.

— Надо поискать какое-нибудь новое убежище, — крикнул Пахом, — не будем же мы вечно здесь стоять!

Перед следующей дистанцией я отстранил от себя услужливого Рудика с зонтом со словами «Нет уж!», подскочил к Чеченеву, и под его зонтом мы с дикими улюлюканиями, зазывая всех остальных за собой, поскакали через площадь с Медным Всадником. За нами раздавался топот целого стада, где-то далеко визжала Булгакова.

Наконец, среди деревьев мы увидели крошечное одноэтажное здание с небольшим крыльцом. Забившись всемером на один квадратный метр, мы смогли, наконец-то, перевести дух.

— Пока постоим тут, — решила Катя, — правда, здесь чем-то воняет, ну, да ладно.

— О, а здесь выключатель есть! — радостно крикнул Султан, тщательно исследуя стену, и нажал на какую-то кнопочку.

Мгновенно зажглась лампочка над нашими головами, осветив вместе с нами табличку с буквой «Ж».

— Тьфу, — сплюнул Пахом, — да ведь это бабский сральник!

Дождь не прекращался, а поскольку другого убежища поблизости не наблюдалось, мы предпочли оставаться на нашем странном посту.

Одинокий прохожий, шлёпая по лужам по ночному городу мимо нас, с удивлением наблюдал прелестную картинку: шестеро мужиков, перебирая ногами, толпились в очереди около женского туалета. То, что среди них каким-то образом затесалась одна баба, лишь усугубляло положение. Так ничего и не поняв, ещё несколько раз обернувшись в нашу сторону, прохожий скрылся в темноте.

И вот, к нашему великому облегчению, дождь кончился. Тучи стали постепенно расходиться, вокруг чуть посветлело, и мы, наконец, смогли вздохнуть свободно.

— Пошли фотографироваться, пока мосты ещё разведены! — закричал я, пытаясь унять стук и дрожь во всём теле.

Мгновенно наступила разрядка. Все вдруг дружно вздрогнули и шесть голосов обрушили на меня поток ругательств:

— Ты чё, больной что ли? — перекрикивая друг друга орали все. — У нас зуб на зуб не попадает, тут бы живыми добраться до общаги, а он — фотографироваться!!!