Ба

– Серьёзно? Его, по-моему, должны были посадить, нет?

– Там сложная история... Кажется, он одно время находился в розыске, а потом личным указом президента его помиловали за заслуги. Я не сразу вспомнил, что Вадим за чувак, а потом подумал... Он же звал тебя с собой. Ты не жалеешь, что не поехала?

Я даже в голос рассмеялась, чувствуя, как Алёна начинает утомляться разговором, но пока что интеллигентно не вмешивается.

– Даже не могу представить, как бы я пережила ЮАРскую тюрьму, - честно сказала я, - или работу в Красном Кресте или несколько недель в грузовом контейнере на океанском лайнере. Теперь я вообще не уверена, что с Вадимом правда случались такие передряги.

– Думаешь, он рекламирует что-то?

– нахмурился Петя.

– Не знаю, - пожала плечами я.
– Просто нереалистичная история.

– Значит, ты не жалеешь?
– продолжал почему-то настаивать Петя.

– Нет, это сто процентов, - улыбнулась я.
– Почему ты спрашиваешь?

– Просто интересно...
– тихо ответил он.

– Надоело учиться?

– Да, в некоторой степени...
– вздохнул Петя.
– Просто я потрачу всю свою жизнь на учёбу, даже если выпущусь, даже если стану профессором, я всё равно должен буду учиться всю жизнь, и я просто... не уверен, что это окупится.

– Что ты подразумеваешь под "окупится"?

– Я не такой бескорыстный человек, как ты, Илона, - замолчал на секунду Петя, и мне стало жаль, что мы говорим не по видеосвязи.
– Мне недостаточно просто зубрить формулы, заучивать названия ещё неоткрытых частиц и радоваться этому... Я с детства мечтал стать не просто астрономом, а, знаешь, великим астрономом. Я хотел открыть новую галактику и чтобы её назвали в мою честь, понимаешь?

– Наверно, да, - неуверенно сказала я.

"Ну и придурок", - жестоко думала Алёна.

– Мерзко звучит, понимаю...
– продолжал Петя, - но я не вижу смысла быть учёным по другой причине. Мне недостаточно просто узнавать новое каждый день, это мотивация для школьника двенадцати лет, а не для меня. Я не хочу быть просто учёным, а хочу быть великим учёным! Потому что, понимаешь, это единственный способ не умереть... когда твоё имя носит галактика. Понимаешь?

– Ну...

– Но теперь я уверен, что галактика мне не достанется. Я едва держусь на плаву, а здесь куча студентов куда талантливее меня. А сколько таких студентов, сколько вузов намного лучше моего... Когда я думаю об этом, то буквально впадаю в отчаяние. Даже если я и попаду в обсерваторию, то на мою долю достанутся тусклые звёзды с положительной звёздной величиной, которым присвоят безликое название по дате открытия и которые навсегда осядут в базе данных каталогов.... Что, презираешь меня теперь?

"Пусть не считает себя особенным, - ухмылялась Ба.
– большая часть КалТека здесь думает так же".

– Нет, я считаю, это нормально, - честно сказала я.

– Но ты хочешь иного?

– Я... не знаю.

И действительно, как я могла ответить? Моим мнением Алёна не интересовалась, когда тащила нас сперва в МИФИ, а теперь - в КалТек. Я понятия не имела о её мотивации, о её желаниях и целях, потому что на любые вопросы Ба отвечала, что я слишком тупа, чтобы понять.

– Не хочешь говорить?
– с обидой спросил Петя.

– Не в этом дело, я, правда, хочу... Но не знаю, как сформулировать.

– Тебе просто не хочется меня обижать, понимаю. Я видел, с какой страстью ты училась, без корыстного интереса, как я или как... Помнишь, сколько раз наши одногруппники обсуждали компании, которые набирают студентов из нашего вуза, сколько им платят, сколько недель дают отпуска? Я не помню, чтобы ты хоть раз с ними об этом говорила, а я думал... Уау, вот с неё нужно брать пример! Вот это настоящая наука ради науки!

У меня не было слов. Я понятия не имела, что Петя был такого мнения обо мне. И предположить не могла, что он считал меня примером для подражания!

"Всегда знала, что парень с гнильцой", - думала Алёна.

– Спасибо, - ответила я, - не думала, что ты так... Но в целом же не важно, какая у тебя цель, раз ты будешь... типа двигать человечество вперёд?

– Значит, ты меня прощаешь?

– За что?
– удивилась я.

– Ну, понимаешь...

"Просто скажи, что прощаешь, и он заткнётся", - раздражалась Алёна.

– Прощаю, конечно, - сказала я, убеждая себя, что говорю это искренне, а не по приказу родственницы.

– Спасибо, - ответил Петя, и я услышала его улыбку.

***

Три года подряд мне не удавалось вырваться на каникулы в Россию. И дело стояло не столько в деньгах, потому что родители были готовы купить билет Лос-Анжелес - Москва - Лос-Анжелес, сколько во времени. Каждые каникулы я подавала заявки на летние исследовательские программы и стабильно проходила конкурс. Алёна обеспечивала нам максимальные баллы, и у профессоров вызывала сомнения только моя успеваемость по химии и биологии. Но так как исследовательские программы проводили преподаватели-физики, они могли забить на то, что я не знаю, сколько хромосом у медузы.

Большая часть студентов КалТека также оставалась на лето здесь, чтобы получить больше исследовательской практики и засветиться в публикациях всемирно известных учёных. Как известно, без публикаций не попадают ни в НАСА, ни в ЦЕРН - Европейскую Организацию по Ядерным Исследованиям, которая руководит Большим Адронным Коллайдером в Швейцарии. А в обе эти организации студенты КалТека хотели попасть так же сильно, как супермодели - на обложку Плейбоя.

Алёна получила стипендию благодаря тому, что профессор с Отделения Физики, Математики и Астрономии, доктор Келтс, специализирующийся на квантовой физике, увидел в её заявке потенциал. Как я поняла из речи самого доктора Келтса, Алёна написала захватывающее мотивационное письмо, необходимое для процедуры поступления, в котором описала несколько потенциально возможных экспериментов, заинтересовавших профессора. И да, я совершенно не помнила, чтобы печатала такое письмо.

Летняя практика казалась мне ещё более загадочным действом, чем лекции. Группа студентов разных курсов собиралась в лаборатории доктора Келтса, который сначала долго рассказывал о своей работе на БАКе - Большом Адронном Коллайдере, потом показывал странные графики, жутковатые путанные 3d-модели столкновения частиц, а потом отвечал на восторженные вопросы пришедших. Причём Алёна поначалу казалась одной из самых восторженных слушательниц.

После этого каждодневного ритуала, студенты рассаживались за компьютеры и анализировали... что-то и как-то. Алёна не удосужилась за три года посвятить меня в подробности, но из слов, которые мне удавалось понять в лаборатории, я догадалась, что доктор Келтс обеспечивает студентов реальными данными с БАКа и учит их правильно трактовать. Каждое лето студенческая исследовательская группа обязана была опубликовать отчёт о проделанной работе, показав, на что ушли деньги финансирования. И в нашем случае работой являлся анализ - вернее переанализ данных БАКа - с указанием на ошибки матёрых учёных, трудящихся непосредственно в ЦЕРНе в Европе.

"Это уже становится банально, - думала Алёна на третий год стажировок у доктора Келтса, - одно и то же, одни и те же ошибки. Келтс хочет, чтобы мы, как машины, перелопачивали горы статей, выискивая несостыковки. Мы как будто не учёные, а сериальные критики из дешёвых газет".

Но даже прямолинейная Алёна боялась высказать мнение доктору Келтсу в лицо, так как от него зависела наша стипендия, а значит и вся учёба в КалТеке.

Этим летом в нашу команду неожиданно попала Джанет, несмотря на то, что она занималась программированием. КалТек был как большая деревня, поэтому многие из нашей группы оказались знакомы с Джанет и с недоумением смотрели на неё, как на астронавта, прилетевшего на Марс вместо Луны.