Ба

– Вы знаете, что современная физика не выживет без нейросетей, - говорил доктор Келтс, представляя нам Джанет в первый день её работы, - на БАКе работают лучшие специалисты по искусственному интеллекту. Они учат компьютеры отсортировывать интересные события, произошедшие в коллайдере, вроде столкновений протонов, от тривиальных, вроде пролёта одиночного протона мимо детектора. Я решил вывести нашу работу и работу БАКа на новый уровень! Пусть наш специалист по ИИ создаст нейросеть, способную выявлять интересные события не в коллайдере, а в публикациях о коллайдере!

"Придурок!" - как всегда подумала Алёна.

"Что он хочет от Джанет?" - не поняла я.

"Он хочет, чтобы она заставила компьютер делать за нас всю работу: читать статьи учёных о БАКе и выявлять в них ошибки", - пояснила родственница.

"Такое возможно?" - удивилась я.

"В мечтах Келтса", - злобно ответила Ба.

Но амбициозный учёный заставил нас работать вместе, что складывалось не самым удачным образом. В течение учебного года Джанет слушала обязательные лекции по физике, в том числе и квантовой, но, чтобы разбираться в данных БАКа, этого оказалось недостаточно. Девушка мучалась, пытаясь понять типичные ошибки публикаций о данных БАКа, но ей едва ли удавалось. А раз она сама не могла понять ошибку, то и перевести её на компьютерный язык нейросети тем более не могла.

– Зря я согласилась на проект, - призналась Джанет, когда мы сидели на перерыве в кафетерии, прижимаясь ближе к кондиционеру. На улице табло показывало 121 градус по Фаренгейту, а я так и не научилась переводить американские градусы в человеческие, но температура явно соответствовала третьему-четвёртому кругу ада.

– Думаешь, ничего не выйдет?
– осторожно спросила я.

– Скорее всего, нет, - вздохнула Джанет.
– Здесь нужен другой человек. Я... я не справлюсь.

"Скажи ей, что придурок Келтс виноват!" - злилась Алёна.

– Просто доктор Келтс не объяснил всё как надо...
– перевела слова родственницы я.

– Это тоже, да...
– было очевидно, что и Дженет раздражается от мыслей о Келтсе.

"Чем она занималась на прошлых летних программах?" - спросила Ба Джанет, и я озвучила вопрос.

– Тоже нейросетями, но попроще, - ответила девушка.
– Четыре года я работала с профессором, который уволился и окончательно перешёл на работу в Гугл. Мы и занимались системами Гугла, в основном их алгоритмом поиска по картинкам.

– Сложно было?
– спросила я сама.

– Да, но очень интересно. Например, в прошлом году моим личном проектом было "объяснить" нейросети, что такое лошадь. Конечно, поиск Гугла такое умеет, потому что у него огромная база с изображениями лошадей и вообще всего, а мне нужно было с нуля создать систему, которая сама найдёт признаки, по которым будет говорить есть ли на изображении лошадь или нет.

– То есть нейросеть сама должна найти признаки... "лошадности"?
– улыбнулась я.

"Ну ты и тупая", - вздыхала Алёна.

– Именно!
– щёлкнула пальцами Джанет.

– И в чём же заключается "лошадность" лошадей?

– Не знаю, - улыбнулась девушка.
– Самое удивительное, что я не знаю, какой признак система принимает за "лошадность", и никто не знает. В этом удивительная способность современных нейросетей: они стали непрозрачными для разработчиков.

– Неужели система никуда не записывает, что, скажем... большая коричневая голова - это скорее лошадь, чем колибри?

– Нейросети "видят" изображения совсем не так, как их видим мы, в этом проблема. Это мы, люди, мыслим образами и ассоциациями, такими как "коричневая голова", а нейросеть оценивает отдельные пиксели, иногда блоки пикселей, цветовую гамму картинки, иногда разницу между красным и жёлтым в левом верхнем углу изображения. Всё, что угодно!

– То есть ты не знаешь, как обучается программа, которую ты сама создала?
– хмурилась я.

– Именно!
– улыбалась Джанет.
– Почему ты хмуришься? Мне кажется, это прекрасно! Особенно интересно видеть ошибки нейросети. Когда ты даёшь ей отчётливую фотографию лошади, а она говорит, что видит кота! Притом, что лошадь на твоей картинке коричневая, и ты знаешь, что нейросеть никогда не видела коричневых котов, а видела только белых! Почему она сказала, что видит кота, а не лошадь? Никто не знает!

– Как будто у неё есть сознание...

– Ну, до этого ещё далеко!
– махнула рукой Джанет.
– Но лично я верю, что увижу настоящий искусственный интеллект при жизни.

"Знает ли она чем отличается человеческий интеллект от искусственного машинного интеллекта?" - подумала Алёна, почувствовавшая интерес к разговору. Я повторила вопрос вслух.

– О, тема многочасового разговора!
– присвистнула Джанет.
– Почитай Айзека Азимова, если хочешь пуститься в философские изыскания. Лично мне интересно думать только о тех технологиях, которые есть здесь и сейчас, а не о тех, которые могут никогда не появиться.

"Понимает ли она, что такое человеческий интеллект?" - продолжила тем не менее Алёна мучить меня и Джанет вопросами. Я повторила вслух.

– То же самое, - вздохнула Джанет, - я не знаю, и никто не знает. Если ты спрашиваешь моё личное мнение, то я не верю в душу, а верю в то, что наш мозг - это компьютер, а сознание - это нейросеть. Просто она намного круче по уровню, чем сети, определяющие степень "лошадности" изображения.

– Звучит жутковато, - напряжённо рассмеялась я.

– Почему?
– пожала плечами Джанет.
– По-моему, прекрасно.

"Откуда тогда у людей такие нейросети?" - мысленно спросила родственница, а я повторила.

– Откуда?
– задумалась Джанет, возведя глаза к кондиционеру, а затем снова проверив табло температуры на улице. Теперь там писали 123 градуса.
– Если снова говорить исключительно о личном мнении... Я считаю, что сработал принцип перехода количества в качества. Очень хорошее "железо", говоря компьютерным языком, породило очень хороший софт. И хотя наше "железо" не может само писать программное обеспечение, мне кажется, в природе это проще... В смысле, мозги эволюционировали миллионы или миллиарды лет, и в них всегда были и "железо", и софт. Но мы лично застали тот момент эволюции, когда обе части мозга настолько высокоразвиты, что не можем этого осознать. Не уверена, что могу выразить мысли словами...

"Пусть пояснит", - строго сказала Алёна, и я повторила запрос Джанет.

– У нас же есть факультет философии науки, - устало вздохнула Джанет.
– Может, тебе к ним обратиться? Я больше по инженерной части, чем по философской...

"Философия науки - чушь, - возбуждённо думала Алёна, а я повторяла.
– Что они изучают? Методологию! Пусть нормально ответит: откуда взялось высокоразвитое программное обеспечение у нас в башке?"

Джанет начинала смотреть на меня с подозрением, как всегда бывало, если говорила одна Алёна. Девушка проверяла часы, видимо, надеясь, что оставшиеся десять минут обеденного перерыва закончатся быстрее.