Ба

Да, спорить с Ба было бесполезно, всё равно что пытаться писать высохшей ручкой.

К вечеру я, как и все четверокурсники, вернулась в институт, чтобы обнаружить ажиотаж в кампусе. Кто-то радостно танцевал на улице под музыку из колонок, радуясь, что решил загадку, а кто-то вытащил головоломки из общежитий, надеясь найти помощь у других студентов.

Зайдя на свой этаж в доме Эйвери, я обнаружила, что на нашем этаже все головоломки разгаданы, а моя комната открыта, очищенная от оставленных на милость победителям сувениров.

– Полчаса назад закончили, - сказала подошедшая Джанет.
– Я не помогала, не подумай! Но студенты оценили, как и я. Отпадный алгоритм! Первокурсники снимали на видео, как разгадывали, смотри завтра на сайте. Говорят, профессора будут выбирать лучшие.

"Будущее науки не потеряно, раз они смогли разобраться", - гордо подумала Алёна.

– Спасибо, - улыбнулась я.

Остатки паровозика, рельс, мониторчиков и кнопок управления валялись у порога, и я беспощадно выбросила разгаданную головоломку в мусор, с сожалением понимая, что никогда не узнаю, как её отгадали или как Ба до неё догадалась.

***

Расплывчатые неясные сны обычно принадлежали Алёне. Звуки в них становились чётче, громче и объёмнее. Наверно, так и происходит со слухом почти ослепшего человека, каким стала Ба. В обычных снах я никогда не ощущала запахи и вообще считала обоняние самым ненужным чувством человека, но во снах Алёны запах имели простая вода, холодный ветер или солнечный свет.

Алёна бежит по заснеженной дороге, на обочинах которой с трудом можно разглядеть деревянные деревенские дома. Вдали слышен крик, визги и вопль, а Ба несётся со всех ног на звук.

– Алёнка, кто кричит?
– интересуется сосед, но Ба пролетает мимо него.

Я видела деревню во снах множество раз и поняла, что Алёна несётся к пруду в центре села. Любопытные зеваки стягиваются туда же, недовольно ругаясь, когда Ба проносится через толпу, расталкивая людей локтями.

Перед глазами - ледяная пелена замёрзшего пруда. На льду люди столпились кольцом ближе к центру, и Алёна щурится как может, но не в силах разобрать, что они делают. Выпрыгивая на пруд, Ба поскальзывается и падает, больно приземляясь на локти, но что-то впереди влечёт её так сильно, что она ползёт на четвереньках, пока не может встать на ноги, чтобы неуклюжими движениями докатиться до людей.

– Вот и несчастная мать...
– говорит какая-то женщина.

– Что произошло!?
– кричит Алёна непривычным сорванным голосом.

– Коли не видишь?
– говорит тот же голос.

Все расступаются перед Алёной, и она смутно видит маленькое тельце, лежащее на льду.

– Архипова жена слепая, - вступает мужской голос. Я чувствую, как холодная рука берёт Ба за запястье, подводит к телу и прислоняет Алёнину ладонь к ледяной коже ребёнка.
– Это Нина, дочь твоя. Утопла в проруби, Алёнка.

Ба садится возле тела и ощупывает лицо девочки, не веря, что перед ней лежит Нина. Она подросла с тех пор, как я последний раз видела её во сне, и теперь оказалась худеньким подростком с впалыми щеками и длинной косой до бедра.

– Такая невеста пропала, - говорит третий голос.

Алёна сжимает зубы от горя и злости и плачет, сдерживая рвущийся крик. Она до судороги в пальцах цепляется за мокрую одежду дочери.

– Неужто сама себя порешила?
– причитает старый женский голос.
– Грех-то какой! Ещё и в святое воскресенье! Ещё и в церковном пруду!

– Тихо, кума!
– отвечает другая старуха.
– Алёнка слепая, а не глухая!

Ба прижимается лбом к неподвижной груди Нины, как будто надеясь почувствовать дыхание, но ледяное тело неподвижно.

– И Архип сегодня на базаре, вестимо, - продолжают судачить в толпе.
– Что ж начнётся по его возвращению! Снова буянить станет, как давеча, да пьяным по деревне слоняться, баб пугать!

– Алёна!
– слышится вдалеке знакомый голос Тани.

Чуткое ухо Ба различает скорые неуклюжие шаги девушки по льду. Таня подбегает к Алёне и оттаскивает её от тела дочери.

– Чего же вы встали?
– кричит Таня остальным.
– Помогите донести Ниночку до дома!

С помощью Тани и пятка мужиков Алёна с телом Нины оказываются дома. Троих мальчиков, играющих во дворе, Таня спроваживает на половину её и Архипа отца с матерью, чтобы дети не увидели тело Нины. Ба не обращает внимание на происходящее вокруг, тупо смотря в одну точку стены со скамейки, куда её усадила Таня.

– Отмучалась, бедняжка, - тихо говорит Таня, когда остальные покидают дом.
– Не видать ей больше ни горя, ни печалей. Не выходить ей замуж, да не рожать детей, да не плакать над их болезнями и смертями. Скольких мы уже схоронили, невестушка? Ты двоих новорожденных, да я одного младенца... Алёнка, порадуемся за Нину! Она - чистая душа, уже порхает в Рай, как птичка.

– Нет...
– шепотом произносит Ба.
– Она сама... Сама в прорубь бросилась... Зачем же ей быть на пруду?

– Мало ли зачем! С рыбаками говорила, вестимо!

– Нет... Зачем бы? Она сказала, что к деду с бабкой ступает...

– Она не могла сама!
– уверенно говорит Таня.
– Улыбчивая, добрая девочка. Ангелы призвали её раньше остальных за чистую душу!

– Нет, - качает головой Алёна.
– Нет. Я знаю. Она всегда говорила, что желает посетить столицу, а я... я отвечала, что у нас только птицы да ангелы свободно летают куда хотят. И дабы стать ангелом...

– Ты сама ей говорила?
– ужасается Таня.
– Говорила, что дабы стать ангелом ей следует...

– Конечно, нет!
– обиженно восклицает Алёна, задыхаясь слезами.
– Но говорила, что... она должна бросить мечтать... что крестьянская девка свободна будет только в Царстве Божьем.

Таня с ужасом зажимает рот руками и тоже рыдает.

Мне всегда было катастрофически сложно оценивать время в снах Алёны. Порой казалось, что я за ночь проживаю год, а порой всю ночь тянулись пара минут. В этот раз Ба с Таней просидели неподвижно и плакали, кажется, несколько часов, пока входная дверь не хрустнула, впуская Архипа.

– Где она?!
– вопит он.

Зайдя в комнату, он видит тело дочери, лежащее на столе, покрытое белой скатертью. В изголовье девушки поставлена икона, а на груди, на скрещенных руках, лежат свечи.

– Кто это сделал?
– кричит Архип.

– Брат, успокойся, - подходит к нему Таня.
– Божья воля. Виноватых нет. Душа моей племянницы Нины уже летит на небо.

– Ах виноватых нет?
– рычит Архип.
– Я знаю одну дуру, забивающую голову Нины чушью!

Мужчина подбегает к Алёне и с размаха бьёт её по лицу. Ба даже не реагирует и не защищается, давно свыкнувшись с привычками Архипа. Когда Алёна падает на пол, всё в её глазах чернеет.