Ба
Шрифт:
– Я не знаю, - снова пожимала плечами Джанет.
– Очевидно, что у животных тоже есть нейросети в голове. Которые, скажем, помогают собакам хранить запахи в голове, а потом идти по следу и отличать людей, сравнивая их запах с запахами из памяти. У муравьёв есть софт, который помогает им строить муравейники и образовывать странные общества с королевой и воинами... По моему опыту, чем сложнее программа, тем больше в ней уровней контроля.
"Что за уровни контроля?" - не унималась Алёна.
– Я имею в виду, что сложные программы содержат много уровней. Скажем, нижний уровень - уровень нулей и единиц,
"Однажды искусственный интеллект осознает себя так же, как мы осознаём себя?" - думала Алёна, а я повторяла.
– Я верю, что да, - кивнула Джанет, допивая кофе.
– Но сейчас это не больше, чем вера. Доказательств нет.
"А как проверить, верна ли её теория об уровнях системы для нашего сознания?" - думала Алёна.
– Сложно сказать, - скривилась Джанет.
– Нужна машина времени, чтобы проследить всю эволюцию, и то не факт, что мы поймём, на каком этапе появился интеллект. Или как вариант: разобраться в структуре мозга от уровня квантовой механики до уровня психологии - и дело в кармане. Но сегодня это тоже невозможно.
"Почему!?" - почти орала Алёна.
– Технологий нет, - Джанет уже начала собираться.
– А возможно, наш мозг устроен так, что в принципе не может познать сам себя. Думаю, у искусственного интеллекта в будущем возникнут такие же философские вопросы. В общем, мой тебе дружеский совет, Илона. Поменьше думай о том, чего никто не может понять, окей? Сколько на свете философов, а? И разве кто-нибудь из них дал хоть один однозначный ответ? Не парься, Илона! Занимайся тем, что нравится не ради смысла, а потому что это прикольно!
Джанет по-дружески хлопнула меня по плечу и вышла из кафетерия под палящее Солнце. Я осталась сидеть под леденящим кондиционером, чувствуя, как голова пухнет от противоречивых чувств родственницы.
"Дура!" - сказала Ба, непонятно кого имея в виду.
"Вот зачем ты испортила обед человеку?
– осторожно думала я.
– Смотри, Джанет даже не доела салат".
"Ты получила зачёт по биологии?" - вдруг переключилась Алёна.
"Ну, да, ты же видела..."
"Отлично. На факультете биоинженерии читают лекции по генетике. Запишись на них в следующем триместре".
"С чего вдруг? Зачем тебе генетика? И, насколько я услышала, Джанет не сказала про генетику ни слова".
"Учись читать между строк, дура! Раз я сказала записаться на генетику, ты запишешься! Это третий уровень".
"Запишусь, ладно", - отмахнулась я от Ба, не желая вступать в бессмысленный спор.
Тем летом наш общий проект закончился, как и ожидалось, неудачей. Джанет не удалось построить нейросеть для доктора Келтса, и тот заставил нас в усиленном режиме искать ошибки вручную. Конечно, нашу статью опубликовали,
и в копилку моих научных работ добавился ещё один пункт, но это стоило пары миллионов нервных клеток, которые, как известно, не восстанавливаются."Откуда в твоей голове столько тупых мифов?
– негодовала Алёна.
– Нервные клетки восстанавливаются, просто медленно".
Перед началом нового учебного года у меня, наконец, нашлось время искупаться в Тихом Океане, а у Алёны - пофлиртовать на пляже. Поэтому из-за Алёны я не любила ездить на пляж и вообще бывать в Лос-Анжелесе. Ба словно притягивала к себе девушек, находя в конечном счёте неприятности на мою голову. К счастью, родственница поняла, что заводить девушку в институте - плохая идея, потому что едва они требовали от Алёны ответственности или серьёзных отношений, Ба заставляла меня запираться в общежитии и не выходить, чтобы не попадаться брошенным девушкам на глаза.
Порой Алёна сжаливалась надо мной и предлагала найти парня, но мне казалось достаточным редких созвонов с Петей. Мне кажется, дело не в том, что я считала его любовью всей жизни, просто я здраво оценивала уже существующий объём проблем от Алёниной личной жизни, и удваивать его мне не хотелось. А Петя жил на другом континенте, но приблизился на шажок ближе к мечте, попав в престижную аспирантуру, и теперь считал новые звёзды по ночам.
Глава 10
В Калифорнийском Технологическом Институте, более известном, как КалТек, существовало множество традиций. Какие-то из них появились на заре существования учебного заведения в конце девятнадцатого века, какие-то были придуманы совсем недавно. И все традиции объединяло то, что мы с Алёной не научились в них разбираться. Даже наступление банального Хэллоуина нас каждый год удивляло, потому что праздник терялся в наших учебных планах, и мы о нём узнавали только поутру, когда соседи вновь искали жидкий азот.
Традиция, которая напугала меня до смерти во время первой сессии - неожиданно зазвучавший громогласный "Полёт валькирии" Вагнера, который положено врубать на полную мощность на рассвете первого дня любой экзаменационной сессии. Весь кампус вскакивает от первых нот адского "Полёта", раздающегося из всех колонок на территории института. В первый раз проснувшись от музыки Вагнера, я была уверена, что слышу пожарную тревогу, и выбежала из общежития в пижаме, вызвав приступы хохота у соседей.
Но со временем я свыклась с патетичной мелодией и даже скачала её на плеер, чтобы иногда заряжаться вагнеровской энергией. Но это было опасно: стоило бы мне громко включить "Полёт валькирии" в любой другой день года, и студенты имели законное право устроить мне головомойку и искупать в фонтане. Никто не слушает "Полёт валькирии" в неурочное время на территории КалТека, такова традиция!
Говорят, "Полёт валькирии" так сильно впивается в мозги любого студента КалТека, что знаменитого астронавта Харрисона Шмитта, летавшего на Луну в составе миссии "Апполон-17" в 1972 году, будили именно этой мелодией на второй день пребывания на спутнике Земли. Харрисон Шмитт, естественно, закончил в КалТеке Отделение Физики, Математики и Астрономии.