Бар на окраине

Что за странная игра света?..

Я покосилась на другие углы. Они были не лучше — везде залегла зловещая чернота, и граница между тьмой и светом также была не размытой, а четкой и ясной.

Волна дрожи прошла по похолодевшей спине. Судорожно сглатывая слюну, я медленно повернулась к дверной щели.

К счастью, едва прислонив к ней проснувшееся от страха око, я узрела вожделенную картину — это была фигура в пиджаке, неторопливо выходящая из зала. Приостановившись на площадке перед лестницей, высокий человек нахлобучил на голову зеленую шляпу.

В ту же секунду я, дрожа от неудержимого волнения, выскочила из своего мрачного укрытия и, очутившись прямо у него за спиной, прижалась к стене.

Час «икс» настал.

Фигура посетителя начала быстро подниматься по лестнице.

Я, вспотев от внутреннего напряжения, не отставая, шла за ним по лестничной спирали, постоянно держа перед глазами ускользающий край его пиджака.

Мы были уже на верхнем пролете. Хлопнула дверь, и край пиджака исчез снаружи бара. Дуновение морозной ночи сквозняком пролетело вниз, обдав меня ледяной свежестью и окончательно сдув с ресниц сон.

И я метнулась к входной двери, схватилась за ручку, порываясь открыть…

Но дверь вдруг открылась сама, и в нее протиснулась фигура Ивана Ильича.

Увидев меня, он добродушно улыбнулся.

— Аринушка, здравствуй, милая!

— Здравствуйте!.. — пролепетала я, пытаясь бочком проскользнуть мимо него к манящему выходу.

Но директор, заслонив собой весь проход, не двигался места.

Драгоценные секунды посыпались тяжелым песком.

— Настает время жуткое, — произнес он вдруг гнетущим голосом, и лицо его под светом яркой лампы отчего-то стало походить на бледную застывшую маску…

— Что?.. — нетерпеливо переспросила я, пытаясь своим худым плечом оттеснить внезапно выросшую на пути недвижимую глыбу.

— Устаю не на шутку… — повторил он, тяжко вздыхая.

Секунды потекли длинными, нескончаемыми веками.

— Пустите!.. — вскрикнула я, отчаянно пытаясь прорваться и уже довольно сильно толкая в бок рыхлую тушу директора.

Если посетитель уйдет, все пропало!

Все пропало!!

ВСЕ ПРОПАЛО!!!

— Куда же это тебя пустить? — на Ивана Ильича, похоже, напало игривое настроение.

— Покурить… — взмолилась я в последней надежде, хватаясь, как утопленница, за рукав его толстого пальто.

А мгновения текли, текли, текли…

— Покурить! Без пальто, без шапки, на такой мороз! — покачал головой директор, мягко отводя цепляющуюся руку и ставя меня обратно. — Ни в коем случае! Нет, душенька, у меня есть предложение получше. Пойдем-ка, милая, денежки получать! — и он расплылся в довольной улыбке. — Скоро путешествовать поедешь!

Иван Ильич похлопал меня по спине, разворачивая назад.

Я попыталась вырваться из его объятий, но не тут-то было.

— Я только на минутку… — я уже чуть не плакала.

— Арина! — взгляд директора внезапно стал жестким, и в глубине глаз запылало скрытое недовольство. — Ты что, думаешь, у меня нет других дел?! Немедленно ступай за мной!

С другой стороны двери раздался свирепый вой вьюги.

Внезапно во мне словно что-то перегорело.

И, как сдувшийся праздничный шарик, я покорно поплелась вниз.

Все равно человека в зеленой шляпе мне уже не догнать.

С горькой, неистовой тоской я бросила взгляд на удаляющуюся входную дверь. Наверно, в тот момент я могла прожечь ее глазами.

Шанс последний упущен, и тебе на беду злые тучи закрыли удачи звезду… — вспомнилось услышанное когда-то четверостишие.

Пирамидка из кубиков, мысленно построенная мной, рухнула, и на ее развалинах уселся, слюнявя палец и перелистывая какие-то бумаги, противный коротышка.

ГЛАВА 46

В кабинете Иван Ильич выдал мне пятьдесят семь тысяч. В другое время я подпрыгнула бы от радости и расцеловала его в обе щеки, но сейчас, даже не пересчитав, сунула деньги в карман халата и коротко спросила:

— Где расписаться?

Директор остался неудовлетворен впечатлением, которое произвела на меня выданная сумма, и подозрительный огонек зажегся в глубине его зрачков.

— У тебя что-то случилось? Или ты недовольна праздничной премией?

Я постаралась собрать в кулак все свое мужество и изо всех сил скрыть жестокое разочарование.

— Нет, что вы, я очень благодарна Марианне Леонидовне…

Благодарность все равно вышла вялая, как вяленая дыня.

Иван Ильич пристально посмотрел на меня.

И, как тогда, во сне, его лицо вдруг каким-то образом оказалось прямо перед моим, и черные глаза, расширившись, будто на короткое время проглотили меня. В это мгновение стало темно и душно, пространство заполнил отвратительный запах человеческого нутра, и я вдруг увидела, что непонятным образом очутилась посреди уходящих вдаль двух коридоров темно-алого цвета, в которых пульсировали стены, пол и потолок. Это напомнило мне страшный аттракцион для взрослых — «Черная невесомость». Но не успела я как следует испугаться, как услышала где-то внутри аттракциона голос, растущий прямо из стен, потолка и пола и обжигающий мое тело внутри этих пульсирующих алых коридоров:

— Иди. И позови Полину, если она свободна.

Голосовое пламя погасло, вспыхнул свет, и я увидела, что, шатаясь, стою перед столом директора.

Тошнотворный запах исчез, но меня по-прежнему мутило.

— С тобой все в порядке? — спросил Иван Ильич своим обычным голосом.

И глаза были добрыми и понимающими…

— Да… — ответила я, чувствуя, что до двери мне не дойти.

«Самарканд и Бухара»… — мелькнула мысль. Я перевела взгляд на выход… Как же я выйду отсюда?!

Вместо устойчивого пола передо мной лежала кривая тропа. Она вилась зигзагом посреди бездонной пропасти, а вдалеке темнела богатая, обитая кожей дверь кабинета.

— Тогда иди работай, — в голосе директора прозвучало скрытое нетерпение.

Глубоко вдохнув, я сделала шаг к двери по этому узкому зигзагу и почувствовала, что вся пропиталась смрадным запахом. В следующее мгновение удушающая дурнота объяла мои внутренности, они поднялись волной и рванулись наружу, и, чтобы не разразиться рвотой, я резко согнулась пополам и закашлялась.

Иван Ильич взволнованно вскочил со стула.

— Воды?.. — участливо спросил он.

Я не успела ответить, потому что рухнула как подкошенная прямо в стройный ряд стульев, стоящий возле длинного стола.