Бар на окраине

Сегодня третье января. Ну, почти уже четвертое. На то, чтобы найти свою пару, осталось три дня. Я уже вычеркнула из списка Полину и Лидию Никитичну. Но этого мало. В нем по-прежнему числятся Лилиана, Таня, Прохор и Вовка.

К Рождеству в этом списке должен остаться один человек.

Иначе моя жертва окажется напрасной.

…Поодиночке им не спастись…

Если каждый день исключать по одному, то к седьмому января останется одно только имя, которое и будет тем самым…

Вытирая пыль со шкафа, я задумалась.

Пожалуй, сегодня я исключу…

Кого?

Лильку?

Почему-то не выходила из головы история с кошкой. Как внезапно стала свинцовой Лилькина рука на моем плече…

Как неловко она попыталась отвлечь меня от этой кошки, подняла на смех…

Но, может быть, она действительно ее не видела?..

Та ночь уже ушла далеко в прошлое, и ощущение веса руки притупилось, и я засомневалась — может, голубоглазая певица просто устало облокотилась на меня?..

Лилька казалась мне слишком простой для хитроумных замыслов.

Пожалуй, оставлю ее пока в списке.

Я вспомнила, что Вовка тоже отрицал наличие кошки.

И уха коснулся его приятный тенор.

«Нет, кошек я здесь не видел…»

Очень удивительно, что они оба ее не видели — кошка решительно направлялась вверх по лестнице прямиком к стойке. Они непременно должны были ее заметить.

Они просто сговорились. Я давно замечала, что они заодно. Их рабочие места рядышком, вместе курят, пьют кофе…

И в странную ночь с двадцать девятого на… тридцать первое в кармане у бармена был тот самый жуткий нож…

Ужасное воспоминание остро пронзило меня и потянуло за собой следующее, еще более глубокое — утро в кухне, когда этот нож…

Я пресекла вылезающую на поверхность памяти картинку. Иначе, чтобы не дрожали от страха руки, придется опять выпить виски «Чивас Ригал»…

Надо исключать из списка обоих — само собой явилось резюме.

Я вынула швабру из ведра, и, забыв отжать, облокотилась на нее, продолжая размышления. На полу начала образовываться небольшая лужица.

Кто там еще у нас? Прохор…

Сразу, как тяжелые волны, наплыли воспоминания о вечеринке и перевоплощениях дворника. Перед глазами предстал его молодцеватый образ, улыбка — мечта голливудских звезд, и словно опять послышался над ухом его бодрый веселый голос…

— Арина! Арина!

Когда имя мое донеслось до слуха в третий раз, я поняла, что слышу голос дворника наяву — скрипучий и тусклый, как вечный полумрак барных переходов.

Медленно повернув голову, я увидела Прохора Яковлевича — сжимая в руках шапку, он сгорбленно мялся у двери, не решаясь зайти в кабинет.

— Что вам?.. — спросила я вежливо, слегка удивляясь совпадению.

— Тут у Ивана Ильича никакого блюдечка нет?

— Чего?.. — вопросила я неожиданным басом.

— Блюдца, — терпеливо повторил старичок и добавил фразу, от которой я чуть не грохнулась оземь. — Кошечку покормить бы…

Видя, что я вытаращила глаза, Прохор пояснил:

— Кошечку какую-то видел давеча — идет по лестнице, глаза голодные… Вот у Лиды выпросил рыбки, а блюдца не дает, они все фирменные — говорит, директор ругаться будет…

Не в силах вымолвить ни слова, я лишь мотнула головой.

Дворник вздохнул и, шаркая ногами, исчез за дверью.

Простояв в оцепенении несколько секунд, я начала механически размазывать лужицу по светлому линолеуму с древесным рисунком.

Как странно — он явился как раз в ту минуту, когда я думала о нем.

И заговорил о том, о чем я думала — о черной кошке со слишком умными глазами.

Но эти мысли перебили другие.

…Он, как и я, видел кошку?

И, похоже, принимает ее за кошку?..

И вопреки певице и бармену, говорит о ней со мной?..

Значит, в данном случае получается, что он со мной заодно. Как же я теперь его исключу?..

И в то же мгновение он опять появился в моем списке.

ГЛАВА 44

Я вышла из кабинета, вылила грязную воду в уборную и вновь наполнила ведро. Пожалуй, перед мытьем подсобок нужно перекурить. Почему-то не захотелось идти через сцену, и, наклонившись от тяжести ведра в сторону, я медленно вернулась обратно к кабинету. Начну с комнатенки возле кухонной лестницы…

— С Новым годом, Арина! — окликнула меня поднимающаяся из кухни Таня с подносом. Я приветливо посмотрела на нее.

Пожалуй, только на нее у меня нет никакого компромата. Если остальная троица, оставшаяся в списке, держится в нем крайне зыбко, то Танино положение весьма и весьма устойчиво. Как это ни странно, похоже, как раз она и есть тот самый человек…

Я вспомнила, что совсем недавно именно она по необъяснимой сейчас причине автоматически исключалась из списка претендентов на эту роль.

Таня перешагнула последнюю ступеньку и встала передо мной. Она была выше меня почти на голову.

— Как праздники?

Я заглянула в ее светлые, слегка косящие глаза.

— Нормально, спасибо!

Мы стояли как раз на том самом месте, где в прошлый раз она грубо толкнула меня, так, что пустое ведро, жалобно звякнув, ударилось о стену…

— А я с женихом отмечала, — пробасила она, счастливо улыбаясь.

— Здорово!.. — поддержала я ее радость, а воспоминание где-то в глубине продолжало медленно течь — от ее резкого толчка дальше и дальше, когда она возникла на пороге курилки и попросила прощения…

Когда позвала убрать с пола осколки чашки…

Когда поторопила меня, ошеломленную подслушанной тихой беседой…

Что-то еще случилось тогда… Что?.. Не могу уловить… Что-то между этими короткими событиями…

Машинально отвечая на вопросы, я опять прокручивала в голове эти кадры — вот Таня толкает меня, вот она стоит на пороге комнатки под лестницей с виноватым видом, вот ведет меня к столику с пролитым чаем, вот тянет обратно меня, застывшую у этого столика…

И где-то здесь притаилось то, чего я никак не могу вспомнить…