Барин-Шабарин 9
Шрифт:
— Почему полиция допускает такие высказывания! — вспылила пожилая леди, схватила свой саквояж и выскочила из купе.
Супруги рассмеялись, а потом миссис Симмонс шепнула мистеру Симмонсу:
— Попридержи язык, Джордж, если эта старая дура позовет бобби, мы можем нарваться на неприятности, а нам лучше лишний раз не привлекать внимания властей.
— Да, это моя ошибка, Энн, но уж больно хотелось сбить спесь с этой старой кочерыжки.
И они молчали весь оставшийся путь. Сойдя на перрон вокзала Чарринг-кросс, Симмонсы направились не в отель, а на конспиративную квартиру, которая принадлежала русской резидентуре. Здесь они могли бы побыть собой, но не стали выходить из образов,
Оставшись наедине Симмонсы тут же разошлись по разным комнатам. Им нужно было отдохнуть, в том числе — и друг от друга. Ведь на самом деле у этой пары было мало общего. Он — бывший студент из разночинцев, она — аристократка, вдова генерала, наследница его, увы, растраченного состояния. Однако — цель у них была одна.
— Ваше сиятельство, — голос агента звучал на удивление ровно, без эмоций. — Моя миссия в Лондоне завершена. Комитет как структура уничтожен. Лорд Чедли скончался от апоплексического удара через три дня после скандала. Монктон смещен со всех постов, ему грозит парламентское расследование. Биржа понесла колоссальные убытки, доверие к правительству подорвано. Форин-офис — в его глазах мелькнуло что-то, похожее на презрение, — … погряз в мешанине взаимных обвинений и поисков виноватых. Насколько можно судить по сообщениям газет, «Золотая лихорадка» на Аляске в самом разгаре, участки, выделенные Русско-Американской компанией, уже распроданы.Лояльность британских колониальных властей умело подогревается нашими торговыми агентами.
Я позволил себе улыбнуться.
— Вы сделали больше, чем можно было ожидать от одного человека, Евгений, — сказал я, впервые с момента нашего знакомства назвав его по имени, а не по оперативному псевдониму. — Роль бывалого моряка и золотоискателя Паттерсона в вашем исполнении, пожалуй, украсила бы репертуар любого театра мира. Империя перед вами в долгу.
Евгений Гранович, который и впрямь был актером из разъездного театра, погрязшим в карточных долгах, пристрастившийся к бутылке и завербованный Степаном Седовым, слегка наклонил голову.
— Служу России, ваше сиятельство. Какие еще будут приказания?
— Пока отдыхайте, — сказал я, видя глубокую усталость в глазах агента, все-таки не так-то легко полгода водить за нос сотрудников Скотланд-ярда, всякий раз уходя от слежки. — Хотите провести месяц в теплых краях? Крым, Кавказ — на ваш выбор. Забудьте о делах. Затем… — Я взял со стола небольшой, ничем не примечательный конверт, — … новое дело. Не спешите. Содержимое его прочтете здесь, в моем кабинете, когда почувствуете себя достаточно отдохнувшим. Это… несколько иная антреприза. Требует свежего взгляда.
Гранович взял конверт, повертел в пальцах и снова положил на стол.
— Благодарю вас, ваше сиятельство, — откликнулся агент, — пожалуй, я бы прокатился куда-нибудь на марциальные воды.
— В таком случае, пройдите к секретарю. Он выдаст вам необходимую сумму и документы, а также — определит место вашего отдыха. Жду вас ровно через месяц.
Гранович встал, поклонился и вышел. Почти сразу после его ухода вошел дежурный чиновник Особого комитета с пачкой свежих донесений. Я начал вскрывать их одно за другим. Та-ак… Из Ново-Архангельска, датировано концом мая — шло пять недель!
«…отряд казаков, под командованием хорунжего Михайлова, обнаружил затонувшее на мелком месте иноземное судно, с названием „Perseverans“. Судя по развороченному правому борту, судно подорвалось на загодя установленной мине. Людей не обнаружено. На берегу — небольшое кладбище в десять крестов. „Святой Марии“ на стоянке не оказалось, но в оговоренном месте найдена в железной коробке
записка. Прилагается…»Я развернул приложенную к донесению записку в пятнах ржавчины и подсохшей влаги. Почерк Иволгина:
«Ваше высокопревосходительство, имею честь доложить, что благодаря героическим усилиям команды, нам удалось добыть золота достаточно, чтобы оно могло послужить необходимым Вам доказательством. Вернулся в устье Маккензи, где в одном из рукавов оставлял „Святую Марию“ под присмотром части экипажа. Обнаружил погибший „Персеверанс“ и двух членов его команды — капитана Клэйборна и старпома Морроу. По их словам, большая часть команды ушла с Макферсоном „Тенью“ в Британскую Колумбию, остальные погибли во время подрыва на мине. Взял выживших на борт. Иду в Ново-Архангельск, но запасы топлива невелики, а ледовая обстановка крайне неблагоприятна. Капитан Гр. Иволгин, писано в октября, 17 дня».
Что ж, Григорий Васильевич Иволгин с лихвой оправдал доверие. Буду хлопотать о награде и повышении чина. Вот только дойдут ли они своим ходом до Ново-Архангельска? Вернее — дошли ли? Надо поторопить Путилова с «Ермаком».
Ладно, что у нас дальше… Из ИИПНТ, датировано вчерашним числом… Ну хоть здесь не приходится ожидать вестей целыми неделями. «…испытания судовых электромоторов на канонерской лодке „Гроза“ превзошли ожидания! Готовим чертежи для постройки таковых для установки на более крупные суда. ДВС для самоходных повозок (танков) прошел весь цикл ходовых испытаний. Начинаем проектирование бронированного варианта („самоходная крепость“). Ракетная установка Константинова (катюша) дает отличные характеристики! Работаем над увеличением дальности и точности. Планируем серийное производство двигателей и опытной партии ракет к лету. Требуем расширения финансирования и новых мастерских…»
Я кивнул и чиновник, с преданным полупоклоном все еще стоявший у стола, удалился. Я остался один на один с своими мыслями. Ну что, Алексей Петрович, полный триумф? На всех фронтах — политическом, финансовом, технологическом? Англия отброшена? Россия поднялась на новую высоту? Если бы было все так просто…
Подойдя к массивному дубовому шкафу, я открыл потайной ящик и достал оттуда не государственные бумаги, а… игрушечный деревянный кораблик. Грубо раскрашенный, с бумажным парусом. Кораблик, сделанный моим сыномПетькой. Уселся в кресло у холодного камина, поворачивая кораблик в руках.
Тяжесть власти. Она была ощутимее, чем любая государственная печать. Я мысленно видел лица людей, которые действовали по моей воле — Иволгина, Орлова, других мужиков из команды «Святой Марии», борющихся со льдами, Шахова, который балансирует сейчас на грани жизни и смерти, ведя людей Клэйборна к призрачному золоту.
Почему-то вспомнилось лицо лорда Паллизера, явно сломленного видом гибнущего фрегата. Русского списанного фрегата, разорванного взрывом русской же ракеты. И одновременно увидел Петю, с восторгом наблюдающего за учебным абордажем. Его восторженные крики странным образом откликнулись ревом ракеты над Балтикой и воплями паники на лондонской бирже.
Я не чувствовал ликования. Чувствовал лишь огромную, ледяную тяжесть ответственности и вечную, изматывающую бдительность. По сути, я выиграл лишь один раунд в нескончаемой игре.
Англия лишь отступила, перегруппировалась, зализывая раны. Она не сдалась. Ее флот все еще был сильнейшим в мире. Ее финансовая мощь, хоть и подорвана, но несокрушена. Ее спецслужбы будут мстить.
Битва не закончилась. Она лишь сменила форму: из открытой все глубже уходила в тень, от атак кавалерии, эволюций флотов и артиллерийской дуэли — в схватку умов и технологий. По сути, я вызвал к жизни холодную войну, какую эта ветвь истории еще не знала.