Башня Богов III

Я был еле жив, боль пронзила в трёх местах, из трёх сотен хитов осталось шестьдесят, ещё один страшный удар — и всё кончено; Уилл содрогался, охваченный пламенем с головы до ног, и только огненная защита позволила ему пережить первые секунды боя. Стало предельно ясно, что попытки драться с Хаддари обречены на провал: он превосходил нас во всём. У нас было только два выхода: или умереть, или пойти ва-банк — использовать близкое Искажение и поменять законы реальности так, чтобы они работали на нас. Мы с Уиллом поняли это одновременно, но пошли каждый своим путём.

Он атаковал: изменил воздух, который вдыхал тайро, на нечто убийственное — и голова Командора окуталась облаком мельчайшей сверкающей алмазной крошки. Судорожный вдох, и бритвенно-острые колючки заполнили глотку и лёгкие Хаддари, Уилл с мстительным воплем закрутил алмазную пыль в режущий вихрь. Эффектно, болезненно и опасно, это был сильный ход.

Вот только био-механика справлялась с такими угрозами: Командор содрогнулся, извергнув порцию окровавленной пыли, но внутри него уже нарастали фильтры, регенерировали повреждённые связки и срастались разорванные лёгочные ткани. Смелый замысел Уилла сработал, но лишь отвлёк и замедлил врага.

Я прежде всего хотел освободиться от хватки тайро и угрозы немедленного убийства, поэтому изменил ситуацию зеркально: четыре искры были частью меня, и в этот момент я каждой клеточкой искалеченного тела пожелал, наоборот, стать частью их. По мышцам прошла судорога освобождения, которая напоминала волну огня, только это был не огонь, а свет: я весь превратился в сияние и стал бестелесной фигурой. Боль тут же исчезла, я выскользнул прочь, тайро хотел поймать световой контур, но ухватил лишь воздух.

Всё моё существо переполняли лёгкость и скорость: световые процессы куда быстрее телесной химии, я видел и чувствовал одновременно во все стороны. Увы, изломанный Оберин остался висеть, я не мог забрать его с собой, а он не мог искажать реальность, так как не был носителем искры. Хаддари врезался в доспех двумя руками и с криком разломил его на куски, магия вспыхнула и иссякла, проклятая душа рыцаря смерти с гулким воем вылетела из стальных обломков, освобождённая… навсегда.

— Прощайте, — крикнул Лорд Оберин, исчезая из мира живых и проваливаясь в душеворот Башни Богов. И я не мог сказать ему слова благодарности, потому что стал светом и потерял голос. Лишь порывисто вспыхнул на прощание и погас, надеюсь, он понял…

За неимением других целей, Командор обрушился на Уилла. По мускулам тайро прошла дрожь адаптации, и шкура сделалась волокнистой и огнеупорной, как асбест. Крылья скверны, уязвимые к огню и свету, спрятались за спиной, ручищи обхватили и зафиксировали Уилла. Регенерация канадца уже пару секунд назад зарастила сквозную рану вместе с хвостом тайро — но Командор выдрал хвост и ударил им снова. Он мог убить Уилла одним ударом в лоб, но вместо этого наконечник пронзил солнечное сплетение, нервный узел, где находится точка слияния каждого чудотворца с источником его силы.

Пламя вокруг Уилла задрожало и выдохлось, лишь сизый дым шёл от перегретой головы и рук. Обуглившиеся остатки скверны облетали с почерневшей головы канадца вместе с пеплом от его когда-то светлых волос. На мгновение он стал полностью бессилен, потому что искры ещё не нашли способа проводить энергию не через солнечный узел.

Крылья тьмы Командора Хаддари неотвратимо раскрылись, их концы вонзились Уиллу в рану на груди и в рот, скверна потекла внутрь, и тайро понёс содрогающегося мага к Гормингару. Он собирался осквернить искры Уилла и бросить порченое скверной тело в глаз света, чтобы начать заражение юного божества.

Что же все эти несколько секунд делал я?

Мысли и действия стали такими быстрыми и лёгкими, что между мгновением, когда в сознание пришла безумная мысль и мгновением, когда она была исполнена, прошла десятая доля секунды. Бестелесный свет метнулся к Командору и влетел в него, я оказался внутри врага и тут же использовал скан инфосвета, чтобы максимально понять строение, силы и слабости тайро.

Вспышка, сканирование выделило мозг, спинной мозг и дополнительные мышечно-нервные узлы, которые служили дублирующей системой. Благодаря ей серокожие могли жить и сражаться даже с перебитым позвоночником и повреждённым головным мозгом! Два сердца в разных сторонах груди, каждое под защитой своей скелетной клетки; и два узла регенерации: один на стыке мозга и позвоночника, второй в глубине диафрагмы.

Поразительно, как круто устроены тайро и насколько они живучие, неудивительно, что с такими клетками и тканями они даже без магии доживали до трёхсот лет… Командору Хаддари было четыреста. Трехсот пятидесятый уровень и семь тысяч хитов плюс адские резисты, мощнейшие жизненные резервы. Нашими силами его просто невозможно не то, что убить, а даже серьёзно ранить.

Но я попытался.

Весь мой свет стёкся Хаддари в главный узел регенерации, я дотянулся до ракеты в фазе взрыва и вырвал её из инвентаря. Теперь ничего не мешало бомбе выполнить функцию, которую она пыталась две сотни лет! Чудовищный взрыв сотряс тайро изнутри и разворотил его торс надвое. Уилл, опалённый огнём, придушенный скверной и отброшенный взрывной волной, потерял сознание и улетал прочь от Гормингара. Одной проблемой меньше.

Но главный враг был жив. Даже такое мощное оружие и настолько идеально нанесённый удар не смогли убить Командора Хаддари на месте, лишь причинили ему смертельные раны… которые скоро исцелит регенерация. Я смог лишь вывести его из строя на минуту, не больше.

Но в первые секунды после взрыва, пока тайро был оглушён шоком, все искажающие возможности четырёх искр обратились к главному узлу регенерации, изменяя принципы его работы: снять все ограничения и… максимально усилить.

Искры на время погасли, опустошённые, я почувствовал, как солнечная форма спадает — вот-вот вернусь в материальное тело. Вырвался из Командора и отлетел подальше, вжух, добро пожаловать, сломанная рука, ужасная рана в животе и иссечённое осколками трезубца плечо. Боль заполнила с головы до ног, я скорчился, надеясь, что не потеряю сознания, и дал регенерации делать своё дело.

Мы с Хаддари висели напротив друг друга, искалеченные, каждый бессильно сверлил взглядом врага.

— Опасный противник, — проронил Командор, его хвост обмотался вокруг развороченного торса, помогая тому срастаться, а обрывки чёрных крыльев скверны бессильно свисали вниз, от них мало что осталось. — Из какого ты мира, смертный?

Говорить название нашего мира тому, кто уничтожил как минимум одну планету, я, разумеется, не стал. Боже, да явись его армада на Землю прямо сейчас, они могли бы играючи истребить большинство человечества. Людям нужно время, чтобы сильнейшие поднялись в Башне, стали хотя бы двухсотых уровней и смогли тягаться не с крутыми, но хотя бы с большинством обычных врагов во вселенной. А пока Земля слишком слаба: приходи и забирай. Нет, тайро ни в коем случае не должны узнать про наш мир.

— Не отвечаешь? — усмехнулся он, кашлянув кровью. Я видел, как одно из сердец, разорванное взрывом, срастается, а рёбра распрямляются и крепнут с каждой секундой. — Ничего, ты истратил все свои козыри.

Он трудно вдохнул, но лицо не дрогнуло, этот воитель презирал слабость и боль.

— Легионеры зовут меня «Непобедимый», – сказал он хрипло. — Хоть это и несправедливое прозвище: я бывал побеждён. Но всякий раз выживал, так будет и сегодня. Тело лишь тело, оно срастётся; я восстану и легко завладею твоим, и твоего собрата. А став кормом для скверны, вы расскажете мне всё.