Бег времени. Тысяча семьсот

Она просыпалась от ужаса, а я хватала ее за руку, умоляя найти меня. Лишь раз мне это все-таки удалось.

Лишь раз, но я ухватилась за него.

Крики стали громче.

Сила моя росла.

Двери хлопались.

Телефоны звонили все разом.

Найдите меня.

Найдите меня.

Найдите меня.

Дом пуст.

В нем никого.

Лишь мы.

Лишь мы.

Призраки, что следуют за мной попятам. Они со мной всегда.

Окружают меня в темные минуты злости.

Воют громче меня.

Обвиняют в смерти и поджигают мне платье.

Гори в аду. Они кричат мне: «гори в аду».

За то, что я сделала с ними.

…

Я проснулась после долго сна. Смотрела на него и пыталась понять, что же в нем такого восхитительного, что я не могла отвести взгляд.

Он зашел в мое убежище неуверенно. Маленькими шагами пересек галерею, чтобы скинуть с холста ткань. На картине женщина. Она красивее, чем я.

Она живая.

Счастливая.

Любимая.

Я стояла позади него, вглядываясь в портрет. Дышала ему в спину запахом гари и старалась вспомнить.

Где я его видела?

Где могла наткнуться на эти восхитительные зеленые глаза?

Но это не все. Нет, не все.

Я так хотела попросить у него прощения.

Дом начал гореть.

Дом был охвачен пламенем.

Балки падали вниз, все двери были перекрыты.

И я бежала, бежала куда-то прочь от него.

Но я просила прощения.

Я напряглась, впитывая гнев. Его так много в этом маленьком доме. Словно он принес его с собой. Гнев и… боль. Так много чувств в одном теле.

Дом все пылал.

Тело болело.

Легкие разрывались и превращались в пепел.

Его телефон начал звонить. Он взял трубку.

Но так было сложно прорваться.

Дайте мне сил!

В этом доме лишь мы.

Лишь мы.

Пожалуйста.

– Прости.

Он уронил телефон. Тот упал с громким треском, но все же уцелел.

На дисплее высветилось имя. Чье имя? «Гвендолин Шеферд».

Я ли это?

Или это лишь видимость?

Он развернулся и попытался уйти, но я-то быстрее.

Всегда быстрее.

Дверь захлопнулась прямо перед его носом.

От гнева она чуть не слетела с петель.

Он знал, кто я?

Найди меня!

Зеркало – друг мой. Не живое, как я, но все же здесь, со мной.

Зеленоглазый поднял глаза, а я уже там.

Бледная, мертвая, забытая.

Наши взгляды встретились, и я не выдержала напора.

Осколки летят на него вместе с моим криком.

И вот я одна. Снова одна.

В этом доме нет ни души.

Лишь мы.

Лишь мы.

Мертвые.

Ждущие.

Смотрящие.

Как жизнь утекала у нас из-под пальцев.

В никуда. В чертово никуда.

И вы убегали так же.

Нам нет спасения.

Никогда.

Никогда.

Иллюстрация: http://radikall.com/images/2014/04/09/TKnrG.png

========== Ты позволил мне уйти. Гидеон ==========

– Не трогай меня! Не спрашивай ничего! Не говори ничего! Останься со мной!

– Разве я тебя когда-нибудь покидал?

– Ты позволил мне уйти.

(«В ожидании Годо», С. Беккет)

Мы были в туалете придорожного кафе у бензоколонки, где Джулия щипчиками для бровей, найденными в своей сумке, словно пинцетом, вытаскивала зеркальные осколки из моего лица, промакивая порезы влажными салфетками и антисептиком для рук, отчего ранки щипало неимоверно.

– Спасибо, - в который раз пробормотал я Джулии.

– Успокойся, хочу напомнить, что я собираюсь стать хирургом, как и ты.

Это невольно вызвало у меня улыбку, отчего, из-за движения лицевых мышц, порезы заболели еще больше. Я непроизвольно зашипел, втягивая воздух сквозь зубы от боли.

Джулия тут же начала дуть на ранки. Этот, я бы сказал, нежный и заботливый рефлекс заставил меня смущенно опустить глаза и чуть отодвинуться от девушки. Джулия тоже поняла, что как-то неловко получилось, отчего тут же на ее щеках заиграл милый румянец. Странно, раньше я не замечал в ней этого. До этого Джулия была моим мучителем-сталкером, еще одной причиной закалывать лекции, что уж говорить о ее внешности, которую я не находил интересной или красивой до этого момента. Неужели она так изменилась за это время? Или изменился я сам?

Пробежав большой отрезок от ее дома до бензоколонки по шоссе, мы так и не говорили о том, что случилось в галерее. Боялись. Хотя оба понимали, что обсудить надо. Мы сразу купили пластыри, антисептик и салфетки у ошеломленного продавца, который увидел мое лицо залитое кровью. Кажется, мы его сильно напугали своим безумным видом. Поэтому он сразу указал на дверь туалета, где мы сейчас и стояли возле раковины и зеркала с люминесцентной лампой.

– Ты ее видел? – казалось, Джулия выдохнула, чем спросила. От ее вопроса стало не по себе. Я сразу догадался о ком она, но все-таки спросил для уточнения.

– Кого?

– Даму в Бордо? – она замолчала, понимая, что вопрос звучит неоднозначно. – Ну, я имею в виду, призрака…

Призрака… Перед моими глазами тут же замелькали воспоминания о хищном взгляде портрета, о телефонном звонке, о Гвендолин в зеркале. Призрака? Неужели это было реально? Ведь Гвендолин сейчас лежит в центральной больнице Лондона в коме. Вот моя реальность! А что же было там?

– Я… Да. Видел, – после чего неуверенно добавил.
– Кажется…

Я посмотрел на Джулию и замер: ее темные, почти черные глаза, смотрели с болью. Она отступила от меня на шаг, безвольно опустив руки.

– Не делай из меня идиотку, Гидеон де Виллер! – она-то ли прошептала, то ли прорычала. Из ее глаз хлынули слезы, скатываясь по бледным щекам. – Я знаю, что ты видел. Я все знаю. Уже две недели, как это, - она сделала ударение на слове, - Не дает мне жить. Каждую ночь я просыпаюсь от ужаса, каждый день я убегаю из своего дома, каждую минуту ощущаю ее взгляд на себе, когда я там. И не смей, - слышишь?
– не смей оправдывать все это больной фантазией или игрой разума!

Она яростно кинула щипчики, которые со звоном о фаянс упали в раковину. После чего развернулась на каблуках и вышла из туалета, со всей силы оттолкнув дверь туалета.