Белая река. Гримерша

Однако сегодня бородатый Ясик был настроен по-деловому.

— Алла, а вас там все ждут. Вся съемочная группа. Меня послали за вами вместе с автобусом.

— Как — ждут? — Женщина посмотрела на часы. Половина восьмого. — Что, уже в «Топорах»?

— Ну да. Там девушка такая командует, энергичная. Всех разбудила в шесть и сказала, что вы велели явится в «Топоры»!

Алла, нахмурившись, влезла в пропахший бензином, неудобный автобус. Интересно, кто это там такой деятельный? Неужели Машка Кравченко? А может быть, хитрый Ясик обманул и в «Топорах» вообще никого нет? Кто его знает, что у него на уме, у этого Ярослава Мудрого?!

Но, подъезжая к порогу, Алла поняла, что Ясик не обманул. Женщина удивленно рассматривала готовую к работе съемочную площадку. Бодрые операторы деловито переставляли с места на место массивные камеры. Совершенно трезвый (о чудо!) осветитель мирно сматывал какие-то провода. Облаченная в обтягивающий гидрокостюм, Маша Кравченко гримировалась, поглядывая в изящное карманное зеркальце. Даже любитель выспаться Максим Медник был здесь — по-утреннему свежий, пахнущий дорогим одеколоном… Алла зажмурилась. Не может быть. Сейчас она откроет глаза и мираж исчезнет. Ей придется возвращаться в гостиницу — будить похмельного осветителя, поторапливать уныло матерящихся операторов, кричать на безмятежно дрыхнущих актеров! Так было всегда.

Женщина осторожно открыла глаза. Галлюцинация не исчезла. Интересно, какая муха их всех укусила?!

К Алле подошла гримерша Даша:

— С добрым утром, Алла Михайловна. Вы вчера сказали, что в восемь уже хотите начать снимать. Вот я и решила собрать всех пораньше, чтобы не задерживать процесс!

— Спасибо… — пробормотала растерявшаяся Алла. Вчера Даша показалась ей никчемной клушей, Алла даже пожалела о том, что послушалась Машку и взяла эту неудачницу на работу. Может быть, она ошиблась? Вон как девчонка суетится, старается! Открыла на развороте последний журнал «Вог» и пытается накрасить Машу Кравченко так же, как журнальную модель. Впалые щеки, полные губы. Сегодня Даша использовала тяжелый водостойкий грим — ведь Машиной героине придется прыгать в реку — причем, возможно, несколько раз.

Алла громко хлопнула в ладоши, призывая съемочную группу к вниманию:

— Итак, мы снимаем сцену самоубийства Тамары. Машка прощается с Дамиром, то есть Максимом, на пригорке, в профиль к первой камере. Вторая камера снимает сверху. Потом она бросается в реку, обе камеры ее провожают. Потом вылавливаем Машку, сушим ей волосы и снимаем следующий дубль. Всем понятно? — Обычно Алла говорила завораживающе тихим голосом, но сейчас ей пришлось почти кричать — так громко пела бушующая река под ее ногами.

— Алла Михайловна, здесь такая бурная вода! — закапризничала Маша Кравченко. — Неужели обязательно снимать здесь? Можно найти куда более безопасное место.

— Обязательно здесь, — металлическим голосом сказала режиссер, — это даже не обсуждается. Марш надевать платье. И губы сделай поярче, на камере они пропадут.

— А платье не налезает на гидрокостюм! — торжествующе выпалила актриса.

Алла посмотрела на девушку, как бык на тореадора.

— Натяни как-нибудь… Максим, ты хоть гримировался?

— Я попудрился. Машкиной пудрой, — охотно пояснил секс-символ.

— Намажься еще тональным кремом. Пусть эта… Даша, кажется, подведет тебе глаза.

— Да, и получусь как гомик!

— Не получишься. И вообще, это не твое дело, ты всего лишь актер. — Алла давно усвоила для себя простую истину: чем строже обращаешься с актерами, тем лучше они играют.

— Ну ладно, ладно, — он хотел погладить ее по щеке, но женщина уклонилась, — лучше подумай о том, как хорошо нам было вчера. И что я с тобой сделаю сегодня ночью.

— Ничего не сделаешь, Максим, — спокойно улыбнулась она, — не раскатывай губы, больше у нас ничего не будет.

— Это еще почему? — Самодовольный Максим с продуманным кокетством приподнял левую бровь.

— А у меня свидание. С другим мужчиной, — как ни в чем не бывало, объяснила она. Пусть теперь недоумевает, где она умудрилась отыскать в такой глуши другого мужчину!

Наконец все были готовы к работе. Густо намазанный тональным кремом Медник и Машка в платье поверх гидрокостюма стояли на живописном пригорке и проникновенно смотрели друг другу в глаза. Один из операторов стоял совсем рядом с ними, другой paзместился в ветвях раскидистого дерева. К каждой камере был подключен небольшой монитор — и оба они находились возле Аллы, чтобы режиссер могла отслеживать происходящее и в случае чего приостановить съемочный процесс.

В кадре появилась Даша Громова с традиционной хлопушкой.

— «Белая река», сцена первая, дубль первый, — звонко объявила она и тут же отскочила в сторону.

— Я люблю тебя, Тамара, — прошептал Медник, — это я и хотел сказать.

— Я тоже люблю тебя, Дамир, — Машка прижала руку актера к собственному сердцу, — я люблю тебя, но ты же знаешь, я обещана в жертву. В жертву реке.

Алла удовлетворенно улыбнулась. В этом месте надо будет поставить трагическую музыку.

— Но это глупость, — возмущался Медник, — это язычество, пережиток прошлого!

— Ты никогда не говорил, что ты атеист.

— Я не атеист. Я… этот… как его… Черт, забыл! — воскликнул Максим.

— Стоп, стоп! — закричала Алла. — Что значит — забыл?! Ты роль вообще свою учил?

Максим потупился — как детсадовец, которого отругали за сломанного пупсика.

— Агностик! Ты должен сказать, что ты не атеист, а агностик. Тот, кто ни во что не верит, потому что сомневается во всем.

— Агностик, — тупо повторил Максим.

— Снимаем заново!

— Белая река, сцена первая, дубль второй, — послушно щелкнула хлопушкой Дарья.

— Ты никогда не говорил, что ты атеист, — прошептала Кравченко.

— Я не атеист, я алхимик, — трагически возразил Максим.

— Стоп! — дурным голосом возопила Алла Белая. — Какой ты, на фиг, алхимик?! Агностик, повтори три раза — агностик!

— Агностик, агностик, агностик, — пробубнил герой-любовник.

— Белая река, сцена первая, дубль третий!

— Ты никогда не говорил, что ты алхимик… Блин!

— Белая река, сцена первая, дубль четвертый.

— Ты никогда не говорил, что ты атеист.

— Я не атеист, я… агностик!

Алла поморщилась. Да, плохо, наверное, обладать интеллектом выпускника средней школы. Красивое тело увянет, останутся лишь воспоминания да фотографии, удостоверяющие былую сексапильность. Кому будет нужен Максим Медник через десять лет? Стареющий любовник, мачо на пенсии… Ладно, ничего страшного, что он выдержал такую огромную паузу перед незнакомым ему умным словом. Так, пожалуй, получится даже эффектней. Лишь бы теперь Машка Кравченко не подвела и прыгнула в воду. Желательно вниз головой.