Белая река. Гримерша

Но, несмотря ни на что, новая работа ей нравилась — никогда раньше она не чувствовала себя такой незаменимой.

Даше приходилось вставать раньше всех — в половине шестого.

— Это продлится недолго, — успокоила ее Алла, — просто в первые дни пребывания здесь актеры по-московскому бледны. Потом они, разумеется, загорят, а ведь мы снимаем сцены в разбивку. Понимаешь?

— Не совсем, — призналась Даша.

— Ну как же. Вот в самую первую очередь мы снимаем сцену самоубийства главной героини, так? А ведь это сцена из самого конца фильма. Получается, что в начхте она будет бледной, в середине — загорелой, а в конце — опять бледной. Что из этого следует?

— Что?

— Ну, ты и рохля, — рассердилась Алла. — Из этого следует то, что ты должна гримировать их так, чтобы они выглядели загорелыми всегда!

Поэтому Даша и поднималась в такую рань — ведь на грим для каждого актера она тратила почти часа. Накрасить человека так, чтобы он выглядел загорелым, несложно, с этим справится любой стажер мосфильмовских курсов. Но это довольно кропотливая работа, ведь приходится гримировать не только лицо, но и все тело. К слову сказать, театральный грим для тела с эффектом тропического загара пах отвратительно. Когда в первый съемочный день загримированная Маша Кравченко появилась на съемочной площадке, Алла Белая брезгливо поморщилась:

— Чем это пахнет? Маша, ты что, ела чеснок?! У нас же сегодня есть сиена с поцелуями!

Однако через несколько дней все к противному амбре привыкли.

Даше удалось узнать много нового о каждом члене съемочной группы. Нет, она не вела ни с кем задушевных бесед, она не подслушивала чужих разговоров в «курилке» и не внимала ядовитым сплетням. Лучшие Дашины шпионы — это кончики ее пальцев. Она просто работала с людьми — она красила их лица.

Маша Кравченко. У нее «спокойный» лоб, гладкий и высокий. Лоб человека, который летает во сне. Лоб знатной леди с европейской гравюры эпохи Средневековья. Хотя, средневековые красотки, кажется, сбривали волосы у основания лба, чтобы тот выглядел высоким и гладким. А Маше досталось такое «богатство» от природы. Такой лоб бывает у людей уверенных в себе, слегка флегматичных. А возле губ Маши — озорные ямочки, словно у пятилетней девочки. У нее удивительно правильные черты. Да, природа создала Марию Кравченко по всем канонам классической красоты.

Обычно не очень привлекательные женщины ненавидят красавиц. Или, во всяком случае, не слишком им симпатизируют. А вот Даша Громова стала лучше относиться к своей бывшей однокласснице, с тех пор как ее пальцы познакомились с Машиным лицом.

Однажды Даша даже не удержалась от искреннего комплимента:

— Маша, знаешь, почему ты могла бы стать знаменитой актрисой? — спросила она.

— Почему? — насторожилась Маша. Она, как и все красавицы, подозрительно относилась к женской лести.

— Потому что твоя красота позитивна, — улыбнулась Даша.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, вот ты, например, любишь красивых жен-шин?

— Мне все равно, — пожала плечами Машка.

— Врешь!

— С чего ты взяла?

— Я вот большинство из них терпеть не могу!

Маша рассмеялась:

— Надо же, а я и не знала, что ты такая злючка. Так я не поняла, ты меня, считаешь недостаточно красивой, что ли?

— Нет, дурочка. Просто я вглядываюсь в женские черты более пристально, у меня профессиональный взгляд, взгляд не просто женщины, а гримерши. И я точно знаю, что есть два типа красоты — позитивная и негативная. Вот Джоан Коллинз тебе нравится? Или Анджелина Джоли?

— Да ну, — поморщилась Машка, — сплошные амбиции. Даже не понимаю, почему они стали звездами.

— А Мерилин Монро? Клаудиа Шиффер?

— Здесь все ясно, — улыбнулась Кравченко, — Мерилин Монро одно время была моим кумиром. Я даже повесила ее фотографию над своей кроватью. А Клаудиа Шиффер вообще прелесть.

— Но Джоана Коллинз гораздо красивее Мерилин Монро. У Джоан Коллинз тонкое, породистое лицо, а Мерилин проще. Просто Монро — такая легкая, улыбчивая, как шампанское. Мужчины се хотят, а женщины с ней не соперничают. Знаешь почему?

— Почему? — тупо повторила Маша.

— Да потому, что они хотят быть на нее похожими! Есть женщины, которым завидуют, а есть женщины, которых копируют. Ты — из последних. К счастью.

— Ну, спасибо, — смутилась Машка, — хотя, вот уж нс думала, что ты так серьезно относишься к своей профессии…

Максим Медник. Его надо бы поставить в Пушкинском музее рядом со статуей Давида — тогда все посетители забыли бы о каменном изваянии и смотрели бы только на Медника. Классическая красота. Нереально зеленые, русалочьи глаза (Даша сначала подозревала, что он носит цветные контактные линзы, но выяснилось, что нет). Широкие брови. Прямой, аккуратный нос. Полные, темные губы. Подбородок, который принято называть волевым. Должно быть, женщин парализует эта совершенная красота. Должно быть, они ходят за Максимом Медником, словно крысы за волшебной дудочкой.

Даша прикасалась к лицу Максима особенно осторожно, словно он был сделан из венецианского стекла. А что поделаешь — такие данные невозможно не уважать… И, тем не менее, ей совсем не нравился Максим — и это было удивительно. Англичане считают, что безупречный костюм — это безвкусица, моветон. Во внешнем виде настоящего джентльмена должна быть хоть одна погрешность — небрежно повязанный шейный платок или расстегнутая верхняя пуговица на клубном джемпере. То же самое относится и к внешности — совершенство отталкивает. Даша словно оживший манекен красила, безумно дорогой, красивый, но все же безжизненно-резиновый.

— Даша, ты так нежно прикасаешься к моему лицу, — однажды сказал он, когда она пудрила его заблестевший нос между дублями, — у тебя даже выражение лица меняется, когда ты смотришь на меня. Я это ценю.

— Ты ошибаешься, — мягко возразила Даша, — я на всех так смотрю. На самом деле только сейчас я со всеми вами знакомлюсь.

— И все-таки меня не обманешь, — лукаво подмигнул он, — слишком я опытный!..

Гриша Савин. Между прочим, Даша иногда называла его Гришенькой, — разумеется, когда они были наедине. Больше всего ей нравилось работать именно с Гришиным лицом. Правда, пудрить Савина было достаточно сложно — его лицо все время находилось в движении. Гриша улыбался, посмеивался, травил анекдоты, округлял глаза, заговорщицки Даше подмигивал. Наверное, из него получился бы замечательный комический актер — у Гриши была более богатая мимика, чем у самого Джима Керри.

Даша обычно долго работала над лицом Гриши Савина. Гораздо дольше, чем над лицом Маши Кравченко, хотя загримировать мужчину гораздо проще, чем женщину. Женщине-актрисе надо накрасить глаза, уложить волосы и подвести губы, особенно если она играет «фамм фаталь». А мужчина может обойтись тональным кремом и рассыпчатой пудрой. Даша размазывала по Гришкиным щекам легкий крем, она нарочно медлила, подольше массировала каждую складочку. Со стороны эта сценка смотрелась довольно банально — девушка-гример пудрит актера перед съемкой. Но кто бы только знал, что чувствовала Даша, склоняясь над его лицом! Кто бы только догадался! В такие моменты по Дашиным жилам гуляли горячие волны адреналина, она чувствовала себя пилотом гоночного авто в первые секунды после старта. Иногда Даша нервно оглядывалась по сторонам — неужели никто ничего не замечает?

Вокруг нее суетились люди. Осветители мрачно спорили о том, с какой стороны лучше расположить контурный свет. Алла Белая нервно перебирала отснятые кассеты. Максим Медник, как всегда, изучал свою драгоценную физиономию в зеркальце с двойным увеличением, а в его руках поблескивали — кто бы мог подумать! — щипчики для бровей! Никто не обращал на Дашу внимания. Никто из них не замечал, что рядом происходит нечто интимное, сокровенное. Даша Громова нежно ласкает Гришино лицо. И никто об этом не догадывается. Даже сам Григорий. К сожалению.