Белая река. Гримерша

Но что это такое? Поверженный Григорий поднимается и вновь набрасывается на противника. Вот камера опять берет лицо Макса — он растерян и удивлен, а вот рядом с ним появляется тяжелый Гришин кулак. Гриша его действительно ударил или это всего лишь талантливая игра? Если игра, то почему же Максим тогда так странно оседает на пол, почему он так побледнел?

— Он ударил меня! — вдруг взвыл Медник. — Он ударил меня по-настоящему! Дал мне в глаз!

Алла потрясенно молчала. С одной стороны, Савин вмешался в сценарий, ведь это Максим должен был его победить. С другой стороны, этот удар бы так эффектен! А в сценарий никогда не поздно внести парочку изменений…

— Ага! А сам-то! — возмутился Савин. — Он меня так толкнул, я думал, что ребро сломает?

— А ты ткнул меня в нос, еще в самом начале!

— А ты? Заехал мне в ухо!

— Да? А кто опрокинул меня лицом в грязь?! Чуть земли не наелся!

— Вообще-то так было задумано по сценарию, чтобы ты упал! А вот ты зато чуть не ударил меня коленом в пах. Запрещенный прием! Слава богу, промахнулся!

— Интересно, а бить меня по морде — это тоже по сценарию?! Это я должен был победить!

— Вот и побеждал бы!

Они были похожи на воспитанников детского сада, не поделивших трехколесный велосипед. Алла усмехнулась. Все-таки все мужчины инфантильны. Они с умным видом объявляют себя шовинистами, они снисходительно говорят, что женщинам не место в офисе и за рулем, а сами порой ведут себя, как подвыпившие школьники.

— А мне-то что теперь делать? — ныл Максим. — Ведь фингал же будет. Как сниматься-то?

Действительно, его щека заметно покраснела и припухла, а правый глаз сузился.

— Ничего страшного, — принужденно улыбнулась Алла, — я учту твою профессиональную травму, когда буду листать гонорарную книгу.

— А сниматься-то как теперь? — уныло повторил Максим.

— Ничего, я тебе так синяк замажу, никто не заметит! — ободрила его гримерша Даша. — У меня есть силиконовые накладки. Если будет совсем плохо, можно будет приклеить их под глаза.

Максим уничтожающе на нее посмотрел, и Даша замолчала. Алле стало жаль старательную гримершу, и она строго сказала Меднику:

— Что ж, пока обойдемся планами со спины и в профиль. А там видно будет. На этой неделе будем снимать больше Гришиных и Машиных сцен. Тебе очень повезет, если Даша согласится закамуфлировать твой синяк. Но если что, это не проблема, ведь сценарий можно и переписать. Вывести на первый план Гришину роль, убрать из фильма несколько твоих сценок. Так что ты не волнуйся, поправляйся, — бодро улыбнулась Алла и повернулась к озадаченному актеру спиной. Уже уходя, она услышала, как Медник тихо говорит Даше Громовой:

— Ты, это самое, извини, если я нагрубил… Ведь мой синяк можно замазать, правда же? А я за это сфотографируюсь с тобой несколько раз подряд! Да тебе все твои подружки обзавидуются!

Алла Белая тоже играла роль — старательно и вдохновенно. Роль уверенной в себе оптимистки, роль известного режиссера, у которого все обязательно получится, роль победителя, роль любимчика фортуны. На самом деле ее настроение нельзя было назвать бодрым и радостным. Фильм явно не клеился. Все получалось совсем нс так, как она задумала изначально. Конечно, редкому режиссеру нравятся отснятые материалы — и это принято называть профессиональным кокетством. Но сомнения Аллы не имели с вышеназванным кокетством ничего общего. «Неужели я действительно полное ничтожество? Неужели я в состоянии только снимать клипы, а вот замахнуться на большое кино не смогу никогда?!»

Старая, старая, уже такая старая! Вон какая сеточка морщин вокруг глаз — если приглядеться. Глаза красивые и блестящие, но, увы, это не голодный блеск юности — просто Алла пользуется специальными французскими каплями. Как она старается выглядеть молодой! Маски для волос, ежедневный массаж лица, талассотерапия, йога, парикмахер, косметолог, стилист? Но все это осталось в далекой Москве. Не тащить же с собой в деревню целый салон красоты со всем персоналом — это будет выглядеть смешно. Всего пара дней вдали от цивилизации, а она уже чувствует себя запущенным чудовищем. Как она завидует красавице Маше Кравченко! И даже этой администраторше Даше. Они преспокойно ходят по Гузериплю в простеньких джинсах и свитерах, у них умытые, свежие лица. То ли дело она, Алла Белая. Ей приходится вставать на полтора часа раньше — чтобы с помощью дорогой косметики изобразить полное отсутствие макияжа на лице. Под черными брючками — клеш от Труссарди — у нее надеты утягивающие антицеллюлитные колготки. У ярко-красного вязаного свитера от Шанель своя функция — он замечательно увеличивает грудь. А уж если надеть под него бюстгальтер Уайдер Бра с силиконовыми прокладками, то можно стать гордой обладательницей сексуальных пышных форм.

— Алла! Эй! Алла! — услышала она хриплый голос, за которым последовал пронзительный свист.

Интересно, кто это? Хотя она и так знает кто — навязчивый Ярослав Мудрый. Только он способен соляным столбом стоять под ее балконом и нарушать божественную тишину неинтеллигентными воплями. Тяжело вздохнув, женщина отправилась на балкон. Пора наконец объяснить этому самонадеянному идиоту, кто она такая. Что он о себе возомнил? Неужели он искренне думает, что может быть ей интересен?

— Алла! Выйди! Алла! — бубнил под балконом настырный «сопроводильник».

Алла свесилась вниз и уже открыла рот, чтобы послать Ясика куда подальше, но вовремя остановилась.

Под ее балконом топтался, переминаясь с ноги на ногу, вовсе не Ярослав Мудрый, а какой-то незнакомый молодой мужчина. Тонкое, красивое лицо с огромными карими глазами, нос с импозантной греческой горбинкой и ярко очерченный, крупный рот. Небрежно уложенные волнистые волосы цвета липового меда. Фигура профессионального атлета. Впечатление портила только одежда — красавчик зачем-то нацепил на себя довольно засаленную телогрейку и не слишком чистые валенки. Впрочем, они же находятся на природе, а не на светском рауте. Не будет же он разгуливать по пыльным деревенским улицам в костюме-тройке от Хьюго Босс! Если бы Алла находилась в своем столичном рабочем кабинете, она бы непременно решила, что перед ней — пришедший на пробы киноактер. Но что делать такому великолепному экземпляру в богом забытой высокогорной деревушке?!

— Я вас слушаю, — вежливо сказала она.

— Да вот решил заглянуть… — улыбнулся незнакомец, — подумал, что раз у вас кончились сегодняшние съемки, то, может, мы прогуляемся? Например, я мог бы показать вам заповедник. Вам понравится, я это чувствую.

— Да кто вы такой?

— Как это? — Его широкие темные брови поползли вверх. — Алла, я вас что, разбудил? Мы же с вамп разговаривали у реки. Я ваш гид, Ясик… Ярослав Мудрый.

Ее глаза округлились. Она что, действительно сошла с ума? У вчерашнего Ярослава Мудрого была грязная борода лопатой и простоватое неумытое лицо. Сегодняшний же Ясик больше походит на картинку из журнала мод.

— Я… вообще, я думала сейчас почитать… так что… — растерялась она.

— Да ладно, почитать можно и на ночь. А заповедник такой красивый, — предложил компромиссное решение Ярослав.

— Ну не знаю…

— Одевайся и спускайся, — Ясик неожиданно решил перейти на «ты», — жду тебя внизу! — Он уселся на деревянную скамеечку.

Алла задумчиво остановилась перед распахнутым шкафом. В принципе Ярослав прав — ей абсолютно нечем заняться. Идея посмотреть заповедник начала казаться ей заманчивой. А после чудесной метаморфозы, превратившей Ясика в статного красавца, с ним не стыдно показаться перед коллегами. Особенно перед Максимом Медником — а то в последнее время мачо слишком много на себя берет — все пытается приобнять Аллу в присутствии съемочной группы, многозначительно поводит бровью, шепчет томные комплименты…