Белая река. Гримерша

— Я? — удивилась Даша. — Быть этого не может. Во-первых, он любовник Аллы, а во-вторых, ему нравится только единственный человек — он сам.

— Ну, отчасти ты права, — Гриша уселся на ее кровать, — и все-таки Макс к тебе неравнодушен. Вчера, например, за ужином он поспорил с осветителями, что ему удастся затащить тебя в постель.

— Шутишь?

— Я серьезно. Так что будь бдительна — на кону тысяча рублей!

— Какая гадость! — расстроилась девушка. — Но могу тебе гарантировать, ничего у него не получится!

— Правильно! Негодяя надо проучить… А вообще, я к тебе не за этим пришел. Просто мне в голову пришла замечательная мысль, вот и решил с тобой поделиться!

— Ну! — без особого энтузиазма поддержала его Даша.

— Я считаю, тебе надо стать актрисой! Ты сегодня была так убедительна, когда прыгала в реку!

— С ума сошел? Кто же меня возьмет сниматься в кино?!

— Я все придумал! — Глаза мужчины сияли, как фотовспышки. — Одна работа у тебя, считай, уже есть. Значит, можно занести твои данные в картотеку на «Мосфильме». Только надо сделать фотографии!

— А что, в картотеку на «Мосфильме» могут занести кого попало? Мне всегда казалось, что туда берут только людей с высшим актерским образованием.

— Господи, какая же ты наивная! За это я тебя и люблю. У меня же там связи, я же уже много лет в этой тусовке! Устрою я тебя в картотеку, не волнуйся. Будешь потихонечку сниматься. Сначала — в массовочке, потом — эпизоды. Кто знает, может, когда-нибудь дорастешь и до главной роли!

— Ну… я подумаю, — растерялась Даша.

— И думать здесь нечего! — Гриша явно был настроен решительно. — Прямо сейчас и сфотографируемся. У меня и фотик профессиональный с собой есть.

— Ну… надо тогда хотя бы кровать поаккуратней застелить, а то неудобно в таком бардаке сниматься. — Даше совершенно не хотелось стать актрисой кино. Но стоит ли отказываться от перспективы провести целый час, а то и больше, в обществе Гриши Савина?

— С ума сошла? — возмутился актер. — В такой убогой обстановке собралась фотографироваться?! Пойдем хотя бы в бильярдную. Там приглушенный свет и вполне европейский интерьер. А что у тебя есть с собой из одежды?

— Ну… Джинсы есть, кофты, — замялась девушка и на всякий случай добавила: — Все почти новое.

— Понятно, значит, ничего нет, — констатировал Гриша, — ладно, я так и думал, поэтому позаботился о прикиде заранее. — С этими словами он протянул ей паутинку каких-то черных кружев.

— Что это? — Даша испуганно разглядывала принесенный им наряд. Полупрозрачный пеньюар, какие-то тоненькие тесемочки, легкомысленные бантики… И он хочет, чтобы она все это надела?! К тому же понятно, чей это наряд. Фривольные кружева принадлежат Машке Кравченко. Даша невольно позавидовала красавице актрисе. Она вообще немного завидовала женщинам, которые умеют не выглядеть идиотками в откровенном эротическом белье.

— Да не смущайся ты, как восьмиклассница! — Гриша заметил свекольный румянец, мгновенно проявившийся на ее щеках. — Ты же у нас будущая актриса! А вдруг тебе придется сниматься обнаженной? Ты об этом не подумала?

— Это… это же Машкино нижнее белье? — тихо спросила она.

— Ну… да! Но ты не волнуйся, оно же чистое.

— А если Маша узнает, что я надевала ее шмотки?

— Тогда мне отрежут уши. Или кое-что похуже, — улыбнулся он. — Но она никогда не узнает. Если, конечно, ты сама ей не расскажешь!

Даша вздохнула и приложила к себе отвратительные кружева. Господи, неужели он не понимает, неужели он ничего не понимает? Маша Кравченко — классическая красавица Ей идут любые фасоны, в том числе и нарочито — сексуальное белье. А Даша? Она же будет выглядеть как героиня порнографического комикса!

Кто бы мог подумать, что на двадцать девятом году жизни ей, скромной секретарше, придется напяливать панельные тряпки и изображать из себя секс — бомбу.

— Гриш, — pобко начала она, — а может, ну его, а? Ну подумай, какая из меня актриса? И потом мне двадцать восемь. Кто в каком возрастe начинает звездную карьеру?

— Ты будешь первой! — безапелляционно возразил он. — Ладно, Даш, кончай ломаться, время поджимает! Одевайся и поднимайся в бильярдную! Да, и захвати с собой косметику! Я сам тебе накрашу. Ты замечательная гримерша, но в отношении себя вкус тебе определенно изменяет!

У него были удивительные пальцы — прохладные и нежные, словно у холеной барышни. Они легко прикасались к ее щекам, носу, подбородку, гладили лоб и губы, а Даша Громова, прикрыв замутненные нахлынувшей нежностью глаза, молча таяла, как кусочек льда в бокале с теплым коктейлем. Она украдкой рассматривала его из-под полуприкрытых ресниц. У Гриши было cocpeдоточенное лицо — словно он пытался решить логарифмического уравнение.

— Ты со мной знакомишься, — прошептала Даша.

— Что? — удивился Савин.

— Не обращай внимания, — улыбнулась она, — я так это называю. Просто я лучше узнаю человека, когда мне приходится его красить. Можно сказать, заново с ним знакомлюсь. Иногда можно узнать такие фантастические вещи!

— Например?

— Ну, бывает, красишь красавицу, которой завидуют все окружающие, и понимаешь, что на самом деле она в душе пессимистка. И совершенно себя не любит.

— Интересная теория. А что же тебе удалось узнать обо мне?

— Ну… — Даша смутилась, — ну… ты добрый. Ты не такой, как все. Ты… похож на Есенина, — выпалила она.

Он немного смутился. Во всяком случае, Савин не ответил ничего — он торопливо перебирал коробочки с гримом.

— Так, еще на крылья носа добавим темного тонального крема, чтобы наш носик выглядел на фотографии тоньше и изящней! — бормотал Савин.

— Говорил, что не любишь, когда я ярко накрашена, а сам! — усмехнулась женщина.

— Ну, Даш, это же съемка! Я хочу, чтобы ты получилась красавицей! Роковой женщиной.

— Ну да, а главный атрибут роковой женщины — это, судя по всему, данные кошмарные тряпки, — хмыкнула Даша, закутываясь в некрасивую шерстяную кофту, которую она надела поверх фривольного кружевного пеньюара. Гриша все-таки заставил ее облачиться в сомнительный «прикид», но предстать перед Савиным в одном пеньюаре Даша все же не решилась.

— Все! Готово! — Он отошел на несколько шагов и, прищурившись, критически осмотрел ее подрумяненную физиономию. — Теперь снимай старушечью кофтенку и прими эротическую позу.