Белые Мыши на Белом Снегу

– Я сейчас одно могу сказать: признаков перенесенной лучевой болезни у вас нет. Сдайте кровь, я напишу направление на анализ. Щитовидка у вас увеличена немного, а так вроде все в порядке. Вы практически здоровы.

Хиля шумно выдохнула и улыбнулась.

– Но, - докторша махнула рукой в сторону ее одежды и вернулась за свой стол, - если есть сомнения, ложитесь на полное обследование. Это всего неделя, зато будете знать точно, можно вам рожать или нет.

– Прямо сейчас?.. Эрик, как думаешь?

Мне не хотелось с ней расставаться, буквально до боли не хотелось, но я заставил себя кивнуть:

– Надо так надо. Я съезжу домой, привезу твои вещи.

– Ты ведь не хочешь меня оставлять, - Хиля прищурилась.

– Не хочу. Но ребенок важнее моего настроения.

– Нет, не важнее!
– она вдруг занервничала, забегала взглядом.

– Ребята, вы с ума сошли!
– докторша удивленно рассмеялась.
– Всего-то неделя, вы что, друг без друга жить не можете?.. Эльза, девочка моя, он к вам каждый день приезжать будет.

– Спасибо, я, наверное, не останусь.

Мы вышли из кабинета, и я сразу взял Хилю за руку:

– Скажи - почему?

Она устало прикрыла глаза:

– Мне достаточно того, что я практически здорова. По ее словам. Будем надеяться, родится не урод.

– Есть какая-то другая причина. Ты боишься оставить меня одного?
– я мельком вспомнил о Яне и едва не поморщился.

– Теперь - нет. Я просто хочу побыть с тобой. И... пошли.

На улице сияло яркое зимнее солнце. До праздников оставались считанные дни, и люди уже тащили елки и большие коробки с игрушками.

– Эрик, ты меня прости, но я видела, что с тобой сделали, - сказала Хиля, задумчиво шагая со мной рядом.

Я застыл:

– Когда?..

– Заглянула вчера, когда ты мылся. Просто, понимаешь... я еще в субботу заметила, что тебе больно сидеть. Интересно стало, чисто по-человечески. Не сердишься? А потом - сопоставила факты. Это ведь из-за той девочки?

– Но как ты...
– начал я, но не стал продолжать.
– Да.

– Неужели это было так серьезно, что тебе пришлось ехать к дворнику?

– А про дворника ты откуда знаешь?

Хиля усмехнулась:

– Я вообще знаю гораздо больше, чем ты думаешь. Хотя бы потому, что ты не умеешь врать. Лучше и не пытайся. А вот про девочку узнала случайно. Младшая сестренка моей подруги с курсов, ну та, к которой молодой человек не пришел, проговорилась, что работает с прошлого понедельника в вашей жилконторе.

Я вздохнул:

– Теперь ты даже поняла, что они задумали сделать. Прости меня. Это был какой-то инстинкт, я не знал, как с ним справиться. Дворник помог, в прямом смысле выбил все глупости.

– Инстинкт, - повторила Хиля.
– Может, и инстинкт. У тебя еще остались таблетки? Выбрось их. Или просто перестань принимать, одна от них головная боль. Тебя никогда не интересовали девчонки - и вдруг...

– Не ревнуй, Хиля. Даже если бы я к дворнику не поехал, ничего бы не было. Ну, помучился бы на день - два дольше, и все.

– А сильно мучился?
– в глазах моей жены вдруг зажглось простое женское любопытство.

– Порядочно. И знаешь, так странно - сейчас будто рукой сняло.

– А чем он тебя, этот дворник?

– Ремнем.

– Так ведь больно же, наверное!
– Хиля неожиданно обняла меня прямо посреди улицы, подержала секунду и отпустила.

– Еще как. Лучше не напоминай.

Она улыбнулась:

– Ты не только ради себя - ты и ради меня это сделал. Чтобы больно было только тебе, а не мне. Чтобы остаться вместе. Я права?
– у нее поднялось настроение, и она погрозила мне пальцем.
– Смотри! Чтобы это был последний раз. Снова инстинкт проснется, лучше уж мне говори, я сама тебе всыплю.

Мне тоже стало весело:

– Ты - это не то. У тебя же рука не поднимется. Но все-таки - откуда ты про него знаешь?

– А-а, - Хиля фыркнула.
– Помнишь тот случай, в детстве? Когда ты к нему сам приехал и заплатил талончиками?

Я сразу похолодел:

– Ну, помню.

– Дворник сразу же сообщил твоей матери. Сразу, стоило тебе уйти. Ну, а она как-то рассказала мне, вроде как жене твоей будущей. Я года два уже об этой истории знаю.

– Так что же... он даже причину маме сказал?

– Конечно.

– Ой, какая же скотина! Я ему, как человеку...

– Перепугался твой человек до полусмерти, решил, что это или проверка, или ты просто умом тронулся. Да ты не волнуйся, отец твой ничего не узнал. Он бы не понял.

– Как интересно все-таки... А какие еще тайны ты от меня скрываешь? Насчет Зиманского, например?

Хиля вдруг поморщилась, как от кислого:

– Зиманский! У тебя, кажется, тоже ревность? Так забудь. Я всерьез считала его своим другом и ошиблась.

– Ты написала ему письмо? Он не ответил?

– Ответил. У него теперь совсем другая жизнь, он и не помнит нас с тобой. А как интересно рассказывал!.. Сказал даже, - она понизила голос, - что мы живем в какой-то специальной зоне, вроде нашего спецгородка, только размером с целую страну. Мол, как белые мышки в лаборатории. Какие-то люди решили проверить, возможно ли построить идеальное общество. А потом эксперимент закончился, а мы вроде как захотели жить в нем и дальше. Я ему поверила!.. Эрик, я же на самом деле ему поверила!
– на глазах у нее блеснули слезы.
– А тут - это письмо. Дома, если захочешь, почитаешь.

Я погладил ее по голове:

– Не расстраивайся. Зиманский мне всегда казался каким-то... неправильным, что ли.

– Хороший мой, бедный мальчик, - вздохнула Хиля, беря меня за руку, как младшего брата.
– Я, наверное, не стою твоих жертв. Вру тебе, скрытничаю, жизни какой-то другой хотела... А нет другой жизни. Есть только две белые мышки, которые ползут сейчас по белому снегу и думают, что они - люди...

Письмо, которое она мне показала, было коротким:

"Милая Эльза! Или Хиля- если тебе так удобнее.