Белый, белый снег… (сборник)

Подействовало… Я почувствовал себя лучше. Вроде и мерзнуть перестал, и не так страшно стало. Но сон не шел… Я начал считать: раз, два, три…Досчитал примерно до пятисот – и сбился. Решил попробовать по-другому – считать до пяти, но много-много раз… Бесполезно, сна ни в глазу. А Тимка, знай, похрапывает…

Спина совсем задубела. Просто невмоготу… Перевернулся лицом от костра. О, блаженство!.. Теплом обласкало спину, по телу разлилась неизъяснимая благодать. Снова попытался заснуть, но опять ничего не вышло.

Я поднялся. Борисенок курил у костра.

– Ложись, – сказал я ему.

– Еще полчаса… Спи, – ответил он.

– Не могу… Бессонница, зараза… Вон, Тимка, молодец. Спит себе, как сурок.

Борисенок улегся на свое место, сунул под голову рюкзак и почти сразу уснул.

Чтобы согреться и скоротать время я вскипятил котелок чаю. Попивая крепкий обжигающий напиток, с кусковым сахаром, я сидел, думал о своем. Мысли были самые разные.

«Чего ради занесло меня в эту глушь? – размышлял я, отхлебывая из железной кружки горячий чай. – Сидел бы сейчас дома, в тепле… Попивал бы коньяк, смотрел телевизор в домашних тапочках на босу ногу… Зачем мне все это? И сколько еще оно продлиться? Если честно, с радостью бы махнул завтра домой… А что мне, собственно, мешает? Вот завтра утром возьму и скажу: «Так, мол, и так, вы как хотите – а с меня хватит!» Ну, не удалась охота, так что же теперь, загибаться здесь, что ли? Довольно с меня этой романтики, этого экстрима. Не молодой ведь уже. В сорок лет пора быть более разумным…Я уже давно никому ничего не хочу доказать. Зачем? Какой смысл?.. Я обычный маленький человек, простой обыватель. Написанные мною в порыве творческого вдохновения картины, как оказалось, никому не нужны. Так, продаются потихоньку – и ладно. И все мои грандиозные архитектурные проекты, над которыми не спал ночами – тоже вряд ли уже воплотятся когда-нибудь… А на смену рвется крепкая поросль талантливых и амбициозных. Их главный козырь – молодость… Поздно уже для взлета. Никто не поверит. В сорок лет жизнь не начинают заново…»

Резкий щелчок в темноте заставил вздрогнуть. Я крепко сжал в руках ружье и обернулся. В голове молнией пронеслось: «Неужели он?..»

Пристально вглядываясь в темноту, я шагнул вперед. Сердце стучало отчаянно и тревожно. Палец замер на шершавой поверхности ружейного курка.

Было тихо. Ни звука, ни шороха… Лишь деревья слегка шумели вверху густыми кронами, раскачиваясь под порывами ночного ветра.

Внезапно снова что-то щелкнуло… Только совсем в другой стороне.

Я не сразу сообразил, что это было. Потом понял – деревья потрескивали от мороза. Вздох облегчения вырвался у меня из груди. Я опустил ружье и вернулся к костру.

– Что? – сонно поинтересовался спросонок Тимка.

– Ничего, ничего… Спи, – успокоил я его и, подкинув в костер дров, снова уселся на свое место.

Через пару часов меня сморило. Тяжелые веки закрывали глаза, чугунная голова то и дело безвольно валилась на грудь… Но я упорно боролся со сном.

«Не спать! Не спать! Не спать!» – внушал я себе, пытаясь преодолеть внезапную сонливость. Но у меня это плохо получалось… В ночном небе холодно поблескивали яркие звезды. Ветер задул еще сильнее. Большие заснеженные ели, раскачиваясь, издавали странные звуки. И вдруг… В шуме ветра я различил неясное, едва слышное звучание шаманского бубна и заунывное горловое пение.

«Наваждение! – я потряс головой. – Бред… Не может быть!»

Ледяной озноб прошиб меня от пяток к макушке. Стало до жути страшно.

«Вот так и сходят с ума… Которые сутки без нормального сна, без отдыха. Кто выдержит такое?»

А протяжные тягучие звуки все неслись и неслись откуда-то из поднебесья. Над могучей дикой тайгой, над бескрайними седыми снегами, заполняя собой все пространство.

«Что если хозяйка была права? И этот медведь – действительно проклятие шамана?.. А может, это и не медведь вовсе?»

Я потряс головой, прогоняя дурные мысли. Потом встал и растер лицо снегом.

«Надо же додуматься до такого! Совсем уж… Ведь не ребенок – в страшные сказки верить!»

Пора было будить Тимку. Я едва растолкал его – так разоспался парень.

– Эй, вставай на дежурство… Твоя очередь.

Тимка протер заспанные глаза, зябко поежился от холода. Я подал ему кружку горячего чая.

– Выпей, согреешься.

Тимка отпил глоток и мечтательно произнес:

– Сейчас бы в баньку…

– Да я бы и от простого душа не отказался!

Поправляя свою постель, я давал Тимке последние наставления.

– Дров помногу не подбрасывай. Смотри, чтобы до утра хватило… Если что не так – сразу буди. Понял?.. И не спи. Спать на посту нельзя.

До рассвета было еще далеко. По-зимнему холодная ночь властвовала над миром. И что готовил нам завтрашний день, не мог знать никто.

7

На то, что нам так повезет, мы совсем не рассчитывали. Зверь сам себя загнал в ловушку… Когда мы окончательно убедились в этом, стало понятно – развязка близка.

Треугольный участок густого ельника с двух сторон окаймляли широкие просеки. Местами заросшие кустарником, но в целом – хорошо просматриваемые. С третьей стороны этот маленький кусочек леса изогнутой подковой опоясывала только-только взятая в лед река.

И надо же было такому случиться, что зверь именно здесь решил остаться на дневку. Входной медвежий след прямиком уходил в этот лесок, а выходного – не было. Мы проверили… А это значит, у медведя не оставалось иного пути, как через одну из двух просек. Лед на реке был еще тонковат – туда не сунешься.

Длина просек была чуть более ста метров. И если встать посередине, даже из ружья можно было достать зверя. В любую сторону… А про карабин – и говорить нечего.

Стараясь не шуметь, чтобы не вспугнуть медведя раньше времени, мы разработали план действий. Я встал на одну просеку, Борисенок – на другую, а Тимка со стороны реки должен был начинать загон.

В этой ситуации зверь был обречен. Если бы даже он решил уходить через реку вплавь, все равно бы это ему не удалось. Лед был такой, что и держать не мог, и плыть не позволял. Да и услышали бы мы…В общем, не оставалось у медведя шансов, в любом случае попадал под выстрел.

Тимка ушел по просеке в сторону реки, потом свернул в лес. Я замер, напряженно вслушиваясь в звенящую напряженную тишину.

Минуту спустя глухо ударило ружье нашего загонщика и послышались протяжные крики. Это Тимка начал свою работу. Нам с Борисенком только оставалось завершить ее точным выстрелом.

На кого выйдет зверь? Предугадать было невозможно.

Вдалеке сухо хрустнула ветка. Потом еще раз, уже ближе… Я приготовился. Осторожно стер рукавом снег с прицельной планки. Приложил ружье к плечу, примерился…

Снова затрещал валежник, затем послышался шуршащий звук, похожий на тот, когда человек в плаще продирается сквозь ветки: «Ш-ш-ш-ших!» Стало ясно – медведь идет прямо на меня. От волнения дрожь пробежала по телу. Настал решающий момент.

Крупного зверя в лесу часто вначале слышишь, а уж потом видишь. Так было и на этот раз…Медведь топтался совсем рядом, но густые деревья стеной закрывали его. Я боялся пошевелиться, чтобы не выдать себя. Ждал, пока зверь сам покажется.

– Э-э-э-эй! Э-э-э-эй! – донеслись со стороны реки Тимкины крики.