Белый варвар

– От тебя самой сейчас ничего не останется, - оглушительно тихо пообещал барон, клацнув зубами у моего лица.

– Как и от вашей стаи… - прошептала я, отползая к изголовью кровати.
– Думаете, черные просто так примкнули к братству? Уверены, что хорошо защищены и в замке угрозы нет?

– Ариша…

Утробное рычание волка, который вот-вот вцепится в мое горло, предостерегало от дальнейших слов. Но мне терять нечего:

– Очнитесь! Они не только вошли в ворота, они и в комнату Гаро пробрались. Незамеченными!

– Замолчи… - произнес он предупреждающе, но я уже не слышу.

– Не доверься принц мне, герцог Равии сейчас вытирал бы ноги о вашу шкуру! Привезите в замок любой другой клинок, назовите Гессбойро и вы увидите, как быстро он окажется в руках врага!

И грозный рык меня не остановил.

– Оставьте реликвию у третьей стороны… После коронации я его верну Гаро.

– Клинок наш!

По лицу Барона пошли судороги, в следующее мгновение на меня взирал оскалившийся белый волк. Огромный с вздыбленной шерстю и горящими черными глазами.

Моя смерть будет мучительной и долгой, поняла я. И от осознания этого, взор заволокло серым туманом.

– Б-б-боже…

– Никаких обмороков!
– проорал барон.

Пощечина обожгла щеку, но лишь ускорила мое падение во тьму.

Перед следующим пробуждением я пролежала неподвижно очень долгое время. В комнате уже темно, трещат дрова в печи, пахнет все теми же сушеными яблоками. Выходит сумку уже убрали и разлитые настойки с мазами тщательно смыли. Даже запаха не осталось. Сколько же времени прошло?

Правая рука затекла и сейчас колит неимоверно, особенно в плече. И спина саднит, все же оборотень силен, швырнул так, что стену всем хребтом прочувствовала. Сейчас лежу, боюсь дышать. Губу от боли прикусила, а двигаться не посмела. Барон все еще тут. Следит. Нутром чувствую, хоть и не вижу его из-под ресниц.

– Кого ищешь?
– горячее дыхание опалило ухо.
– Не меня ли?

А вот и сам барон, сидел все это время сбоку от меня на сундуке. Вздрогнула, попыталась встать, но мужская рука за плечо пригвоздила к кровати.

– Лежи. И не смей реветь… - зло предупредил он, заглянув в мое лицо сверху.

– Тогда плечо отпустите, - я поморщилась от тупой боли, и руку он забрал.

– Рубашка и штаны на кровати, оденься. И поговорим.
– Оборотень размашистым шагом направился к двери.

– Я сама не сумею, позовите…

– Повитуха сегодня у сестры гостит. Из всех помощников только я.
– Он ухмыльнулся, прожигая взглядом, и белая улыбка сверкнула на смуглом лице.

Таких помощников мне не надо!

Сглотнула, прежде чем тихо произнести:

– Справлюсь.

– Так и думал.

Уходя, грохнул дверью так, что крынки на печи мелко зазвенели, а вернулся тихо, ровно через пять минут. Я в это время держала рубашку в руках, не зная как ее надеть. Штаны со слезами на ноги натянула, но вот с рубашкой сладить не смогла. Плечи болят, левая рука не поднимается, правая огнем горит.

– Не справилась… - произнес барон, неожиданно оказавшийся за моей спиной.
– Помочь?

Его рука опустилась на ноющее плечо, от страха и боли я отпрянула в сторону:

– Не нааа-до!

Но он вернул меня обратно, резко дернув на себя:

– Ужин стынет, а ждать еще я не намерен.

– Так не ждите… - прижала рубашку к груди, расправляя так, чтобы голого тела видно не было. Обернулась.
– Ступайте себе.

– Одному скучно. А ты раздетой за стол не сядешь.

От такого заявления щеки заалели, а барон погасил свечу и в кромешной тьме рубашку потянул на себя.

– Что…?
– оставшись без прикрытия, схватила шкуру, но барон со смешком и ее у меня отобрал.
– Что вы делаете?

– Я ускоряю твое облачение.

Повернулась спиной, грудь руками закрыла, возмутилась с укором:

– Но вы видите в темноте!

– Чего я в темноте только ни видел.

– Так это вы… чего только ни видели! То есть… я хочу сказать…

– Так и не возникай, - отрезал он.
– Одевайся.

Быстро помог одеться, затем сказал, что под кроватью тапки меховые и вышел. Накинув шкуру на плечи, пошла за ним, медленно стараясь не шипеть от боли на каждом шагу. Вхожу в кухню, на столе мясо жаренное и домашние колбасы и картошка с фасолью, барон неспешно расправляется с едой. Даже грациозно как-то, с вилкой и обычным кухонным ножом.

– Доковыляла?
– хмыкает оборотень и придвигает ко мне тарелку.
– Садись. Ешь.

– Зачем?

– Голодные обмороки ни к чему.

Тут он прав, есть хочется, в животе урчит, и в то же время боязно. Согласился барон с моим предложением или нет? А если нет, тогда зачем меня перед смертью кормить?

– Но что вы решили?
– спросила, медленно-медленно присаживаясь рядом.

– Ешь.

Больше не спорила, набрала себе картошки, к ней мяса, потянулась за хлебом. Барон движение заметил, блюдо с кусками подвинул.

– Спасибо.

Кивнул, указал рукой на молоко в крынке, которое ближе ко мне стоит. Других пояснений не потребовалось, поднялась за чашками, что на полке стоят.

– Ты куда? Так дай.

– Из чашек удобнее, я и себе налью.

– Сядь!
– разозлился.
– Тебя только за смертью посылать.

Сам встал, выбрал чашки, со стуком их поставил на стол, затем разлил в них молоко так, что часть расплескалась.

– Бери.

Пока ели старалась помалкивать и глаз не поднимать, вдруг озвереет. За столом он теперь уже был быстрым, резким и каким-то громким. Слова не сказал, чтобы нарушить молчание, и все равно громкий.

Когда я ложку отложила, он щедро накладывал себе вторую порцию.

– Поела?
– спросил, отрезая большой кусок колбасы.

Как по мне, так с таким аппетитом волчьим, лучше бы не мелочился, сразу все колечко сцапал и вместо небольшой тарелки картошки весь казанок взял.

– Да.

– Неси клинок, - приказал он.

– Что вы решили?

– Ничего не решу, пока сам не увижу Гессбойро, - последовал ответ.
– Принеси и собери.

Под стол руки спрятала и сжала в кулаки: