Бенефис двойников, или Хроника неудавшейся провокации

– И этот уйдет!
– прохрипел Стадлер.

– Не уйдет, там Айвар.
– Стерлингов был бледен, но спокоен.
– То же мне парикмахер на букву "хер".

И действительно, через минуту из сада донесся сдавленный крик. Стадлер судорожно перекрестился.

ГЛАВА 18

Москва. Калининский проспект. 5 ноября. 21-00.

Вечер. Промозгло. Капитана Козлова познабливает в плаще. Время, отведенное на выполнение задания, истекло. Почти все двойники задержаны. Козлов решает ехать в Управление. Он стоит у кромки тротуара и голосует рукой с зажатой в ней сигаретой.

Такси остановилось сразу. На переднем сидении был пассажир. От витринных огней сияла его круглая лысина.

– Куда?
– крикнул шофер.

Козлов понизил голос до шепота:

– На Лубянкку.

– А деньги есть?
– пидирчиво оглядел его таксист.

"Так и знал, не внушают доверия эти усы", - пожаловался сам себе капитан и, стукнув кулаком в грудь, пообещал:

– Забашляю, шеф, два счетчика!

– Но-но!
– встрял пассажир на переднем сидении и погрозил Козлову указательным пальцем.

– Да за мной не станет!
– стал убеждать того капитан.
– Сначала вы доберетесь, потом я.

– Но-но, - пассажир постучал по наручным часам.
– Казино, скорость, спид, давай-давай, баранка!

– Я тебе не баранка!
– огрызнулся таксист.
– Садись, друг.
– Он перегнулся через сидение и открыл заднюю дверь. Козлов сел.

– Ну и вредный тип попался, - покосился на пассажира шофер.
– Весь вечер катаю, то доллары сует, то срамные картинки. Сутенер, небось.

Попутчик обернулся и подарил капитану полный презрения взгляд. Тот похолодел: открытый профиль, нос немного картошкой, огромный лоб, до боли человечий. Козлов украдкой достал из кармана железный рубль, сравнил, - ошибки быть не могло.

– И слова-то от него нормального не услышишь, - продолжал сетовать таксист.
– Ни бельмеса не понимает по-русски. Всю смену молчу. Да еще пукает в салоне, видать к борщам нашим не привычен...

Но Козлов не слушал его. Голова работала на полную мощность: "Ильич, точно, то есть не Ильич, конечно, а двойник - Свинья. Розенблат и компания. Прав Евлампий, ох как прав!"- капитан притворился спящим, но лицо его было напряжено.

– Эй, стоп!
– вдруг закричал пассажир.
– Зе энд, финиш, доигрались, мать твою так!

От неожиданности шофер резко затормозил.

– Смотри-ка ты, по-русски заговорил, - удивленно протянул он.

Свинья открыл дверь и собрался выходить.

– А деньги?!
– шофер схватил его за плечо.
– Мани-мани, рубли давай! Семнадцать с полтиной. Кто платить будет, Рузвельт?

– Я заплачу, - шепнул водителю Козлов. Он боялся спугнуть двойника.

Таксист отпустил Свинью и, матерясь, захлопнул дверь.

– Друг, останови у следующего фонаря, - попросил капитан.

– Как это?
– не понял шофер.

– Через 50 метров.
– Козлов нервничал.
– Я потом все объясню. Деньги завтра на Лубянке получишь. Спасибо, товарищ!

Капитан протянул квитанцию и выскочил в ночь. Вокруг ни души. Виднеются контуры Государственного университета. Промелькнл вдалеке "Ильич" под фанарем. Козлов припустил за ним, нащупав "макарова" в кармане штанов.

Шофер же плюнул в форточку, кинул туда же смятую квитанцию и тронулся в парк.

Минут десять двойник Ленина петлял переулками, низко нагнув голову, затем зашел в парадную дома с барельефом композитора Мусоргского. Козлов шмыгнул за ним и стал осторожно подниматься этаж за этажом, держа пистолет обеими руками. Так дошел он до чердака: пусто, лишь покачивается от ветра странное белье на веревке.

"Черт, проходной!" - понял Козлов и бросился вниз. Он пробегал между вторым и первым этажами, когда вдруг погас свет. Нога зацепилась за что-то твердое, и капитан полетел вниз. Он летел ровно семь ступенек и успел сделать семь выстрелов. Семь предупредительных выстрелов вверх. Сознание погасло.

* * *

Бытует расхожее мнение, что при потере сознания сновидений нет. Если бы Козлов знал об этом, то сильно удивился бы: ему снился сон.

Снилось Козлову, что он не капитан контразведки, а известный на всю страну фокусник-иллюзионист, заслуженный артист республики. Будто выходит он в свете прожектороов на театральную сцену и под восторженный рев многотысячной публики достает из черного крашенного цилиндра генерал-майора Скойбеду за уши. Достает и, пристально глядя в глаза, ласково так спрашивает:

– Ну что, Валерий Михалыч, сукин ты сын, будешь еще доя...ться до меня?

– Буду, - отвечает Скойбеда.

Тогда Козлов берет свободной рукой волшебную палочку и, стукнув ей Скойбеду по лбу, превращает того в свинью.

– А теперь будешь?
– спрашивает.

– Буду!
– визжит свинья.

Тогдв Козлов, еще раз взмахнув палочкой, превращает свинью в Ленина и сам пугается своего поступка. Стоит он, значит, а пот с него так и хлещет. Тут еще вскакивает с первого ряда полковник Семинард и, потрясая его, Колова, личным делом, кричит:

– Прекратить антиобщественное представление, я приказываю прекратить!

Козлов и рад бы, да вот только никак. Держит он Ленина за уши и ни во что превратить не может. А тут уже бегут к нему изо всех проходов мрачные люди с развитой мускулатурой и недоразвитыми головами, да старший прапорщик Плеханов, высунувшись из-за кулис, шепчет злорадно:

– Сдать на вещсклад немедля цилиндер крашеный - раз, палку волшебную - два, генерал-майора Скойбеду - три!

А Ленин тем временем вырывается и, оставив уши в руке Козлова, бежит, как есть, к авансцене, приговаривая: "Финансы - говно, кадры - говно, диктатура пролетариата - говно". И там, перепрыгнув оркестровую яму, скрываетя в зале. Его ищут, но тщетно

– Поймать его! кричит Козлов, задыхаясь.
– Меня же прапорщик Плеханов убьет!

Козлов вздрогнул и открыл глаза: "Долго же я спал. Господи, как болит голова!"

Козлов попробовал привстать, что-то защелкало, забегали по экрану черные и белые полосы, пошла настройка, изображение стало проясняться. Стал виден Митька в сувороввской фуражке.

– Очухался?
– спросил он грубо.

– Ушел, гад, - простонал Козлов.
– Поймай его, Митька!

– А ты на опарыша пробовал?
– Спросил Митька и захохотал.

Опять пропало изображение, потом вдруг появился Семинард в той же фуражке.

– Товарищ полковник!
– доложил Козлов.
– Задание не вып...

Но Семинард перебил его:

– Ти, Козель поганий, не видишь - сержанта я! Пошли на допрос, козель!

Какая-то сила подняла капитана и поставила на ноги. Все вокруг было двигающимся, живым: стены то наползали, то отступали, пол под ногами содрогался.

– Там вулкан, - догадался Козлов.

Потом в глаза ярко ударил свет - открылась дверь, и Козлова толкнули туда. Здесь было уже безопасно - обычная комната: письменный стол, табурет, на столе яркая лампа с гибкой шеей. Очутившись тут, Козлов почувствовал себя как-то спокойней. Голова хоть и болела, но начала соображать. Закрылась дверь и капитан остался один.