Бенефис двойников, или Хроника неудавшейся провокации

– Полтретьего?!
– ужаснулся Козлов.
– Да там уже волнуются, почему я не вышел на связь.

– Где это - там?
– поинтересовался Креветко.

– На Лубянке и в Комендатуре Кремля.

– Ну, хватит!
– следователь стукнул кулачком по столу.

– Вы будете говорить правду?

– Я уже все сказал.

– Ну, что ж, - Креветко стал собриать со стола бумаги.
– Мне очень жаль, что мы не смогли понять друг друга. Может, у товарища Зубова это получится лучше. Желаю вам хорошо провести время.

Креветко вышел. И почти сразу же вошел Зубов - крепко збитый блондин-альбинос с камненным лицом, бесцветными ресницами и красными глазами алкоголика. Зубов уселся за стол и принялся в упор рассматривать Козлова.

"Известный прием, - со злостью подумал капитан, - Креветко отправился в соседнюю комнату спать, а его место занял другой. Через час они поменяются, и так до бесконечности, пока я не сломаюсь. Но нет уж, дудки, больше они от меня ничего не услышат!"

Козлов решил сменить тактику и на все вопросы отвечать молчанием. Молчал и Зубов за столом. Молчал и смотрел на Козлова. Так прошла минута, две, пять... На восьмой Козлов не выдержал:

– Я хочу знать, на каком основании меня задержали?
– высоко, словно перед истерикой, спросил он.

– Здесь вопросы задаю я, - ответил Зубов одними губами.

– Я не тот, за кого вы меня принимаете!
– голос Козлова звенел.
– Это ошибка.

– Я понимаю, - Зубов кивнул.

– Мне надо позвонить!

– Я понимаю.

– И вообще, - Козлов сузил глаза.
– Я буду говорить только...

– Знаю, - перебил Зубов.
– Только в присутствии вашего адвоката.

За дверью кто-то заржал.

– Нет!
– Козлов мотнул головой.

– В присутствии двух адвокатов?
– предположил Зубов.

За дверью заржали громче.

Козлов сглотнул липкую слюну:

– Я буду говорить только с полковником Семинардом.

– Вот как?
– Зубов приподнял белесые брови.
– А с покойным маршалом Гречко, царство ему небесное, вы говорить не желаете?

За дверью начали икать от хохота.

– Ну хорошо, - смягчился следователь.
– Вы можете хотеть все, что угодно. Это ваше право. А у меня будет к вам всего один вопрос.

– А не буду отвечать на ваши вопросы!
– выгнул спину Козлов.

– Всего один вопрос, - Зубов навис нвд столм.
– Где вы взяли обойму?

Козлов гордо молчал.

– Ладно, - следователь достал из папки протокол.
– Распишитесь, и вы свободны.

Капитан взглянул в бумагу, и глаза его расширились:

– Что за черт?
– забормотал он.
– Я не садист-рецидивист Вырубов, я не пугал сторожа Карацупу и не завладевал его пистолетом без обоймы... Я не проникал на птицеферму топтать яйца! И на скотобазу кастрировать хряков "в количестве до 50-ти штук"! Я не подпишу!

– Ну что ж, Быдлин, входи!
– позвал следователь.

Вошел тот, кто смеялся под дверью: амбал в галифе и в майке, украшенной красными кровавыми пятнами, с полным ртом железных зубоа.

– Вы знаете этого человека?
– спросил капитана Зубов.

– Нет.

– Ну, может, быть, вы его где-то видели или когда-то встречали?

– Нет.

– Странно, - Зубов почесал макушку, - Обычно при виде этого типа у всех развязывается язык.

Козлов молчал.

– Пошел вон!
– рявкнул следователь Быдлину.

Тот вышел.

– Правильно, гражданин Вырубов, - Зубов постучал по столу карандашем.
– Зачем прибегать к крайним мерам? Лучше разойтись полюбовно. Вы мне закорючку в протоколе, я вам - стакан крепкого чая с бубликами.

– Я ничего подписывать не буду!
– Козлов высоко поднял голову.

– Хорошо, Быдлин, входи!
– крикнул следователь.
– А вы, гражданин, не могли бы выключить свет?

Козлов оглянулся на находившийся почти под самым потолком выключатель, потом на вошедшего Быдлина, который достал расческу и дунул не нее. Вылетело несколько зубцев. Быдлин улыбнулся капитану своей стальной улыбкой.

– Не выключу, - проговорил Козлов.
– Он ударит меня по почкам.

Зубов вскочил. Лицо его наконец оживилось:

– Колись, гад, сволочь, колись, зачморю!

Козлов выдержал этот натиск, не отводя от следователя глаз. Тот растерялся. Быдлин еще пару раз дунул на расчеку - зубьев больше не осталось. Он растерялся тоже.

– Товарищ следователь, - заискивающе закоцал зубами он.- Может, я пойду? А то жена приревновала, говорит, к контролерше из пятого блока по ночам хожу... И так уже все зубы новые вставить пришлось.

Зубов упруго сплюнул в пепельницу и сказал:

– Дурак! На серьезной работе вроде, а ведешь себя как пацан. Иди, что б я тебя больше не видел!

– Вот спасибо!
– Быдлин выскользнул за дверь, но тут же показался опять.

– Что еще?
– раздраженно спросил следователь.

– Мне бы денежки за расческу, а то зарплата, сами понимаете...

Зубов замахнулся пресс-папье. Быдлин исчез.

– Ну что?
– обратился к капитану Зубов.
– Рад? Напрасно, друг, дружбан дорогой. Рубон кончился, да и пока не сознаешься, на довольствие не поставлю. Это раз. Парашу, пока препирался, унесли, - это два. В камеру переполненную пойдешь, спать на полу придется, - это три.

Зубов посмотрел на часы.

– В камеру?!
– сердце упало у Козлова, гулко бухнув о тазобедренный сустав.

– В камеру, в камеру, - повторил следователь, собираясь.

Козлов во мгновение ока стал мокрым, как мышь. В камеру к уголовникам! Он знал, как это бывает - слышал от коллег.Сначала посадят играть в карты на деньги, когда деньги кончатся, то заставят есть собственные экскрименты, а когда все съешь... Дальше даже думать не хотелось.

Зубов нажал кнопку звонка под столом.

– Погодите!
– подскочил к нему Козлов.
– Не надо в камеру! Я все подпишу, где протокол?

– Завтра подпишешь, - следователь зевнул.
– У меня смена закончилась. Уведите, - приказал он вошедшему сержанту.

– Пошли, козель!
– тот дернул капитана за ворот.

Идя под конвоем мрачными коридорами, стоя на поворотах лицом к стене, руки за спину, Козлов думал об одном:

"Лишь бы не "опустили", лишь бы не "опустили" урки, да еще с моей-то фамилией. Надо сразу себя поставить!" - твердо решил капитан.